Рукопись из тайной комнаты. Книга первая
Шрифт:
Наконец тусклый свет лампочки отразился от лежащего на широкой ладони предмета. Усыпанный землёй и мусором, сверху казавшийся чем-то ветхим и затхлым, сбоку предмет отсвечивал потемневшим и потрескавшимся, но лакированным деревом.
Бросив доску, Марис свободной рукой обтёр землю и мусор – из-под ладони показался резной верх.
– Шкатулка!
Алекс потрясённо смотрел. Оказалось, что в глубине души он не до конца верил в то, что эта вещь когда-нибудь будет найдена. В его учёной голове для случайностей и кладов свободных файлов до сих пор не находилось. Поддавшись всеобщему азарту, он даже съездил в Ригу и привёз сейф,
И вот она – шкатулка, о которой писала Густа, и вокруг которой уже произошло столько событий, – найдена.
– Надо её в дом скорее, – Алекс уже распахивал дверь хлева.
– Погоди минутку.
Рассудительный Марис голову не потерял. Завернув шкатулку в какую-то ветошь, он уложил сверху часть плотницкого инструмента.
– Теперь пошли.
Со стороны он выглядел, как рачительный хозяин, несущий в дом инструмент – никто посторонний ни за что бы не догадался, что в руках у него что-то, представляющее большую ценность, чем рубанок или молоток.
Свои тоже не догадались.
– Ты зачем грязь в дом несёшь? – Ева, только закончившая убирать посуду, с подозрением уставилась на свёрток.
Ни слова не говоря, Марис водрузил ношу на стол. Девушка замолчала в ожидании. Молчание было таким оглушительным, что Соня, что-то делавшая в их с Алексом спальне, тут же выскочила в большую комнату.
Вся четвёрка с замиранием сердца следила за явлением шкатулки, много лет пролежавшей в углу хлева под уже истлевшими от старости досками. Она действительно была чуть больше, чем коробка из-под обуви. Деревянная, когда-то, видимо, очень красивая, она потемнела и утратила блеск. Оторвав кусок ветоши, Марис принялся протирать её, отскабливая въевшуюся в поры грязь, медленно уступающую под натиском силы трения. Тонкая резьба поддавалась с трудом, но вскоре к выпуклым частям начал возвращаться первоначальный вид. «В серебряном щите чёрное стропило, сопровождаемое тремя таковыми же звёздами о шести лучах», – процитировала Ева, глядя на постепенно проявляющийся рисунок. На крышке шкатулки отчётливо проступал герб рода фон Дистелроев.
Не выдержав напряжения, Ева дотронулась до герба. Рука ощутила тепло дерева и лёгкую шероховатость.
– Осторожно, она очень тяжёлая.
Предупреждение оказалось кстати – то, что казалось лёгким в мужских ладонях, запросто могло выскользнуть из Евиной тонкой руки.
Вслед за Евой к шкатулке потянулся Алекс, а за ним и Соня. По очереди они прикасались к деревянным бокам, как бы убеждая себя в том, что это не сон и не вымысел, а самая настоящая реальность. В конце концов первое потрясение прошло, и Ева отправилась к столу тёти Густы за ключом. Ключ подошёл сразу. И несмотря на то, что замок не открывался семьдесят лет, шкатулка была открыта.
Чуть помедлив, Ева – никто и не пытался оспорить это её право – осторожно подняла крышку. По комнате пронёсся всеобщий вздох. Шкатулка оказалась полна до самого верха. Бумаги разной степени сохранности лежали, бережно сложенные ровной стопкой. Взяв самый верхний документ и открыв его, Ева предъявила миру неоспоримое свидетельство – удостоверение о том, что Августа Лиепа и Георг фон Дистелрой сочетались законным браком. Выписанное на официальном бланке, оно содержало имена поручителей – Мары и Петериса Алкснисов и имя и регалии священника, совершившего таинство, а также печать и подписи. Сразу под ним оказались свидетельства о рождении на имя Георга фон Дистелроя и Эмилии фон Дистелрой.
Все, что писала Густа, оказалось правдой.
Это было ожидаемо, но так невероятно, что не только Ева, но и Алекс не могли поверить в очевидное. Они сидели, совершенно одинаково уставившись в документы, до тех пор, пока Марису не надоело созерцать эту немую сцену:
– Ну что, фон Дистелрой, пойдём хлев доделывать, а то козам-то ваша родословная ни к чему, им жилье нужно.
Алекс, вздрогнув, сбросил с себя наваждение – фон он или не фон, но хлев и впрямь нужно было приводить в порядок.
Ева подхватилась:
– Да, идите себе. А мы вдвоём остальные бумаги разберём. Всё равно от вас в этом проку немного.
– А давай опять адвокату позвоним, – Соня тоже внесла свою лепту. – Пусть он сразу же обдумает, что делать дальше. Ведь это как-то узаконить надо.
Стремясь поскорей освободить невинно страдающих коз из невольного плена, мужчины работали не разгибаясь, и к вечеру, когда Ева пришла на вечернюю дойку, полы были закончены. Отвязав отчаявшуюся страдалицу Дору и освободив из заточения козлёнка, они с умилением смотрели, как радуются воссоединению обе козочки. Дора радовалась одновременно свободе, дочке, морковке и горбушке с солью, которой ей компенсировала временные неудобства хозяйка. Обласканные и накормленные, козы примирились с жизнью. Теперь они снова были полновластными владелицами хлева, пол которого устилали новые, совсем светлые сосновые доски. Правда, жильё им вернули не полностью – в углу выделялась новая загородка, за которой притулился привинченный к полу сейф. Дора, заметившая уменьшение жилплощади, попыталась было взять на рога загородку, но, потерпев неудачу, решила не обострять отношения с хозяевами и сдалась.
– Я потом его лучше прикрою, чтобы в глаза не бросался, – голос Мариса звучал виновато, – сегодня устали уже.
– Ну конечно потом! Мойтесь и быстро к столу, – Ева и сама видела, что её любимый мужчина устал. Понятно же, кому досталась основная нагрузка – Алекс со сломанными рёбрами явно мог быть только на подхвате.
Ужинали, расположившись за столом, где по-прежнему стояла шкатулка. Документы уже давно были извлечены и разложены на письменном столе под зелёной лампой, а шкатулка так и стояла, блестя тщательно протёртым гербом со щитом и стропилом.
Голодные мужчины ели, и за столом царила тишина. И только получив в руки знакомую, в красный горох чашку кофе, Алекс проявил любопытство:
– Что за бумаги в шкатулке, удалось разобрать?
Пришлось его разочаровать. Бумаги поддавались расшифровке трудно – рукописные, с использованием готического шрифта, они читались с трудом. К тому же, там была мешанина, официальные документы соседствовали с письмами, деловыми и любовными. Чтобы прочитать всё, требовались, пожалуй, не часы, а дни, а то и недели.
– Понятно. – Марис поставив на стол пустую уже чашку, лениво протянул руку к шкатулке. Но выражение расслабленности немедленно покинуло лицо, едва он попытался её поднять. Ибо шкатулка не поднималась. Удивлённо вскинув бровь, он подсунул свою большую ладонь под ножки, только так и сумев оторвать, казалось бы, лёгкий предмет от стола. Открыв крышку, он заглянул внутрь. Все с интересом следили за манипуляциями.
– Слишком тяжёлая для пустой шкатулки, – пояснил Марис, почувствовав на себе взгляды.