Румбы фантастики. 1988 год. Том II
Шрифт:
— Это наш крест…
История третья
ЗОЛОТЫЕ УШИ
Слухи о сменном мастере Мидасе давно ходили по «Олимпу», и слухи нехорошие.
Одни утверждали, будто он в рабочее время у себя на участке занимается алхимией. Другие доказывали, что все это ерунда, и Мидас просто запутался в махинациях с двойным ремонтом ящиков. Когда на мастера наложили крупный денежный начет, слухи усилились, достигли удивительной детальности и психологической глубины. Сообщали,
Одним словом, немало ерунды носилось по заводу об этом спокойном, замкнутом человеке. Но что делать? На всякий, как сказано, роток не набросишь платок…
На самом деле, свое знаменитое спокойствие сменный мастер тарного цеха давно уже хранил только с виду. На душе у него скреблись такие черные кошки, о которых не решишься поведать и самому чуткому председателю цехкома…
Началось это наваждение с рядового случая. Бригада грузчиков в очередной раз приволокла в тарный цех груду поврежденных ящиков.
Тарщики постоянно и намного перекрывали плановые задания, о чем не раз горделиво писала многотиражка «Боги жаждут». Складов, разумеется, не хватало, так как они были рассчитаны на нормальную работу. Штабеля готовой продукции загоняли во все уголки «Олимпа». Пегасы-тяжеловозы, запряженные в грузовые колесницы, то и дело натыкались на эти горы, массами приводя ящики в негодность. Специальная бригада собирала поврежденные изделия и утаскивала обратно в цех. Тарщики старательно придавали разбитым ящикам прежний вид, причем эта работа опять засчитывалась в план. Дальше воздвигались новые бастионы, и круг замыкался, чтобы повториться вновь и вновь.
Коллектив подобрался упорный. Грохот молотков, сколачивающих новые и возрождающих старые ящики, не смолкал ни на минуту. С помощью неповоротливых пегасов тарщики вечно лидировали в соревновании цехов.
Мидасу было неприятно смотреть, как труд его смены постоянно подвергается порушению. И вот, впервые в жизни, не сдержавшись, наговорил кучу резкостей старшему конюх-экспедитору.
— Что это, я вас спрашиваю! — потрясал мастер разгромленным ящиком. — Ваши рысаки копытами порасшибали. Гоняют, как на ипподроме. Надо же умудриться — ни единой дощечки целой! Смотреть под ноги надо. Жокеи выискались, тьфу!..
— Расставлять не надо где попало, — резонно возражал конюх. — Шагу ступить некуда. У меня четыре пегаса травмированы.
— Облетайте, раз объехать не в состоянии. Раскормили одров, крыльями шевельнуть лень!
Мидас в сердцах трахнул кулаком по разбитому ящику и удалился в свой закуток (была у него маленькая клетушка позади участка) — пить валерьянку в таблетках и корвалол в каплях.
Когда он, по обыкновению подтянутый и сдержанный, снова появился на участке, там уже шла ругня. Особенно негодовал Сизиф, на время досыпки горы прикомандированный к транспортникам.
Его верный камень
— Нормы для них не писаны! — бушевал несун-рецидивист, указуя ногой на сломанный ящик, отливающий тусклой желтизной. — Я им не Геракл! Где мастер? Подайте мне этого мастера!
— Я мастер. В чем дело?
— Ты попробуй, подыми его! Свинцовые делать стали, да? Мы, значит, надрывайся? Шалишь, мастер! Дураков нынче нету!
Мидас попытался приподнять ящик, но тот словно прирос к полу.
— Странно… Где вы его нашли?
— Ты, мастер, нам зубы не заговаривай! Твоя продукция, ты и держи ответ. А ну, подписывай наряд на отгрузку! У меня, может, ущемленная грыжа начинается!
Мидас в замешательстве подписал наряд, и Сизиф разом успокоился.
— Погоди, а остальные кто затаскивать будет? — спохватился мастер.
Сизиф тут же очень артистично представил, как у него начинается ущемленная грыжа. Мидас махнул рукой и занялся странной тарой.
Только у себя в закутке, с помощью пяти человек затащив находку внутрь, Мидас установил, что ящик состоит из чистого технического золота. Пробы, впрочем, нигде не стояло.
Встревоженный мастер замаскировал сокровище старыми номерами многотиражки «Боги жаждут», тщательно запер дверь и отправился к начальству за инструкциями.
В кабинете начальника тарного цеха с широким, во всю стену окном, из которого открывался вид на храм заводоуправления, восседал быстроногий Ахилл. Он был только что переведен в тарный, обойдя таким образом почти все подразделения «Олимпа». Ахилл нигде подолгу не задерживался, стараясь только не слишком разваливать работу, а к своим горизонтальным перемещениям привык и даже подвел под них некоторую теоретическую базу.
— Я, — говорил он жене, — как и все вокруг, развиваюсь по спирали. Только спираль эта у меня сильно сплющенная!
Супруга Ахилла нимало не возражала против сплющенной спирали, так как должностной оклад мужа оставался почти неизменным. Как, впрочем, и премии.
— У нас тут ящик золотой обнаружился, — сообщил Мидас, не вдаваясь в подробности.
Ахилл величественно отвернул голову от окна и осмотрел подчиненного.
— Чего же вы от меня хотите?
— Как — запыхтел мастер. — Драгметалл все-таки… Оприходовать бы или как… Куда мне его девать-то?
Ахилл поморщился:
— Ваша фамилия, кажется, Мадас?
— Мидас. Ми — первый слог.
— Да-да, верно… На прибалтийскую похожа. Сами-то откуда?
— Местный я, — сдержанно ответил Мидас. — Грек.
— Так если грек, — задушевно произнес начальник, — почему такой трудный в жизни?
— Это как понять?
— Ну, вот явились вы ко мне насчет какого-то ящика. Трудно было этот вопрос на месте решить? Непременно желаете на других свою ответственность переложить. Сами-то боимся, так? Увиливаем?