Румо и чудеса в темноте. Книга I
Шрифт:
Румо был сбит с толку. Всё время Смайк рассказывал ему о героических битвах и победах, а теперь он говорит о мочеиспускании. Вольпертингеры делали это охотно и часто, как и любое существо Замонии, в котором текла кровь древних псов. Но он не понял, куда клонил его толстый друг.
– Подумай-ка об этом на досуге! – сказал Смайк.
Но когда, позже, Румо мочился в тёмной нише грота, тогда он вспомнил про замечание Смайка. Но он всё ещё не понимал этого. Что общего имело это со сражением?
Тёмное желание
Почти вся семья фернхахинцев, в которой он жил, к настоящему моменту исчезла. Одного за другим утащили циклопы из грота и ни один не вернулся
Что же за план был у Смайка?
Слизь
Со временем судьба сплотила пленников грота. Стало ясно, что абсолютно бесполезно целыми днями реветь. Страх тоже не может держаться долго. При постоянной угрозе он превращается рано или поздно в безразличие. Сердце всё ещё убегало в пятки, когда в грот входили циклопы, но большинство фернхахинцев начали применять следующую стратегию: старались не бросаться в глаза, делали себя непривлекательными и неаппетитными. Они обмазывали себя слизью из водоёма Смайка, которую Румо, как свободно передвигающийся по гроту пленник, охотно им приносил. Было рассказано, что движения однозначно возбуждают аппетит циклопов, и когда один из них обходил грот, нужно было не шевелиться или притворяться спящим.
Но особого влияния на вкусовые пристрастия одноглазых это не оказывало, так как тем были известны способы, заставляющие еду, когда это необходимо, трепыхаться. Они не подходили только к водоёму Смайка – источнику той вонючей слизи.
Румо был очень горд, так как он, единственный в гроте, овладел волшебством, спасающим от страха – он мог приходить к Волцотану Смайку и тот переносил его в другие миры. Слова могут обладать удивительно силой! Некоторые всё ещё ничего для него не значили, были лишь бессмысленными звуками, но превращались, слетев с губ Смайка, в большие картины, заполнявшие голову Румо и прогонявшие страх. Иногда, когда Смайк особенно хорошо рассказывал, одна картина сменяла другую, сливаясь в поток впечатлений, уносивший Румо далеко с Чёртовых скал, в неизвестные места, в другое, лучшее время. На каждый вопрос у Смайка был ответ, иногда удовлетворительный, а иногда ещё больше сбивавший Румо с толку. Последнее было всё равно лучше, чем пребывание в отчаянии.
Подземный мир
Это произошло вечером того дня, когда циклопы снова особо ужасно вели себя в гроте и на глазах у Румо разорвали на куски поросёнка, когда его беспомощность грозилась превратиться в страх. Мрачные вопросы пришли ему в голову. А поскольку он сам на них не мог ответить, то он отправился к Смайку.
– Что нового, Румо? – спросил Смайк, положив, как ленивый тюлень, голову на край водоёма. Тело оставалось погружено в воду.
– Я спросил себя, – ухмыльнулся Румо, – есть ли место, ужаснее этого?
В этот раз Смайк думал очень долго, но тут он вспомнил.
– Говорят – есть, – сказал он.
– Хуже чем это? И как оно называется?
– Подземный мир, – сказал Смайк.
– Подземный мир…, – повторил Румо. Очень тёмные слова.
– Я не знаю точно, существует ли это место или это просто слова. Может быть это страшная сказка. Я часто слышал про него у солдатского костра. Солдаты рассказывали, что существует мир под миром, полный зла и опасных созданий. У каждого рассказывающего было своё собственное представление о нём. Но я пока не встречал никого, кто побывал там на самом деле.
– Может быть потому, что из плохих мест никто не возвращается?
– Что-то, малыш, у тебя сегодня мрачное настроение. Хочешь загадаю загадку?
– Да, – сказал Румо, – загадывай!
Смайк привык давать Румо простые задания. Это улучшала его умственную работоспособность и отвлекало от мрачных мыслей.
– Что проникает сквозь стену, а не гвоздь? – спросил Смайк.
– Без понятия, – сказал Румо.
– Я знаю. Но я хотел бы, чтобы ты нашёл правильный ответ.
И он опять ушёл на дно, так как ещё одного трудного вопроса от Румо в этот вечер он бы не вынес.
Однажды после обеда ограда загремела и в грот ворвались четыре орущих циклопа. Румо предчувствовал недоброе, когда те шли по пещере. Они подошли именно к нему, схватили его за руки и вбросили в пустую клетку, из которой недавно вытащили льва. Циклопы закрыли дверь клетки на замок и ушли. Время свободного передвижения закончилось. Он тряс прутья клетки и рычал на одноглазых. Клетка была узкой. Он должен был справлять свои дела там же, где он спал. Теперь и он был брошен на произвол циклопов. Румо опять потряс решётку. Прутья сидели крепко. А против металла не помогли бы даже такие зубы, как у него. Как теперь расскажет Смайк ему свой план? Он не может больше подойти к водоёму, а червякул ещё ни разу не покидал своего укрытия. Румо даже не знал, мог ли он это делать.
Смайк ушёл на дно и не показывал даже плавника. Из жижи поднимались вверх пузыри, лопающиеся с отвратительным звуком и распространяющие по пещере тошнотворный запах серы.
Смайк ломал себе голову. В его плане освобождения был один пункт, требующий доработки. Для этого требовалась определённая информация; туманные воспоминания о ней существовали где-то внутри него. Но он знал, что может освежить свою память в Комнате воспоминаний. Он выпустил ещё парочку особо крупных пузырей слизи и отправился в коридоры мозга, так же медленно и неторопливо, как он это делал в обычной жизни.
И вот Смайк зашёл в Комнату воспоминаний. Как и всегда, он проигнорировал завешенную картину, и направился к одному полотну, которое он давно не рассматривал. На картине был изображён стол, игровой стол, обтянутый красным войлоком. Такие столы стояли везде в игровых домах Форта Уна. Войлок был засыпан разноцветными деревянными фишками. Как только Смайк посмотрел на эти фишки, он сразу услышал шум голосов, жужжание лотерейных барабанов, стук катящихся кубиков – все эти звуки продаваемого счастья, которые какое-то время были частью его жизни. И вот он уже сидел за столом, за своим игровым столом, которым он – официально экзаменованный крупье и сдающий карты – заведовал. Это было та, особая ночь, которую он хотел вспомнить, в которую за его стол сел сумасшедший профессор.