Руны грома

Рымжанов Тимур

Пока возился с попрыгунчиком, не обращал внимания на здоровяка, тот безуспешно пытался дергаться и содрать застрявшую кирасу с острой пики, но как-то подозрительно затих. Когда я смог развернуться так, чтобы мне было видно, что происходит, то понял, что в темени бугая воткнут короткий стилет, комплект которых носили с собой все стрелки.

Вывернув рукоять молота, я лишь отпихнул последнего нападавшего от себя ногой. Без сожаления поднимаю забрало и отстегиваю от ворота шлем. В бою стенка на стенку от него, может, и будет прок, да и обзор особо не нужен, а вот когда идет откровенная поножовщина внутри большого королевского сарая всех против всех, он только помеха. Плохо контролирующий обстановку, я становлюсь легкой добычей.

Появившийся из тени стрелок лишь взглядом указал на проем двери слева от трона, к которому сам подобрался почти

вплотную. В руках скосаревского няньки я замечаю ручную гранату с коротким запалом. Чиркнув встроенным возле запала кремнем по кресалу, закрепленному на поясе, стрелок убедился, что фитиль занялся, и тут же бросил гранату под углом в проем двери. Я привычно приоткрыл рот и стал медленно вдыхать, повернувшись к двери одним боком, чуть прикрыв лицо кованой перчаткой.

Взрыв прогремел такой силы, что даже бревна в окружающих стенах пошатнулись и сместились чуть в сторону. Стрелок присел, сдвинулся к проему и тут же пихнул в дымный столб винтовку со штыком. Напрасная предосторожность — сработавший заряд был килограммовой гранатой с поражающими элементами, так что кто бы там ни стоял до этого — уже измочален в лохмотья.

Обгоняю стрелка и смело прохожу вперед. Повисшую после взрыва на петлях дверь вышибаю сильным ударом молота и вваливаюсь в соседнее менее просторное, чем тронный зал, помещение. Эта комната больше напоминала кадр из фильма ужасов. Среди разбросанного оружия и корчившихся, стонущих, окровавленных тел продолжали драться уцелевшие. Основная битва, звон которой был слышан еще во дворе, разворачивалась именно здесь. После взрыва, лязг железа немного утих, но ненадолго.

Ульвахам валялся на полу возле запертых широких ворот. У него была рассечена грудная мышца. Крепкий молодой парень, тоже без доспехов, на вид лет семнадцати, стоял над Ульвахамом, охраняя раненого.

Вдыхая дымный и кислый воздух раздутыми ноздрями, бросаюсь вперед на толпу. Первым же ударом отбрасываю с пути стоящего ко мне спиной незнакомого воина с длинными косами. Пока плыли на корабле, я немного успел запомнить команду Ульвахама, таких мордатых, как только что отлетел в угол, среди них не было. Второй дернулся было в броске, но налетел на штык стрелка, все это время идущего за мной, как тень. Третий и четвертый получили от меня неслабый удар ребром щита: один в челюсть, другой в переносицу. Тот, на кого они все наседали, оказался Савелий. Парнишка был серьезно ранен в бедро, но продолжал биться с четырьмя головорезами, не ожидая подмоги.

— Мы отстрелили почти три десятка человек, пока они не сообразили выискивать по углам, — угрюмо пробормотал стрелок, прикрывающий меня.

— Я видел смерть троих наших, — прохрипел Савелий, сдергивая с бедра пояс с аптечкой. — Прохор, помоги.

Сноровисто перетянув рану, стрелок вскрыл флакончик с обезболивающим порошком и высыпал немного в ладонь трясущимися руками. Я попытался подхватить антисептическую настойку, но молчун Прошка меня опередил, видя, как неудобно мне двигаться в тяжелых доспехах. Я кивнул ему в сторону распластанного на полу Ульвахама, над которым хлопотал его верный страж, пытаясь прижать кровоточащую рану. Подхватив на бегу протянутую мною аптечку, Прошка подскочил к Ёрну. Вдвоем они оттащили раненного от ворот и перевязали его.

— Мы пытались разделить нападавших. Ульвахам с Ёрном отвлекли, мы впустили шестерых, и я закрыл ворота, — продолжил Савелий.

— А мы вам сломали дверь с другой стороны.

— Теперь уже не важно. Помогите подняться на огневую точку, и я вас прикрою. Наум и Мартын во дворе, с ними Урге и какой-то рыцарь, очень похож на того Дитриха. Всего человек двадцать. Скосарь и еще трое нянек пошли уводить совет старейшин и женщин с детьми в погреб. Уже должны были вернуться.

— Кто затеял драку? — спросил я, спихивая плечом тяжелый засов с ворот.

— Люди рыцаря убили одного из старейшин. О чем говорили — не знаю, прости, мастер, язык с трудом дается.

— Остальные, если не будут больше лезть в драку, — пусть живут. Я во двор. Оба прикройте, по возможности. Приготовьте сигнальные гранаты. Махну руками — кинете. Все! По местам!

Прошка подсадил Савелия на потолочную балку и мигом вскарабкался следом. Я еще помедлил, помогая Ёрну закрепить повязку на груди Ульвахама. Наконец, убедившись, что стрелки заняли позиции, я с грохотом выбил засов. Во внутренний двор вела широкая лестница, выложенная из обтесанных бревен. Когда я распахнул ворота, вниз по ней сбежали не меньше десятка

осаждающих. Все хорошо вооруженные, все незнакомые. Один тут же выстрелил из арбалета, но обычная стрела просто срикошетила от ребристой поверхности набедренного щитка. В ответ на это мой доспех с угрожающим шипением выпалил веером пятерку стальных дротиков, пробив голову арбалетчика и ранив стоящих рядом. Я только заметил, что одному срезало ухо и кому-то пробило плечо насквозь. К сожалению, это был последний выстрел. Больше пневматическая навеска не могла нормально функционировать. Я потратил весь накопленный запас сжатого воздуха. Чтобы его пополнить, придется побегать, но двор полон народу, так что теперь это просто лишний груз. Шаг за шагом, спускаясь по ступеням, я сбрасывал с себя странного вида трубки и щитки, накладки и шарниры. В сторону отлетел и щит, и наручи со встроенной пневматикой. Один из кудлатых верзил, стоящий не очень далеко от меня, вдруг дико завопил и бросился в атаку, как тут же упал навзничь. На фоне его боевого клича выстрел винтовки был бесшумным. Лишь я один в наступившей тишине услышал, как где-то надо мной под самой крышей дворца тихонько щелкнул затвор винтовки и зашипел рычаг самовзвода. В плотной толпе на площади легко было заметить братьев. Вокруг них было больше свободного места. Только шевелящаяся, стонущая куча-мала из избитых тел. И только два брата твердо стояли на ногах. В руках булавы и обрывки цепей. Я взмахнул рукой, словно приветствуя их. Передо мной, разметав толпу, грохнули два взрыва. Завизжала фейерверком искр пара сигнальных гранат. Мгновение нападавшая на братьев толпа во дворе больше напоминала застывшие восковые фигуры. Чуть позже все немного оживились и стали пятиться, так же как и те воины, что встретили меня на лестнице у ворот. Еще один гортанный вопль, и четверо крепких парней, явно не из местной дружины, бросились на лестницу. Не знаю почему, но был просто уверен, что произойдет что-то подобное. Никто из присутствующих не мог поверить, что такая толпа похваляющихся то и дело друг перед другом героев отступает от одного противника. Стрелки сработали на удивление слаженно. Одному нападавшему пробили руку, второму пах. Третий вырвавшийся мне навстречу получил такой сокрушительный удар молотом, что беднягу просто сложило пополам, причем бил я в область крестца, по спине. Встреча с восьмикилограммовой кувалдой сломает позвоночник кому угодно даже сквозь жесть доспеха. Последний на мгновение исчез из виду, но когда я нашел его взглядом, то понял, что и этот не жилец. Кинжал Ольги торчал у солдата под подбородком, выходя острием через глазницу.

— Ну что, бравое войско, — выкрикнул я, — вы пришли воевать или умирать?! — Эхом моих слов прозвучал перевод всего сказанного из уст ведьмы, невозмутимо вытирающей острое лезвие о плечо перепуганного, замершего, как статуя, солдата. — Я прибыл в эти земли с надеждой увидеть благородных воинов, а не дворовых псов. На самом деле вы просто шайка грязных мародеров, в которых нет ни капли доблести. И что же мне остается? Скажу вам честно, выбор невелик. Либо убить вас всех и забрать себе все, что пожелаю. Либо научить вас быть не просто горсткой оборванцев, а воинами, достойными своих богов!

Правду сказать, в этот момент я больше доверял Ольгиному переводу, чем собственной красноречивой болтовне. Ведь давно известно, что, если говорить напористо, дерзко, с огоньком, смысл слов доходит лишь фрагментами. Цепляется важными словами, выделенными интонацией или выкриком. Ольга просто бубнила, в то время как я зашелся ораторским пылом, гася в себе прилив адреналина. Продолжая двигаться вперед, я нарочно делал так, чтобы толпа еще больше расступилась вокруг меня. Все предыдущие планы и мысли, интриги и подобранные слова осыпались, как карточный домик. Я импровизировал, тянул время, занимал выгодную позицию, уже точно решив для себя, что буду делать.

— Одни из вас пришли с рыцарем и наемниками, которые работают за деньги. Их я не уважаю, но и претензий к ним не имею. Другие когда-то присягнули на верность своему королю. Урге, если не ошибаюсь. Ведь так зовут этого выскочку?! Будь он достойным королем, то битва, которая так резво началась и к началу которой я опоздал, так бы до сих пор и продолжалась. Но вдруг в вас всех зародилось сомнение! Почему вы должны драться друг против друга? Почему ваши дети, жены и старики должны стать свидетелями братоубийственной резни. Я вам отвечу. Ваш король — клятвопреступник. Он чуть не опозорил род Бьерна, но я, как равный Бьерну, могу смыть это позорное пятно…