Руны на теле
Шрифт:
– Ага, – ответил я. – Голова должна найтись.
– Да уже без разницы, – грустно молвил Логинов. – Я хотел, чтоб нормально, без боярского произвола…
– Кстати о произволе, твои коллеги прям тут навели на меня оружие, – саркастически проговорил я. – Ты-то что с ними делаешь?
– Взяли на всякий случай, – сказал капитан. – Только они мне уже не коллеги, обычная пехота. А ты давай-ка, следуй за мной.
– И с какой радости? – уточнил я, не сходя с места.
– Опять объяснения! – со вздохом проговорил он потолку, опустил на меня взор и ласково заговорил. – Ты снова молодец, Тёма.
– Не! – воскликнул я. – Как без ребят? Надо проследить хотя бы за ранеными!
– Все в самолёт не влезут, – отрезал Логинов и проговорил добрым тоном. – Позаботятся о твоих парнях, не волнуйся! Пойдём.
Сначала мы зашли на второй этаж к писарям. Там, скромненько потупив глазки, стояли у стеночки давешние капитаны. Логинов подписал мои отпускные документы и вручил мне. Потом подписал рапорты капитанов и направил их в распоряжение заместителя покойного Иванова.
В довершении Логинов сказал клерку, что он должен немедленно вылетать. Паренёк с погонами сержанта его заверил, что прямо сейчас всё будет готово. Вышли из здания и прошли к джипу. Логинов усадил меня сзади, сам уселся справа от водителя и сказал:
– На лётное поле.
Солдатик, не задавая вопросов, поехал. Ехали через весь город, несколько раз обгоняли колонны пленных немцев. Приехали на восточную окраину, к довольно ровной площадке. Аэровокзал ещё не построили, однако несколько самолётов уже стояли рядочком, с одной стороны кто-то садился, с другой взлетал.
Капитан приказал водителю возвращаться и пошёл через лётное поле. Пилоты ждали Логинова у трапа. Старший парень, с чёрными усиками, удивлённо спросил:
– А где остальные?
– Они остаются, – ровным тоном сказал капитан. – Взлетаем немедленно.
– Слушаю, – козырнули пилоты и побежали к кабине.
Мы поднялись в салон. Логинов пинком отбросил лесенку, закрыл дверцу. Салон рассчитан на десять человек. Я и капитан умостились в узкие креслица, сделали серьёзные лица и молчали во время взлёта.
Потом, перекрикивая двигатели, Логинов стал рассказывать. Я не должен обижаться на Совет обороны, они ничем не могли мне помочь. Есть разные бояре, например, о миролюбцах и культурных я уже в курсе. Но они те же бояре, нейтрализовать их могут только другие бояре.
Так называемые воинственные взяли перед войной верх, однако и среди них хватает моих врагов. Все бояре стремятся к личной власти. Только условно нормальные борются за власть для себя, для своей группы, не покушаясь на княжества и советы, а другие стремятся к власти над страной, над всеми народами.
Эти бояре больше всех делали для подготовки большой войны, поскольку лишь в её ходе могут захватить власть. Они хотят просто возглавить ополчение и подчинить или уничтожить дружины.
Они больше других ищут умных офицеров в ополчении, продвигают их, помогают. Они очень много работают над вооружением ополчения, чтоб оно не было слабее дружин. Они придумали планы и разработали подходы, чтобы не лишиться ополчения в первые месяцы большой войны.
В результате именно у таких бояр самые сильные позиции в ополчении к началу большой войны и на ранних её этапах. Именно поэтому на меня навели оружие целых четыре представителя Совета обороны. Поэтому меня хотел уничтожить генерал-майор Иванов, сильный маг и дельный военоначальник.
Да, такие бояре страшная опасность, но ведь на них не написано. У них те же права бояр! Они всегда были и будут. Многие условно нормальные бояре считают их благом. Ну, есть у парней свои закидоны, но в целом же здравые и очень полезные.
А некоторые бояре видят в них возможную альтернативу и готовы к ним присоединиться, если Гардарика в нынешнем виде будет проигрывать Европе. Уж лучше временная диктатура части бояр, чем европейское ярмо навсегда.
Совету обороны всё равно, его придумали, чтобы выигрывать в войнах. Но не всё равно капитану Логинову! И вовсе не потому, что некоторые бояре ему более симпатичны или менее отвратительны.
Бояре, если установят любую диктатуру, станут стремиться только к положению в структуре власти, наплевав на её эффективность. Всякая теория становится догмой, если никем не оспаривается, а это ошибки, или миллионы солдатских жизней.
Вот Иванов был хорошим военным, но стал генералом и принялся бороться за своё положение. Таких генералов множество. Они перекрывают путь наверх действительно сильным конкурентам, и зримое тому воплощение – их ненависть к отдельным частям.
Если офицер не гнётся под таких генералов, не улыбается по-собачьи, его убивают. Отдельные части – возможность себя показать, добиться нетривиальных результатов, карьерная лесенка для офицеров на войне. Потому к ногтю все отдельные части!
Генерал-майор Иванов ведь только по радио узнал, что командир отдельного танкового батальона тот самый боярин Артём Большов. Изменил он планы? Нет, Иванов был настолько в себе уверен, что даже обрадовался, что он уничтожит такую птицу!
В Совете обороны признали разумность доводов Логинова, поэтому дали ему распоряжение о смещении Иванова. И те же бояре отправили его с теми офицерами, что поехали расправляться с боярином Большовым. Чтоб Логинов сам предметно убедился в утопичности своих предложений.
Теперь живого боярина Большова сфотографируют в парадной форме военные корреспонденты, я дам интервью «Московскому еженедельнику», где подробно расскажу о генерал-майоре Иванове.
И бояре в Совете обороны спросят себя, а так ли им хочется прыгать из окон с лимонками в жопах. А ведь всё тем и кончится, если и дальше отмахиваться от капитана Логинова и пренебрегать боярином Большовым.
Я хорошо отдохну, на базе Московского Корпуса укомплектую лучшими в Гардарике танкистами новый батальон и поеду на фронт. Только никто не будет этого знать.
Теперь за каждой отдельной частью будет маячить моя зловещая тень. Все генералы во всех командирах отдельных частей будут видеть боярина Большова или такого же отморозка.
Генералы более не смогут давить отдельные части и станут их использовать по максимуму. Они сами станут выдвигать офицеров, пробовать, рисковать, а не втирать начальству глазки. Конкуренция обострится, и генералы наплюют на все негласные договорённости. Каждый будет добиваться своих результатов, двигать свою группу.