Русь - Дорога из глубин тысячелетий, Когда оживают легенды
Шрифт:
Большинство средневековых авторов, начиная с процитированного ранее Маврикия, единодушно причисляют к традициям славян и их знаменитое гостеприимство. Так, Гельмгольд писал:
"Относительно нравов и гостеприимства не найти людей честнее и добродушнее". "В приглашении гостя они все как бы соревнуются друг с другом... что ни приобретет славянин своим трудом, он все израсходует на угощение и считает того лучшим человеком, кто щедрее". Он сообщал, что даже балтийские пираты "отличались гостеприимством и щедростью", и приходил к выводу, что "нет народа, приветливее славян". Ему вторят Сефрид и Адам Бременский, писавший, что "нет народа, более гостеприимного и приветливого, чем они".
Но, конечно же, нравы древних славян значительно отличались от нынешних. Отличались и от тех стереотипов, которые успели создать историки и писатели, совершенно не учитывающие разницу между собственной психологией и психологией людей, живших на тысячу лет раньше. Так, с легкой руки авторов
К тому же у большинства славянских племен существовал обычай многоженства, как пишет Нестор, "имеяху же по две и по три жены", и даже там, где была формальная моногамия, она дополнялась институтом наложниц, а перевод одной из них в ранг "законной" жены и обратно был делом несложным. Да и самих жен, несмотря на упомянутую "верность", отнюдь не смущало и не возмущало наличие наложниц у мужа. Тем более что фактически в них была заинтересована и супруга - они облегчали ей работу в .хозяйстве, их количество свидетельствовало об общественном положении мужа и его удачливости на войне, да и на погребальный костер чаще укладывали кого-то из них, а не "законную" жену (по свидетельствам современников, желающая из наложниц вызывалась на добровольной основе и в ожидании смерти предавалась веселью и развлечениям, а отнюдь не скорби).
Что же касается самого понятия "целомудрия", то в древности оно значительно отличалось от взглядов современной морали, и судить о нравах одной эпохи с точки зрения другой не слишком корректно. Например, арабский географ XI в. аль-Бекри писал:
"Славянские женщины, вступив однажды в брак, сохраняют супружескую верность. Но если девушка кого-нибудь любит, она идет к нему для удовлетворения своей страсти. И если мужчина, женившись, находит невесту целомудренной, он говорит ей; если бы в тебе было что-нибудь хорошее, ты была бы любима мужчинами и выбрала бы кого-нибудь, кто лишил бы тебя девственности. Затем он ее прогоняет и отказывается от нее". То, что подобные обычаи действительно имели место, и не только у славян, подтверждается традициями "пробных ночей" у родственных им германских народов, просуществовавшими в сельской местности Германии вплоть до XVII-XVIII вв.,- каждая девушка имела право провести ночь с несколькими претендентами, и лишь затем стороны договаривались о браке. За бесчестье это отнюдь не считалось - наоборот, о свиданиях знала вся деревня, и лишь родители невесты должны были прикидываться неосведомленными. Зато молодые заранее проверяли свою сексуальную, психологическую совместимость и могли выбрать оптимального партнера на всю дальнейшую жизнь.
Западные источники упоминают, что в начале нашей эры у венедов существовали групповые браки - любая женщина, придя в семью, считалась женой старшего брата, но жила со всеми братьями. О групповых браках у еще более древних агатирсов говорит Геродот. А из того, что Нестор очень уж старательно оправдывает полян, которые "имеют стыдение своим снохам, сестрам и матерям, а снохи имеют великое стыдение к свекру и к деверям", можно сделать вывод, что существовал у славян и обычай снохачества, который на глухих российских окраинах отмечался и в XIX веке. Кстати, с точки зрения древней морали он вполне объясним, поскольку жизнь человека не мыслилась без продолжения своего рода. И если муж по каким-то причинам оказывался неспособным к выполнению этой задачи или погибал, не успев осуществить ее, то кому же оставалось позаботиться о том, чтобы род не прервался? Естественно, его отцу или брату. Опять же принималось во внимание, что кто-то должен заботиться о прокормлении вдов, их защите и обеспечении всем необходимым. И о сексуальном удовлетворении тоже - тут наши предки оказывались выше ханжеских комплексов, поскольку следовали требованиям самой природы. Поэтому у многих народов жены покойного переходили к его брату, а у степняков, в том числе у скифов, сарматов, половцев, сын наследовал даже жен отца, кроме собственной матери.
Нужно учесть, что в те времена на сексуальные вопросы смотрели гораздо проще. Посудите сами: если большая семья в несколько поколений жила в одном общем помещении, которое чаще всего никакими перегородками не разделялось, то кто и от кого там смог бы и стал бы прятаться? Да еще при существовавшем многоженстве? И каким образом при чрезмерной стыдливости супруги смогли бы там удовлетворять друг друга и производить потомство? На свежий воздух убегать, под кустик?
Кстати, довольно часто нагота имела ритуальное и магическое значение, а сексуальные акты играли значительную роль в языческих религиозных обрядах. Например, в дошедших до нас памятниках дохристианской культуры присутствует и мужская, и женская половая символика. Известно, что на Руси в некоторых местностях долгое время сохранялся обычай ритуального совокупления мужа с женой на пашне для повышения плодородия. Вплоть до XIX в. просуществовали оргаистические Купальские игрища, а на Троицу молодежь преследовала и стегала прутьями нескольких раздетых девушек, изображавших выгоняемых из деревни русалок. Правда, к этому времени общественная мораль уже наложила свой отпечаток на стереотипы поведения, и некоторые обряды домашней магии предписывалось выполнять в нижнем белье, но для других все еще требовалась полная нагота: для обметания хозяйкой своего дома в целях изгнания клопов и тараканов, отхаживания некоторых детских болезней, любовных приворотов. Да и в гаданиях о суженом считались более действенными те виды ворожбы, которые производились в одиночку и без какой-либо одежды на теле.
Для защиты огородов от вредителей производилось их "обегание" голыми девушками, а для отваживания более серьезной напасти, вроде эпидемии или эпизоотии ("коровьей смерти") деревня опахивалась или боронилась по круг)' всем женским населением в натуральном виде, причем любое живое существо, попавшееся на пути шествия, будь то чья-то собака или скотина, полагалось убивать на месте, а по преданиям, в более отдаленные времена могли убить и встречного мужчину, в чем, кстати, опять можно увидеть следы существования в древности тайных женских обществ и культов. Их следы явно проступают и в народном обряде "оплакивания невесты", описанном в XVIII в. княгиней Е. Р. Дашковой,- он производился в большой бане или другом подходящем помещении, где 30-40 девушек-подруг пили вино, пели ритуальные песни и плясали в чем мать родила, постепенно доводя себя до настоящей оргии. А в Полесье, как уже отмечалось, и в начале нашего века еще существовал тайный девичий праздник в честь созревания мака, когда они собирались в лесу и обнаженными исполняли "танец Макавеи".
Ибн-Фадлан, посетивший в Х в. Хазарию и Поволжье, описывая похороны знатного руса, рассказывал, что с наложницей покойного, которую затем приносили в жертву, должны были поочередно совокупиться все его родственники в знак уважения к нему - сначала в ходе пиршеств, предшествовавших погребению, а самые близкие еще и вторично, непосредственно перед ее умерщвлением. По-видимому, когда-то у славян имела место и ритуальная проституция, хотя и не получила такого распространения, как в религиях Востока. О ее существовании свидетельствует ряд косвенных данных - скажем, гулящую женщину на Руси называли "распутницей". Но распутья, перекрестки дорог, традиционно считались священным местом и служили для тех или иных форм поклонения богам. А уже во времена Московской Руси, как свидетельствуют иностранцы, русские проститутки обозначали себя тем, что держали в губах колечко с бирюзой. Та же символика присутствует в ближневосточных обрядах - женщина, отдающаяся во славу божества, должна была удовлетворить того, кто возьмет у нее кольцо или пояс. А бирюза - камень "водных" богинь и одновременно богинь любви, аналогов Венеры и Афродиты.
Не соответствует действительности и другой исторнко-литературный штамп - о иском чрезмерном миролюбии славян, порой изображаемом настолько идеалистически, что для человека VIII-IX вв., превыше всего почитающего воинскую доблесть, это выглядело бы просто патологией. Несмотря на все "добродушие" и "приветливость" у себя дома, воевать наши предки умели, а порой и любили. Те же балтийские пираты, гостеприимством которых так восхищался Гельмгольд, в деле ничуть не уступали своим скандинавским "коллегам". А на юге в этом отношении выделялись русы, -как уже отмечалось, не раз наводившие страх даже на Закавказье.