Русь, которая была-2. Альтернативная версия истории
Шрифт:
Из всего вышесказанного можно сделать вывод, что несмотря на то, что «Повесть…» является основным источником наших знаний о древнерусской истории, тем не менее, ей нельзя слепо доверять: некоторая часть текста представляет собой либо более поздние вставки, либо взята автором не из первоисточников, что, в свою очередь, может быть причиной неточностей в изложении исторического материала.
Помимо «Повести временных лет» о начальных годах русской истории сообщают, хотя весьма скупо, и другие источники: в первую очередь византийские, а также различные арабские, западноевропейские, некоторую информацию можно почерпнуть даже из скандинавских саг. Но помимо них есть, оказывается, и иные русские летописи.
Вот что писал Шлецер в середине XVIII века: «В 1720 г. Татищев был командирован в Сибирь… Тут он нашел у одного раскольника очень древний
Но зато сохранилась Новгородская первая летопись, написанная, как считается, после «Повести временных лет» уже в XIII веке и стоящая среди различных русских летописей особняком.
Однако анализ Новгородской летописи показал, что она сохранила предшествующий «Повести временных лет» некий летописный свод, который назван Начальным, но не дошедший до наших дней. Считается, что этот Начальный свод составлен в Киеве в конце XI века. Отсюда можно сделать вывод, что Новгородская первая летопись представляет собой один из ПРОМЕЖУТОЧНЫХ РЕЗУЛЬТАТОВ ПРАВКИ ИСТОРИИ. Все, кроме этого, каким-то образом сохранившегося, были уничтожены.
Что он содержал? В одном из вариантов исправленной истории варяги с русью не отожествлялись. Мало того, варяги, выясняется, стали называться русью только после их прихода в Киев. В Новгородской первой летописи дается расшифровка и новгородцам. Оказывается, что новгородцы — это словене, кривичи и МЕРЯ, которая никогда не относилась к региону Новгорода-на-Волхове. Напомню, что центрами мерянского расселения были Ярославль, Ростов и Переяславль (Залесский). Альтернативная версия настаивает, что именно Ярославль и был тем настоящим первым летописным Новгородом.
Следует также отметить, что переработка Начального свода в Новгородской первой летописи оказалась не совсем удачной сравнительно с работой, проведенной авторами «Повести временных лет»: слишком много несвязных строк, оборванного текста, и, что самое главное, в ней оказались крайне нежелательные отдельные куски текста, как в случае с перечислением новгородских племен.
Кстати, известный историк Шахматов считал, что не дошедший до наших дней Начальный свод 1095 года написан на основе некоего Древнейшего Киевского свода 1039 и Древнего Новгородского свода 1050 года. Он считал, что с первых страниц «Повести…» видна более поздняя переделка старых преданий о начале русской истории. А вот еще одно интересное предположение Шахматова: на основе данных Новгородской первой летописи, где отмечен приход Аскольда и Дира в Киев раньше призвания Рюрика в Новгород, историк счел возможным сказать, что русь появилась в Киеве раньше, чем варяги в Новгороде. Как близок он был к истине! (К тому, что русь южного, а не скандинавского происхождения).
По Новгородской первой летописи Олег — воевода, а Игорь — князь, который и захватил Киев. Напомню читателям, что по традиционной версии истории, слепо придерживающейся всех несуразностей «Повести временных лет», Олег захватывает Киев, неся на руках младенца Игоря.
Новгородская первая летопись сообщает, что Олег пошел в поход на Царьград в 922 году (по «Повести временных лет» Олег умер от укуса змеи недалеко от Киева в 912 году!). И гибнет он в Ладоге от укуса змеи на его пути ЗА МОРЕ. Что забыл за морем князь Олег? И вот здесь следует вспомнить хазарскую информацию о князе по имени Х-л-гу (считается, что это и есть князь Олег). Он тоже погиб, отправившись за море. То есть перед нами в Новгородской летописи прекрасный пример промежуточного варианта при правке истории: по хазарской информации, князь Олег просто погибает на пути за море, в Начальном своде Олег погибает на пути за море уже от укуса змеи, а в «Повести…» остался лишь эпизод о его смерти от укуса змеи.
Начальный свод сообщает, повторю, что Олег — воевода, а Игорь — князь. То есть, как я полагаю, Олег мог быть главным воеводой при князе Игоре. Ибн Фадлан пишет о русах, замечая, что у царя русов есть халиф, его заместитель, который и командует войсками, будучи посредником между царем и войском. Летописи нам дают еще одну связку имен: Аскольд и Дир. Не был ли таким халифом Дир при Аскольде?
Еще одно замечание. В «Повести временных лет» рассказывается о походе Олега: «Выступил в поход Олег, взяв с собою… и пришел… и принял… и посадил… Оттуда отправился вниз, и взял Любеч, а также посадил мужа своего. И ПРИШЛИ к горам Киевским, и узнал…». То есть рассказ о действиях ОДНОГО человека неожиданно сменился множественным числом. Не является употребление слова «пришли» остатком текста Начального свода? В Новгородской первой летописи Олег и Игорь действуют совместно и они действительно на пару ПРИШЛИ к Киеву. Если это так, то вполне возможно, что Игорь не был к тому времени младенцем, как это пытается представить традиционная история. Игорь вполне самостоятельная и сильная фигура в связке с Олегом.
С этим готов согласиться и известный традиционный историк Шахматов, который считает, что Олег и Игорь — самостоятельные князья, правившие соответственно в Киеве и Новгороде.
Вот что пишет Новгородская первая летопись: «И рече Игорь ко Асколду: «Вы неста князя, ни роду княжа, нь азъ есмь князь, и мне достоить княжити». Вы не князья, ни рода княжеского, но князь я, и я имею право княжить. То есть, получается, что Аскольд и Дир не были столь знатного рода, как Игорь.
Еще одно интересное сравнение двух летописей. Описывая поход Олега на греков, летописец «Повести…» перечисляет практически все племена, жившие на территории Руси, что может показаться некой натяжкой. А в Новгородской летописи при описании этого события отмечены лишь варяги, поляне, словене и кривичи, что видится более правдивым.
«И беша у него варязи и словени и прочи прозвашася русью» — так звучат слова «Повести…». Но в Новгородской первой летописи эти строки чуть иначе, но это «чуть» меняет весь смысл летописных слов: «И беша у него варязи мужи словене и оттоле прочии прозвашася русью». Здесь однозначно одно: славяне стали называться русами позднее, уже после начала ассимиляционных процессов.
Вот что говорится в «Повести…» о деятельности княгини Ольги после гибели Игоря: «…и устави по Мьсте повосты и дани и по Лузе оброки и дани; и ловища ея суть по всей земли, знаменья и места и повосты…». Современные Мста и Луга — реки, текущие по соседству с нынешним Новгородом, но не с Ярославлем. Казалось бы, что перед нами свидетельство в пользу традиционной истории, но… в Новгородской первой летописи этот текст звучал по-другому: «Иде Олга к Новугороду, и устави по Мьсте погосты и дань; и ловища ея суть по всеи земли, и знамение и места по всеи земли и погосты…». Здесь про реку Лузу ни слова. Правда, осталась река Мьста. Но почему Мьста — это река? Написание собственных имен с заглавных букв в древних летописях не практиковалось. Это слово дано с заглавной буквы только по воле редакторов, посчитавших его названием реки. Правильнее это место в летописи следует воспроизвести так: «…и устави по мьсте погосты и дань…», то есть по различным местам были установлены погосты и дани. Про реку Мсту, как видите, ни слова. Работы для правщика истории в свое время оказалось немного: только добавить несколько слов про Лузу, в сочетании с которой слово «мьста» стало рекой.
Правда, могу предложить и второй, не менее интересный вариант истолкования словосочетания «по мьсте» — от слова «месть». Смотрите сами: в летописи буквально несколькими строчками выше говорится о походе Ольги на древлян, убивших ее мужа Игоря. «И победиша древляны; и возложиша на них дань тяжку… И иде Олга… уставляющи уставы и урокы; и суть становища ея и ловища». Тогда вышеназванный вариант мог звучать и так: «Отправилась Ольга к Новгороду и, мстя, установила погосты и дань…». Под Новгородом здесь следует рассматривать Ярославль. Кстати, любопытно, что в одной книжке, написанной двумя уважаемыми историками, утверждается, что ростовское село Угодичи (а Ростов находится неподалеку от Ярославля) принадлежало княгине Ольге.
В чем провинились новгородцы, мы в отличие от истории с древлянами не знаем, но есть еще одна очень интересная зацепка. Почему-то никто на нее особого внимания не обращал.
Итак, в летописях написано: «…и воевода бе Свеньделдь, тът же отець Мьстишинъ». Кто же такая Мстиша? Уж не Ольга ли? Имена: Ольга, Игорь, Олег — родовые. Но Игорь — Старый, Олег — Вещий, а Ольга — какая? Мстящая? Кстати, в комментариях к личным именам, встречающимся в летописях, Мстиша считается мужчиной, сыном Свенельда. Возможно, это пошло с легкой руки Карамзина: «Но кто был Мистиша, летописец не сказывает: может быть, и сам не знал, взяв сие имя из какой-нибудь древней исторической сказки или песни». Здесь сразу возникает еще один вопрос: разве Свенельд был отцом княгини Ольги? Об этом в следующей главе.