Русь против Хазарии. 400-летняя война
Шрифт:
Действительно, возопишь, когда как снег на голову на твои земли обрушиваются отряды свирепых бойцов, которые и пришли сюда лишь с одной целью – грабить. К тому же, как мы помним, русы умудрились привезти с собой и лошадей, и теперь уйти от них местным жителям было не так-то и просто. Черный дым от сожженных городов и деревень затягивал ярко-синее небо, и казалось, что тем бедам, которые обрушились на этот благодатный край, не будет конца и края. Захватчики неуклонно и неумолимо распространились по всему побережью. Там, где проходили русы, оставались лишь огрызки обгорелых стен, крышей которым служило чистое небо. Одним словом, разруха.
Разгромив все высланные против них войска местных правителей, русы добрались до земель Ширвана и оказались в опасной близости от Баку. Там они закрепились на
Покончить с этим беспределом решил правитель Ширвана Али ибн аль-Гайтам. Он не только поднял против русов регулярные войска, но также собрал и вооружил местное ополчение, поставив в строй всех, кто мог носить оружие. А для ведения боевых действий на море предприимчивый эмир конфисковал купеческие суда. Али ибн аль-Гайтам практически развернул знамя джихада, видимо решив, что большое численное превосходство, которым он обладал, поможет решить исход дела в его пользу. И мусульмане охотно стекались под его знамена. Их уже было так много, что им самим стало казаться, что русы потеряют голову от страха и побегут куда глаза глядят от одного лишь их грозного вида. Правитель был активен, не труслив, но несколько самонадеян. Возможно, что он захотел удивить русов своей отвагой, и в итоге безрассудство взяло верх над разумом и осторожностью.
И вот в один прекрасный день, посчитав, что войск у него более чем достаточно, эмир Ширвана бросил против пришельцев с севера все свои наличные силы. Но русы тоже не стали отсиживаться на суше и держать оборону на островах, а погрузились на ладьи и сами атаковали врага.
Судя по всему, Али ибн аль-Гайтам был человеком храбрым, активным, но при этом недостаточно начитанным. Он не листал на досуге трудов ученого араба Ибн Мискавейха, иначе узнал бы массу интересных вещей относительно русов и, сделав после прочитанного соответствующие выводы, удержался бы от опрометчивых поступков. А Ибн Мискавейх писал: «Слышал я от людей, которые были свидетелями этих русов, удивительные рассказы о храбрости их и о пренебрежительном их отношении к собранным против них мусульманам». Возможно, что именно для повелителя Ширвана и предназначались эти слова, но он пропустил их мимо ушей. Не заглядывал эмир в научные книги да трактаты, не проявлял любопытства к написанным на бумаге строкам. И верил он больше в себя да в свою удачу. А когда до него дошло, какую же ошибку он совершил, то было уже поздно.
Али ибн аль-Гайтам решил действовать навалом и взять русов напуском, но даже само нападение он не смог нормально организовать. Собрав своих воинов и местных жителей – добровольцев, эмир возжег их сердца пылкими словами и отправил прямиком на врага. А те, вооруженные чем попало, на боевых кораблях, лодках и купеческих судах, без всякого порядка и строя, устремились к островам, на которых засел противник. Однако это было не войско, это была всего лишь толпа, огромная и агрессивная, вооруженная и злобная, но совершенно неорганизованная и неуправляемая.
Об итоге подобной операции можно даже было не гадать. Итог был предрешен заранее.
Такая сумбурная, хотя и эмоциональная атака не могла остаться ни незамеченной, ни внезапной. Русы успели подготовиться к встрече правоверных мстителей. Мощным натиском северные скифы опрокинули войска эмира Ширвана, а его рать и флот разлетелись под их неудержимым напором, как глиняный горшок при ударе о стену. Ладьи врезались в гущу мусульманских судов, и началась бойня.
Грозный боевой клич русов заглушил отчаянные крики и вопли мусульман, которые, как слепые котята, барахтаясь в воде и топя друг друга, пытались карабкаться на борта лодей. Но и там им не были рады. Правоверных сталкивали в воду щитами, гвоздили кистенями, резали засапожными ножами. Когда же дружинники перебрались на их суда, то обрушили на
Русы же словно озверели. Под их мощными ударами мусульманские головы раскалывались с треском, а отсеченные конечности летели в разные стороны. Воинов эмира валили рядами, и те падали, словно снопы колосьев во время жатвы. В таком бою ратникам Киевской Руси просто не было равных. Сея вокруг себя смерть и разрушение, наши предки потопили и убили тысячи атаковавших их воинов Ширвана. Жалость не трогала их сердца, и русы не щадили никого, понимая, что, попади они сами в руки врага, те точно так же поступили бы с ними. Море окрасилось кровью, забурело, запенилось у берегов и еще долго выбрасывало на берег различные предметы: обломки лодок, весел, обрывки одежды, украшения и обезображенные трупы мусульманских воителей, напоминая о неудачной атаке. Тысячи воинов ислама отправились на морское дно кормить рыб, а дым от сожженных царских кораблей окутал место сражения. А сколько слез после пролили восточные девы, прислушиваясь к шорохам в ночи: не вернется ли милый домой, не его ли шаги это слышны? Но все напрасно. Слишком многие не вернулись с побоища! Слишком многие отправились в этот день прямиком на небеса, где их уже заждались небесные гурии, готовые приголубить и обласкать павших героев.
После такого унизительного и обидного поражения эмир Ширвана побоялся больше тревожить и раздражать обитателей опасных островов, предпочитая следить за ними издали. Он лишь только отслеживал их действия, чтобы избежать большей беды, потому что опасался, а вдруг русам приспичит по каким-то причинам опять заглянуть к нему в гости? Понятно, что в городе отбиваться намного легче от северных грабителей, чем в море или в поле, но после того, что произошло, моральный дух мусульман был сломлен, и итог атаки на Баку мог оказаться любым. Русов уже страшились, как и их грозных и обидчивых языческих богов, тень от которых уже пала на побережье Хазарского моря. А жители Ширвана молили каждый день Аллаха, чтобы насытившиеся добычей разбойники с севера наконец-то покинули их края и убрались восвояси. Они молились истово и бескорыстно. Просили спасения у Того, кто может им помочь. Они хотели верить, что вскоре этот ужас окончится. И пусть после придут хазары. Пусть полчища несметные арабов. Пусть нагрянут хоть китайцы. Пусть придет кто угодно. Но пусть уйдут, уплывут, сгинут навсегда эти ужасные русы.
Все тот же Аль-Масуди так описывает последствия морского сражения, которое столь опрометчиво дал Али ибн аль-Гайтам: «Многие месяцы русы оставались на этом море в таком положении; никто из тамошних народов не имел возможности подступать к ним на этом море, а все они укреплялись и были на страже от них, ибо море это обитаемо вокруг народами». Действительно, наши предки не на шутку разгулялись на Каспийском море, и поскольку достойного сопротивления так и не встретили, то всецело отдались грабежам и погромам. Захваченная добыча превосходила все мыслимые ожидания, а потому русы только и занимались тем, что грабили, грабили и грабили…
Ничего не напоминает? Конечно же, поход Игоря на Византию в 941 году, когда наши предки на целых полгода застряли в малоазийских провинциях империи! И в тот раз и в данный момент увлечение сбором трофеев было столь неумеренным, что сроки пребывания русских дружин на вражеских землях растянулись до безобразия. Но если на Каспии все закончилось благополучно, то на Черном море подобный номер с византийцами не прошел. Для Игоря все там закончилось, мягко говоря, военной катастрофой. А вот Каспий русы покинули лишь потому, что им ПРОСТО НАДОЕЛО ГРАБИТЬ! О чем и сообщил не без ехидства Аль-Масуди: «После того как они награбили и им надоела эта жизнь, отправились они к устью Хазарской реки и истечению ее, послали к царю хазарскому и понесли ему деньги и добычу по их уговору». Таким образом, достигнув устья Волги, русы отправили к кагану посольство, а затем, согласно договоренностям, отправили в Итиль половину трофеев.