Русалки. Новенькая
Шрифт:
— Это баллада о любви Охотника и русалки, — наклонившись к самому моему уху, сообщила Индра, когда Леша отошел к костру, чтоб погреться. Я вздрогнула и с удивлением посмотрела на неё. Как она поняла, что я русалка? — По полю увидела. Сразу как вы появились, — пояснила девушка так же тихо. Про поле я слышала от Илины Владимировны, так что это меня несколько успокоило. Хотя вопрос, кто они, если его видят, да и вообще знают о магии, оставался открытым. Видимо, предполагая нечто подобное, девушка добавила так, как будто это все объясняло: — Мы — мерфитки, если ещё не
Название было знакомым, я явно его где-то слышала, но ничего конкретного оно мне не сказало. Хотя, разумеется, показывать этого я не стала. И из множества крутившихся на языке вопросов задала наверное самый бесполезный:
— На каком языке она поет? — Это было одновременно похоже и непохоже на общемагический, я вроде бы слышала знакомые слова, но не могла уловить суть.
— На атлантийском, — с готовностью ответила блондинка. Надо же! Не думала, что доведется его так скоро услышать! Мне о нём немного рассказывали, и послушать хотелось, вот только никто из подруг в этом мне помочь не мог, а отвлекать наставницу такими просьбами было как-то несерьезно. — Мы его все учим ещё на первом-втором курсе.
Интересно, откуда они? Где атлантийский учат также, как мы английский или общемагический? Кто вообще такие мерфитки? Вопросов было много, но спрашивать было и стыдно, и опасно. Тем более Леша как раз направился от костра к нам, а человеку знать о магии не стоит. Так что я прикрыла глаза, наслаждаясь музыкой. Когда же девушка допела, в ответ на логичный вопрос признала:
— Красиво.
— Да, — кивнула Индра. И шепотом уточнила: — И печально. Там Охотник нечаянно, стреляя по полю, убивает возлюбленную.
Я подавилась воздухом. Убивает? Да уж! Слов нет.
Следующая песня была веселой, о студентах. Насколько я поняла, что-то в меру похабное. А может и не в меру. Текст, к сожалению, опять был на древнем языке магов.
Не знаю, сколько прошло времени, но песен было значительно больше десятка, и все они были разными. В основном, конечно, на атлантийском, но были и английские, и парочка русских (обе вполне нейтральные и уже достаточно старые). Одну из них я даже знала, а потому тихонько подпевала, как и многие мерфитки, впрочем. Только они-то в отличие от меня одной песней не ограничивались. А поскольку слух у всех явно был в наличии, от этого мелодии только выигрывали.
Эти посиделки у костра были настолько приятно домашними, что меня даже слегка разморило. А вот мой спутник был напряжен и даже насторожен, старался не отходить от меня надолго, словно боясь, что со мной что-то сделают. Даже чай не дал пить, пока сам не глотнул. Странно в общем себя вёл. Но оно и понятно, всё же для него мерфитки должно быть были чем-то ещё более непонятно-загадочным, чем для меня…
Когда солнце стало клониться к закату, нас отпустили, вернее даже оправили прочь, пригласив заходить ещё. Мы шли в молчании. Я подсвечивала дорогу телефоном.
Уже когда подходили к мосту, Леша остановился и прервал отнюдь не тревожную тишину:
— Света, извини, что так получилось…
— Извинить? За что? — не поняла я.
— Я подверг тебя опасности. Прости.
Какой ещё опасности? Разве нам что-то угрожало? По-моему, мерфитки не замышляли ничего дурного. Но, если он вбил себе в голову иное, это его дело. Я почему-то была уверена в обратном. А потому легкомысленно махнула рукой:
— Да ладно. Уверена, тебе просто показалось. На самом деле нам ничего не угрожало. Хорошие девчонки.
— Может, тебя проводить? — видимо сообразив, что я не понимаю, за что он просит прощения, парень отступился.
— Не, — покачала головой. Ещё не хватало, чтобы он школу увидел! — Тут недалеко. Встретимся завтра?
— Давай, — согласился Леша. Что-то прикинув, предложил: — Здесь же в четыре? Идет?
Кивнула:
— Идет.
— Тогда до встречи!
— До встречи, — улыбнулась в ответ и пошла прочь. Раздразненная, но не напевшаяся шла и тихонько мурлыкала себе под нос прилипчивый мотивчик.
Отойдя на достаточное расстояние, кое-как наложила маскировку: надо же когда-то тренироваться? Да и чей-то взгляд в спину мерещился, я даже подумала, что Леша все-таки решил меня проводить, негромко окликнула, но никто не отозвался.
Знакомая дорога уже не пугала, даже несмотря на то, что быстро темнело. Всё-таки здорово посидели! Жаль, никаких контактов не взяла, можно было бы потом ещё пообщаться, я бы с удовольствие послушала ещё песни в исполнении той мерфитки…
До школы добралась уже в полной темноте. Сдается мне, если бы не фонарь у входа, я б её и не нашла. По счастью, ворота были не заперты. Прикрыв за собой створки, поспешила к общежитию, озаренному светлячками окон. Причем светилось их не так уж много.
— Где тебя носит? — спросила Илина Владимировна, стоило мне переступить порог. Она сидела на диване в пустом холле и была одета так же как днем — в серые брюки и кремовую блузку, видимо ещё не переодевалась.
Наставница указала в сторону кресел. Я нехотя поплелась к ближайшему:
— Гуляла, — ответила лаконично, усевшись. И опередила следующий вопрос: — Кто такие мерфитки?
Директриса проглотила уже явно заготовленную речь и недоуменно поинтересовалась:
— Это-то тут причем? — Тут же, впрочем, опомнившись, и вновь попытавшись начать воспитательные мероприятия: — Объясни мне, какие черти носили тебя в темноте по лесу? А если б я каждый вечер не проверяла, все ли ученицы в школе? Ты бы в лесу ночевать осталась? После активации охранных заклятий в школу бы ты не попала, это я тебе гарантирую.
На это мне ответить было нечего. Последующую за моим молчаливым признанием вины речь Илины Владимировны я пропустила мимо ушей. Никакого желания знакомиться с ночными обитателями леса у меня не было. Так что хорошая у неё привычка, полезная. Сложно представить, что бы я делала ночью в лесу одна да ещё в такую темень! Хотя что я переживаю? Вернулась бы к мерфиткам, делов-то. Сомневаюсь, что они так быстро собрались, наверняка ещё не один час сидеть будут. А может и всю ночь. Дров у них ещё навалом.