Русалки. Новенькая
Шрифт:
— Что-нибудь придумаем, — пообещала тетя Лена. Кажется, в случайно данной мной зацепке она была уверена. — И хватит пока об этом.
Ну, хватит, так хватит. С крестной, когда она нервничает, лучше не спорить, это я усвоила давно и прочно. В молчании мы покинули квартиру, я привычно вызвала лифт. Стоило в него зайти, накатило ощущение дежавю. На мгновение показалось, что события прошедшего месяца в школе русалок были просто сном. Или безумно захватывающей книгой, в которую погружаешься с головой и потом удивляешься, почему в реальности кто-то что-то делает не так, как должен бы.
— Ты всегда была русалкой, Света, — тихо сказала крестная, словно прочтя мои мысли. — Превращение проявляет нашу суть, а не изменяет.
Вздохнула:
— Знаю. Но все так поменялось. — Попыталась пояснить свою мысль: — Да, я мечтала о магии, но когда она оказалась реальностью, все словно встало с ног на голову. Прежде относительно понятный мир оказался несоизмеримо больше и непонятней. И мои знания о нём настолько отрывочны, что я всё время боюсь что-то сделать, сказать не так. Я же многих элементарных для потомственных вещей не знаю!
Взрослая русалка ободряюще сжала мою ладонь:
— Со временем разберешься, а мы с Илиной и девочками тебе поможем. Всё будет хорошо. А сейчас кончай меланхолить, у нас куча дел.
— Спасибо, — бледно улыбнулась я.
Кивнув, крестная первой покинула лифт и быстрым шагом устремилась к выходу.
А уже практически в дверях подъезда мы столкнулись с папой. Боже, как я соскучилась! Едва сдержала желание обнять его.
— Лена! Привет, — поприветствовал он, к сожалению, только крестную. Судя по привычному глазу костюму — темно-серым, почти черным брюкам и официального вида серому пальто — идет с работы, не иначе. Для походов по магазинам, неформальных встреч и неофициальных мероприятий папа одевался иначе, говорил, что делового стиля и на работе хватает.
— Валера, — она чуть напряженно, но искренне улыбнулась. — Ты домой?
— Дурацкий вопрос в данных обстоятельствах, не находишь? — ехидно поинтересовался папа.
— Пожалуй, — вынужденно согласилась тетя Лена. Повисла пауза, которую почти тут же поспешили нарушить: — А я по делам поехала…
— К вечеру будешь? — вопрос застыл таких же в синих, как у меня, глазах. Всё же что-то он к ней чувствует. Пожатие плеч в ответ. — Жаль. Посидели бы, поговорили.
— О чем? — в голосе сквозила печаль. Кажется, с общими темами проблемы были не только у меня.
— О Свете, — удивил отец. Он, кажется, не заметил эмоций собеседницы. — Могу поспорить, ты как всегда знаешь больше нас. Тебе она доверяет, — в его голосе послышался упрек. И грусть.
Прикусила губу, чтобы не выдать своего присутствия.
— Не буду спорить. Но давай не будем об этом сейчас: не время и не место, — тетя Лена украдкой бросила выразительный взгляд в сторону скрытой невидимостью меня.
— Конечно. Как будешь дома, заходи.
Она кивнула и поспешила к дверям. Я вынужденно последовала за крестной. Уже выходя, обернулась. Папа стоял на том же самом месте и смотрел сквозь меня в спину тети Лены. Это… царапнуло. Как и ощущение странного узнавания, накатившее на миг. Но лишь на миг.
Тетя Лена молчала, когда отпирала машину, молчала, когда я, привычно отряхнув ноги, забиралась на пассажирское место и пристегивалась, молчала, когда мы выезжали со двора… Наконец я не выдержала:
— Ты ведь любишь его?
Крестная так резко надавила на тормоза, что меня бросило вперед. Ремень безопасности натянулся. Тетя Лена повернулась ко мне:
— Почему ты так решила? — судя по тону, я явно попала в точку. Впрочем, это мне и так было известно.
Призналась:
— Случайно узнала из твоих мыслей. — Женщина побледнела. А я поспешила продолжить: — Ты тогда сначала обо мне, а потом о папе думала. И знаешь, ты ведь ему тоже нравишься. Я только сейчас заметила, раньше как-то не приглядывалась.
— Света, у нас с твоим отцом ничего не было, и быть не может! — тетя Лена отвернулась, съехала на обочину и снова остановила автомобиль.
— Почему? — сорвалось с языка прежде чем я подумала головой.
— Я старше его на девятнадцать лет, — тихо, с каким-то непонятным отчаянием ответила тетя Лена. Я попыталась подсчитать возраст крестной, но для меня это оказалось довольно сложно. По крайней мере, пока я хотя бы точный папин возраст не вспомню.
— Ну и? — не понимаю, причем здесь это. Дорого бы я дала, чтобы сейчас заглянуть в её голову, потому что она явно что-то не договаривает.
— На девятнадцать, Света! — женщина повысила голос. Теперь она почти кричала. — Я уже училась в университете и, заметь, была старше тебя сейчас, когда он только родился! И он — человек. Это для нас, русалок, такая разница не существенна, а для людей очень даже.
— Вот именно, для нас не существенна! — ухватилась я за её слова. И всё же сколько ей? Где-то около шестидесяти, получается, раз папе ещё сорока нет.
— Он умрет до того, как я стану выглядеть на тот возраст, на который должна выглядеть сейчас по человеческим меркам, — тяжело вздохнув, объяснила крестная. — Он будет стареть, а я останусь такой как сейчас ещё не один десяток лет, а то и столетий. Жестоко поступать так с ним, не находишь?
И вот тогда я наконец поняла. Раньше как-то не осознавала. Да, знала, что русалки живут в сотни, тысячи раз дольше людей, но как-то не связывала это с тем, что мои родители — люди. И вот теперь до меня дошло. Мои родители смертны, им уже почти сорок. Значит даже при самом лучшем раскладе, они проживут ещё лет шестьдесят (что вообще-то, если взглянуть правде в глаза, маловероятно). А потом состарятся, умрут, а я, если ничего не случится, проживу ещё сотни и тысячи лет. В горле запершило, из глаз сами собой потекли слезы.
Черты лица тети Лены смягчились, порывшись в сумочке, она протянула мне платок.
— Это ужасно! — прошептала я. Крестная согласно кивнула, хотя все же добавила:
— Но так устроен наш мир, — в голосе её была печаль и боль. — Мало кто может сравниться с русалками по продолжительности жизни. — И напомнила, снова заводя мотор: — Нам пора.
Всхлипнула:
— Знаю.
За время недолгой дороги я успела успокоиться. Мысли о краткости жизни родителей никуда не исчезли, разумеется, но с эмоциями я более менее справилась.