Русская Доктрина

Аверьянов Виталий Владимирович

Первые масштабные конституционные проекты в России, разрабатывавшиеся в начале XIX века по указанию императора Александра I сначала М.М. Сперанским, а затем Н.Н. Новосильцевым, в случае своего осуществления были бы введены высочайшим указом. Учредителем конституции стал бы суверенный монарх, решивший таким образом добровольно ограничить свою самодержавную власть в пользу нации. И впоследствии, когда при Александре II и Николае II заходила речь об учреждении конституционного правления, этот путь оставался единственно реальным. В Основных государственных законах Российской империи 1906 года многие не без основания видят первую осуществленную на деле российскую конституцию. Одновременно с этим развивалась другая конституционная традиция, основанная на представлении о естественном праве народа-суверена. Ее выразителями становились различные революционные движения. “Русская

Правда” П.И. Пестеля представляла собой классический пример отражения теории народовластия, причем этот принцип был развит в ней настолько последовательно, что она даже отвергала разделение властей. В противоположность ей “Конституция” Н.М. Муравьева тщательно развела ветви власти и, хотя формально тоже основывалась на идее народного суверенитета, по своему духу больше соответствовала легитимистскому принципу.

В начале ХХ века идея, что форму правления может переучредить орган, избранный всеобщим, прямым, равным и тайным голосованием (“четыреххвостка”), стала господствующей не только в радикальных, но и в либеральных кругах. В 1917 году две линии – народного суверенитета и легитимистская – сошлись на признании Учредительного собрания единственным органом, правомочным решить вопросы о государственном устройстве и форме правления в России. Учредительное собрание, будучи выразителем суверенной воли народа, в то же время формально получило соответствующие полномочия и от прежней власти (отречение Великого Князя Михаила Александровича в пользу Учредительного собрания).

Наименее спорным с обеих существующих точек зрения — легитимизма и народного суверенитета — являлось бы решение о государственном устройстве и форме правления в России новым Учредительным собранием (УС). Однако действующая Конституция не предоставляет для этого законной возможности. Самое большее, что может сделать будущее ФКС, если оно состоится, — это предусмотреть в новой Конституции возможность легального созыва такого органа, обладающего верховными учредительными правами в отношении государственного строя России. При этом прочные основания для переучреждения государственной власти предоставляет идея о надчеловеческой природе государства. И.А. Ильин в 30-е гг. прошлого века так начинал свой проект российского Основного закона: “В порядке Божьего изволения возникшее, Божиим промыслом в веках вед'oмое, Российское государство утверждается…” и т.д. Это очень удобная исходная посылка, оставляющая к тому же большой простор и для учредительной власти народа.

Источник власти в России, построенной на принципах народного суверенитета, не может быть точно определен юридически — это определение неизменно будет носить абстрактный характер. Но в таком определении вовсе не возникнет необходимости, если в основе Учредительного собрания будет лежать не народное волеизъявление, а установление непрерывности (континуитета) форм Российского государства. Следует оговорить, что идея УС в России никогда не предполагала права учреждения (переучреждения) государства, она всегда имела в виду лишь учреждение нового образа правления, то есть государственного устройства.

Механизм такого преобразования государственного устройства видится следующим образом. Учредительное собрание избирается не только на основе представительства от округов с равной численностью населения, и уж тем более не по партийным спискам, хотя элементы подобного голосования могут быть использованы. Но куда нужнее обеспечить при созыве УС органическое представительство нации. Поэтому наряду с представителями территорий в УС должны войти представители национальных и вероисповедных общин, общероссийских профессиональных и научных корпораций, просто известные и уважаемые люди страны, в какой-то пропорции назначаемые туда властью.

Принципиально важно гарантировать не абстрактную “свободу выбора” и равенство избирательных прав, а достойное и авторитетное представительство нации в УС — такое представительство, которое вызывало бы наименьшие сомнения в легитимности его решений. Необходимо дать право участия в выдвижении кандидатов и голосовании двойным гражданам РФ и стран СНГ, а также русскоязычным жителям соседних государств, не имеющим местного гражданства, а хоть бы и имеющим таковое, но пожелавшим принять участие в выборах УС России. Особое внимание следует уделить в этом вопросе правам русских соотечественников за рубежом, однако на этот счет должен быть предварительно принят надлежащий законодательный акт.

На все это можно возразить, что, во-первых, попытка создать “органическое” представительство уже была предпринята при созыве Съезда народных депутатов СССР в 1989 году и ничего путного из этого не вышло. Во-вторых, расширение круга избирателей УС за пределы России может спровоцировать ненужные международные осложнения. Что же, хотя УС формально вправе объявить новую Россию продолжением Российской империи со всеми вытекающими отсюда последствиями, думается, на то и нужен взвешенный, нестандартный избирательный закон, чтобы гарантировать реалистичные решения собрания. Ну и, наконец, есть большая разница между форумом, созываемым в обстановке государственного распада с явной целью подтолкнуть и легализовать таковой и собираемым на волне централизаторской политики верховной власти, ради вящего укрепления государственного единства. В такого рода собрании мы видим возрождение традиции Земских соборов, которые, как известно, имеют своим корнем не идею учреждения России, а идею восстановления ее единства и целостности. (Первый Земский собор в XVI в. осмысливался не как нововведение, но как реставрация Русского государства в том виде, в каком оно существовало до своего разъединения. Россия в тот момент вышла из состояния раздробленности на уделы. По выражению историка И.Д. Беляева, Собор “должен был увенчать собою объединение Русской земли”, когда вся Русь “начала тянуть к Москве”, опять стала ориентироваться на единый центр.)

Федеральное конституционное собрание нужно, в сущности, для одного — предусмотреть в новом Основном законе возможность легального изменения формы правления и государственного устройства России, что сейчас отсутствует. В ином случае ФКС вообще лишено всякого смысла.

5. Обращение к имперскому Своду законов

В Своде законов Российской империи содержатся и обобщаются результаты развития русской юридической мысли за 3–4 века. 16 томов – это небольшое законодательство в сравнении со сводными законодательствами многих других стран. Сегодня законодатель мог бы брать за основу целые разделы Свода законов Российской империи, перерабатывать и дополнять их, исключать то, что отжило. На первый взгляд, идея кажется искусственной – слишком много воды утекло. Однако приведем маленький пример. Во время обсуждения Закона о гражданской службе 2004 г. мы поинтересовались, что об этом говорит имперский Свод законов. Оказывается, там есть соответствующая глава, состоящая из 1000 статей. Устарело из них не более 200 статей. Все остальное может быть применено хоть завтра!

Свод законов – блестящая работа М.М. Сперанского. По качеству и значению этой работы ее итог, возможно, не хуже, чем римское право при Юстиниане. В Своде законов все расписано детальнейшим образом, осуществлена регламентация управления территориями – казачьими землями, землями Сибири, Севера и т.д. При этом законы были не унифицирующие, а учитывающие особенности местностей и отраслей экономики, создающие гибкое, но единое и централизованное право.

Освоить старый Свод можно довольно быстро – 16 томов не так уж трудно компьютеризировать. Работа того стоит. Этот путь гораздо легче и короче, чем собирание удачных норм из законодательств разных государств или, тем более, изобретение их исходя из теоретических представлений, наблюдений за прецедентами. В старой России был накоплен в правовой сфере мощнейший интеллектуальный потенциал. Законы империи лаконичны, написаны блестящим языком, который должен был бы стать образцом для нынешних юристов.

Для политиков и правоведов адаптация Свода к современной жизни не представляет особых трудностей, ведь имперское законодательство было создано талантливейшими людьми. Предпосылкой возвращения России в лоно русского права могло бы быть наличие людей, понимающих это право, разделяющих пафос его главных идей, соответствие традиционным духовным и национальным идеалам.

В старой России был накоплен в правовой сфере мощнейший интеллектуальный потенциал. Законы империи лаконичны, написаны блестящим языком, который должен был бы стать образцом для нынешних юристов. Безусловно, политик-либерал и юрист-космополит найдут в традиционном русском праве массу несоответствий, массу устаревших вещей, тогда как национально мыслящий правовед увидит там бездну великих идей.