Русская Доктрина
Шрифт:
Для телевизионной информации характерны установка на зрелищность, на “шоу”, на создание единого, унифицированного образа реальности. Даже острые политические дебаты приобретают характер постановочного шоу, в котором превалируют не содержательные, а эмоциональные аргументы. При этом репрезентация мнений в телевизионном пространстве в основном совершается через специальных “телеперсон”, воспринимаемых остальным обществом как часть истеблишмента. Характерен слоган одной из популярных программ российского телевидения, занимающихся отбором молодых талантов в шоу-бизнес: “Ты попал на TV – ты звезда”. “Попадание в ящик” автоматически воспринимается как признак элитарности. И напротив, “человек из народа”, не имеющий специальных навыков поведения на ТВ, воспринимается как комический персонаж, человек, оказавшийся не на своем месте.
Для большинства современных российских радиостанций, как государственных, так и частных, в отличие от телевидения прямой эфир, диалог со слушателями являются важнейшей частью их профессионального стиля. Многие радиостанции прямо позиционируют себя как “народные”, то есть ориентирующиеся на простого человека и интересующиеся его мнением. Большая часть этих радиостанций ограничивается, однако, музыкально-коммерческим вещанием, не претендуя на то, чтобы быть площадкой общественно-политических дискуссий. Вместе с тем радиостанции, имеющие общественно-политический формат вещания, способны создать пространство для достаточно интенсивного общественного диалога.
Такой важнейший для радио формат, как прямой диалог журналиста со слушателем, позволяет значительно смягчить проблему “медиакратического доминирования”. В этом диалоге журналист выступает носителем равноправной с другими частной точки зрения, а не обладателем истины в последней инстанции, слушатель может спорить и не соглашаться с журналистом, высказать принципиально иную точку зрения. Формат радио позволяет значительно смягчить и обрисованное нами неравенство возможностей носителей разных точек зрения. Устное высказывание в радиоэфире требует значительно меньшей подготовки, чем высказывание в печати или специфическое “телевизионное” поведение. Радио создает эффект прямого диалога, в котором его участник может обратиться к слушателям так же, как обратился бы к соседу по подъезду или к приятелю по работе. Это в значительной степени снимает страх перед высказыванием и значительно повышает его информативность.
Задача ответственного радиожурналиста не “переспорить” слушателя, а помочь ему сформулировать свое высказывание предельно четко и прозрачно. Радио, таким образом, оказывается более удобным инструментом для прямой репрезентации общественно значимых точек зрения, чем телевидение или печать. Здесь возможно добиться достаточно содержательных высказываний от людей, род занятий которых весьма далек от печатного слова и от телевыступлений. Однако сам по себе прямой диалог не способен обеспечить решения другой важнейшей задачи — полноты репрезентации. Отбор слушателей, получающих возможность высказаться, все-таки подчинен случайным факторам. Поэтому полнота репрезентации остается задачей тех, кто формирует информационную политику радиокомпаний. При этом радио дает в руки этих руководителей довольно гибкое средство.
Закрепившийся в российской радиожурналистике стандарт позволяет осуществлять весьма пространные диалоги с приглашенными в студию гостями, представляющими различные политические силы, общественные позиции, конфессии и группы интересов. Гости получают возможность достаточно развернуто изложить свои позиции и ответить на любые вопросы.
С другой стороны, при столкновении общественно значимых позиций в актуальной дискуссии вполне допустимо и освещение этих позиций с точки зрения журналиста-комментатора. При этом комментарий может (и в некоторых случаях должен) моделировать обсуждаемые общественно значимые позиции, раскрывать их внутреннюю логику, а не сводиться к тенденциозной критике.
Работа с аудиторией нашего сложного и пестрого общества предполагает особое внимание к этике журналистского высказывания. Исключительно важно не наносить оскорблений тем или иным группам населения (а оскорбление может быть иной раз и ненамеренным, связанным с неосведомленностью журналиста). Но не менее серьезной является и опасность полного выхолащивания содержания журналистского высказывания из опасения кого-то обидеть. Гипертрофированная политкорректность воспринимается в российском обществе как признак дурного тона и неискренности.
“Давайте подумаем вместе” — этот призыв журналиста воспринимается российским радиослушателем полностью позитивно. С этим, в частности, связан и тот факт, что журналистов и специалистов по “медиапровокациям” в роли политических комментаторов вытесняют интеллектуалы. И на телевидении, и на радио политкомментарии все больше переходят в руки лиц, занимающих не последние строчки в рейтингах аналитиков.
Имея свои естественные ограничения в выразительных средствах, радио оказалось и в большей мере свободным от многих соблазнов, перед которыми не устояла часть российской “свободной” прессы в 1990-е годы, — соблазнов политической манипуляции и решающей роли денег в продвижении тех или иных позиций и материалов. Это позволило радио не только сохранить, но и расширить свою свободу в условиях, когда в нашем обществе началась “реакция” на издержки процессов 1990-х. Поэтому сегодня именно радио-СМИ находятся наряду с Интернет-СМИ на переднем крае развития новых массмедиа. Именно радио старается наиболее полно и подробно осветить многообразие существующих в обществе точек зрения, при этом воздерживаясь от информационного манипулирования аудиторией.
Сегодня именно радио-СМИ находятся наряду с Интернет-СМИ на переднем крае развития новых массмедиа. Они стараются наиболее полно и подробно осветить многообразие существующих в обществе точек зрения, при этом воздерживаясь от информационного манипулирования аудиторией.
Следует подчеркнуть особое значение радио для роста консервативного и национального сетевого сообщества в России. В отличие от центрального телевидения, у которого количество каналов, вещающих на большое число регионов, весьма ограниченно, радио предоставляет в этом случае гораздо б'oльшие возможности. Даже одна радиостанция, если она станет рупором идей динамического консерватизма, новой смыслократии, культурной контрреформации, способна привлечь внимание значительной части нации и стать популярным источником информации и рычагом консолидации.
Еще совсем недавно в среде консервативной части нашего общества бытовало мнение, что Интернет, “виртуальная реальность” – от лукавого. Однако за последние 6–7 лет ситуация кардинально изменилась. Если вспомнить топ-100 Рамблера в середине 1998 г., то, к примеру, в первой тридцатке раздела “Религия” стояли исключительно сайты оккультной, эзотерической и прямо “сатанистской” направленности. Но уже в начале 1999 г. большую часть этой страницы занимали православные сайты. Причин этого явления много, корни – в общественной жизни.
Интернет образца 1998–1999 гг. поражал степенью свободы слова. Оказалось, что пресловутая “свобода слова” 90-х только декларировалась, в действительности же была жесточайшая либеральная цензура – на некоторые слова (включая “русский”, “национальный”, если только это не были какая-нибудь лотерея, мафия или банк) просто был наложен запрет в СМИ. Только в Интернете можно было узнать правду о событиях 1993 г., о политических планах генерала Рохлина или, например, о положении дел с канонизацией царственных страстотерпцев и с обретением “псевдоостанков”. Поскольку остальные СМИ не справляются со своими основными задачами, Интернет, выигрывая в доступности и ненавязываемости информации, заменяет их и в деле просвещения, и в деле формирования гражданской позиции, и в деле консолидации патриотических сил. За десять лет общий уровень интернет-культуры резко вырос. Сегодня на форумах в Интернете обсуждаются фундаментальные богословские вопросы, потому что другого поля для такого обсуждения нет! Общий рост православной культуры, а также национально-консервативной среды в Интернете очевиден как нигде.