Русская Фантастика 2005. Фантастические повести и рассказы
Шрифт:
Еще вчера весы показывали ровно 39 кило. Но таблетки для бессонницы, прописанные доктором Шейманом, оправдали свою запредельную цену — Антон полночи ворочался на надувном матрасе, чувствуя, как его бросает то в Жар, то в холод, и заснул лишь перед самым рассветом. И вот вам результат — минус триста пятьдесят граммчиков!
Настроение у Протасова улучшалось с каждой минутой. Он покрутил педали на велотренажере, потом быстро принял душ, стараясь получить наслаждение от каждой капли трех с половиной литров воды, составлявших половину дневной нормы, и, хотя на подмышки капель, как всегда, не хватило, почувствовал себя свежим и обновленным. Вытираясь, Антон раздумывал, стоит ли ему завтракать, рискуя отличным утренним результатом, и в конечном итоге решил, что не стоит. Достаточно будет
Закончив с галстуком, Антон достал из шкафа титановую раму своего кара и, стараясь не испачкаться, потащил ее к лифту.
Лифта пришлось ждать долго. Малогабаритная холостяцкая квартирка Протасова располагалась на сорок восьмом уровне типового стоэтажника — лифты шли вниз, под завязку набитые обитателями верхних этажей. Наконец ему удалось втиснуться в кабину, где, заученно улыбаясь, толкались локтями человек двадцать — некоторые, как и Антон, везли с собой рамы каров. Места в подземном гараже были раскуплены еще до заселения дома, а со стоянки во дворе кары уводили с путающей регулярностью — не помогали ни сигнализация, ни стальные цепочки. Антон, разумеется, зацепил углом своей рамы какую-то старушенцию, и та немедленно раскудахталась: смотреть надо вокруг, совсем уже проходу не стало от этих автомобилистов, глядишь, скоро порядочным людям и джоггингом негде будет заниматься… В другой день Протасов, возможно, обозлился бы на нее (старушка казалась мрачной и неприлично полной для своих лет), но утро началось слишком хорошо, чтобы портить себе настроение из-за сумасбродной бабки. К тому же старуха очень смешно выговаривала слово «джоггинг» — у нее получалось нечто среднее между «жогинг» и «шопинг», и Протасов только одарил ее снисходительной улыбкой.
Во дворе он извлек из кейса портативный компрессор и быстро надул шины и корпус кара. Он ездил на «Мицубиси Балуун», подержанной, но вполне пристойной машине с переделанным левым рулем. Место, где располагался когда-то родной японский руль, было заклеено суперпрочным полимерным патчем, но клей, произведенный в Стране восходящего солнца, не выдержал сурового российского климата, и теперь приборная панель время от времени немного сдувалась. Главным достоинством машины была ее маневренность — несущие оси при необходимости укорачивались чуть ли не вдвое, и умелый водитель, уменьшая объем колес, мог пролезть даже в самую узкую щелочку. Правда, внешний вид у «Мицубиси» оставлял желать лучшего — ярко-желтая некогда резина кузова от едкого московского смога приобрела нездоровый серый оттенок и покрылась сеткой страшноватых трещин. Можно было, конечно, потратиться на новый кузов, но Антон предпочитал дождаться повышения и купить «Тойоту Эйр Круизер», положенную по статусу главе маркетингового отдела крупной корпорации.
На съезде с Четвертого кольца на Рублевку Протасов все-таки попал в пробку — такую, что даже юркая, как муравей, «Мицубиси» безнадежно встала между роскошным, угольно-черным «Мерсед-Эйром» с тонированными пленками окон и совершенно бандитским «Чероки-Пневматик». Рублевка, насколько мог видеть Антон, была девственно чиста, но основание эспланады перегораживали неприятно массивные, ощетинившиеся стальными шипами броневики дорожной полиции, проскользнуть мимо которых казалось делом безнадежным. Протасов вздохнул, заглушил мотор и, достав мобильник, позвонил Ие.
— Хай, Тони, — голос у Ии был озабоченный, как, впрочем, и всегда. — Ты о’кей?
— Я о’кей, — привычно ответил Антон. — Сейчас в пробке стою, на Рублях. Не посмотришь по своим каналам — надолго это?
— Ах-х, — сказала Ия недовольно. Подразумевалось: вечно ты грузишь меня своими проблемами, используя мое хорошее отношение к тебе в корыстных целях, эгоист несчастный. Но вслух, конечно, ничего такого она сказать не могла — это означало бы признаться в том, что ей тяжело выполнить просьбу бойфренда. Поэтому вся нотация и ограничилась невнятным «ах-х». Антон слышал, как подруга шустренько стучит клавишами. Ия работала в Администрации, почти на самом верху, и ухитрялась при этом оставаться добросердечной и безотказной девушкой. На самом деле ее звали Валерия, но секретарь Большого Босса должен откликаться на короткое имя: смешно думать, что у занятого человека нет других дел, кроме как произносить «Ва-ле-ри-я» каждый раз, когда ему захотелось выпить кофе.
— Да, — произнесла наконец трубка. Антон удивленно уставился на крохотный экран мобильника — лица Ии все равно было не различить, но что-то в интонации подруги его насторожило.
— Что «да», хани?
— Ты спросил, надолго ли это. Да, надолго. Еще что-нибудь?
Упс, подумал Протасов, неужели обиделась? Но на что?
— А у меня новость, хани, — сказал он, искренне желая порадовать подругу. — Сбросил еще триста пятьдесят, представляешь? Пойду сегодня к Теду, поставлю вопрос ребром…
— Я рада, — сухо ответила Ия. — Прости, я занята сейчас. Позже созвонимся.
Минуту Антон сидел, тупо разглядывая погасший эк-ранчик, потом засунул мобильник обратно в портмоне и решительно потянулся к кнопке аварийного стравливания воздуха.
Когда он заталкивал сдувшийся кузов в рюкзак, пленка, затягивавшая боковое стекло «Чероки», с треском отлелилась, и из джипа высунулась острая, как у хорька, мордочка.
— Братан, — тонким голосом осведомилась она, — этот попандос всерьез?
Протасов не любил, когда к нему обращались так фамильярно, но запас хорошего настроения еще не истощился, поэтому он наклонился прямо к носу хорька и произнес ритуальный слоган:
— Будь проще, и тебе станет много легче!
— Проще! — возмущенно пискнул хорек. — У нас стрела на пол-одиннадцатого на Гребных каналах, а тут кругом эти ежики бешеные торчат…
— Пешком ходи, — посоветовал Антон, широко улыбаясь. Он протиснулся перед широким надувным капотом «Мерсед-Эйра» и, обернувшись, помахал бандюге рукой. — Сжигай калории!
Осторожно лавируя между машинами, он вытащил раму «Мицубиси» на обочину и сноровисто принялся разбирать ее на части. На андеграунде доберемся, подумал он бодро, чай, не лендлорды… сейчас в подземке как раз самая толчея, если повезет, еще грамм пятьдесят сойдет с потом!
Здание штаб-квартиры «Москоу Ультралайт Интеллектуал Текнолоджис» украшал гигантский неоновый слоган «WE TAKE I.T. EASY!!!», хорошо различимый с любой точки внутри Садового кольца. Глядя на него, Антон испытывал привычную гордость за принадлежность к столь могущественной и богатой организации, но сегодня к этому чувству примешивалось еще и сладкое предвкушение близкого торжества. Он не вошел, а прямо влетел в просторный холл, сдал разобранный на части кар в камеру-паркинг и побежал взвешиваться. У тестинг-панели, которую некоторые остроумцы называли Стеной Валтасара, толпился народ. Становясь на весы, Протасов краем уха ловил обрывки фраз: «Поздравляем, Эф Пэ!», «Превосходный результат!», «Экселлент!!!» и даже «Руководство, несомненно, оценит!». Рискуя ввести в заблуждение компьютер, реагировавший на малейшее мускульное усилие, Антон повернул голову и увидел невдалеке бухгалтера департамента Федора Петровича Хомякова, окруженного кольцом восторженных коллег. Выглядел Эф Пэ плохо — на обтянутом желтой кожей лице лихорадочно горели огромные, как у совы, глаза, обширная лысина блестела от пота. Бухгалтер, пошатываясь, отходил от тестинг-панели, причем Антону показалось, что если бы не заботливые руки сотрудников, он упал бы прямо посреди зала.
— Тридцать килограммов! — громко сказал кто-то из свиты Хомякова. — Анбиливибл!
Протасова словно окатило ледяной водой. В отделе и раньше шептались, что Хомяков последние месяцы стремительно улучшает свою физическую форму, но тридцать килограммов — это было уже слишком. Чтобы достичь такого результата, самому Антону пришлось бы каким-то образом сбросить еще восемь килограммов и шестьсот пятьдесят граммов, а как это сделать, когда в буквальном смысле слова борешься за каждую лишнюю унцию веса?