Русская фантастика 2012
Шрифт:
— Хорошо. Доктор, вы приберите тут и тоже выдвигайтесь к нам на помощь. Не исключено, что понадобится грубая физическая сила, — Хофман спрятал трубку в карман и встал из-за стола. — По местам!
До рубки Макс бежал. И что-то такое было на его лице, такое, что увидевшие его Бронислав и Джафаров вскочили с кресел.
— К Хофману. Оба, — задыхаясь, будто пробежал не каких-то пятьдесят метров, а полноценную марафонскую дистанцию, Макс рухнул в кресло первого пилота. — Давайте быстрее…
— Что случилось? — спросил Синицкий. — Пожар-эпидемия-катастрофа?
— Да бегом! — прикрикнул Макс. — Там, на «Ковчеге»…
Дверь за парнями закрылась.
Фу,
И чего, собственно, он запсиховал? Какого, спрашивается, черта? Никак не привыкнет к тому, что теперь отвечает не за все происходящее на борту. Те, в «Ковчеге», до которых всего-то пара-тройка километров, с тем же успехом могут находиться и в другой галактике. Максимум, что может сейчас экипаж, — это сопереживать и наблюдать. Наблюдать и сопереживать. Нет, наблюдатели еще могут вести записи и делать выводы. С последующими мерами по предупреждению и недопущению.
А ведь Макс раньше водил корабли. Не дежурил перед пультом, в том самом проклятом режиме безрукого наблюдателя, а пилотировал. Его потому так и называли — пилот. У него же двадцать с лишним атмосферных посадок, из них восемь — на необорудованную площадку. Он же взял приз по индивидуальному пилотированию. Он же вместе с экипажем гасил реактор на «Ковше-пять». И лежал в клинике потом полгода. Он же…
Да произойди все это кровавое безумие на обычном корабле, Макс, во-первых, узнал бы это не от психующего наблюдателя и не через сутки после происшествия. Да какие, на хрен, сутки!
Макс врезал кулаком по пульту.
Трое суток не хотите?
Они же только после того, как полетела система, обратились за помощью, эти гребаные наблюдатели. Дети пропали? Да там мать наверняка искала. И в файлах колонистов это наверняка было отражено. Наблюдатели ведь читают файлы. Не могут не читать. Пусть они ничего сами не пишут своим рыбкам — какой аквариумист станет переписываться со своими подопечными? — но читают, наверняка читают и контролируют. То есть три дня. Дети, потом тот мужчина возле дерева, потом девчонка на площадке… И только после того, как кино закончилось, они стали принимать меры.
И еще раз — твою мать!
Меры они принимали! Не подняли кэпа среди ночи, не влетели в душевую во время утреннего туалета экипажа. Начальник группы наблюдателей вальяжно пришел к экипажу и, не торопясь, стал доводить до их сведения…
Если бы они не устроили ему теплую встречу в смеси с истерикой, то он бы так и не сказал, зачем нужна помощь экипажа. Не сказал бы.
С этой ухоженной сволочи сталось бы.
Он же не забыл побриться и тщательно причесаться, перед тем как идти в столовую, вдруг вспомнил Макс. От него разило лосьоном после бриться. Его никак не тронуло то, что произошло в «Ковчеге». Никак не тронуло. Так, легкое недовольство. Легчайшее.
Он и в столовую поначалу не взял инфоблок. Думал, что сможет и так все решить.
Макс с удивлением посмотрел на свою руку — костяшки кровоточили. На пульте осталось кровавое пятно. Не такое яркое, конечно, как на волейбольной площадке.
Эта девчонка… убитая. Это вполне могла быть та самая, за которой он регулярно наблюдал. Она тоже носила яркую курточку. Макс попытался вспомнить, какого цвета была курточка у той самой фемины, но не смог. На убитой… На остатках ее тела курточка была глубокого синего цвета.
Яркое сочетание — голубое с кроваво-красным.
Кровь все еще не загустела, подумал Макс. Люди стояли вокруг тела, а кровь все еще была яркой. Нашли труп почти сразу после убийства? И как разминулись с убийцей?
«Ковчег» —
— Можно? — прозвучало от двери.
— Входи, — не оборачиваясь, ответил Макс.
Пусть это милейший Марк Флейшман, самый симпатичный человек в Галактике. Но он, сука, наблюдатель. И он вместе со всеми рассматривал тело убитого, делал пометки, высказывал предположения…
Скрипнуло кресло вахтенного инженера.
— Вам не говорили, сколько времени может уйти на ремонт? — спросил Флейшман.
— Не говорили.
— Так нехорошо получилось. — Флейшман вздохнул.
— Угу, пять погибших…
— И это тоже, — Макс удивленно оглянулся на Флейшмана. — Нет, я согласен, убитые — это плохо. Но то, что мы не можем наблюдать…
— То есть то, что есть пять трупов, — это всего лишь плохо, а то, что вы не можете наблюдать…
— Простите, Макс, а чего вы хотели? — Флейшман посмотрел на Капустина поверх очков. — Мы все можем действовать только в рамках существующих условий. В любом другом месте мы все действовали бы иначе…
— Но ведь это ваш Стоян принял участие в конструировании этого места. Не любого другого, а этого!
— И я тоже принимал участие в проектировании. А Котов — один из разработчиков инструкций и правил для этого полета. А Стефенсон наблюдал за этими колонистами еще с начала подготовительного этапа. Вы разве не в курсе, что группа формировалась за три года до полета, год проходила тесты и тренинги, а еще два года шло формирование внутренних связей, структуры управления, определение лидеров группы. На Земле, но в изоляции, на острове. Там нет случайных людей, Макс! Мы сделали все возможное, чтобы колонисты не тратили время на внутренние разборки в полете и по прибытии. Им же придется жить общиной. Коммуной, я бы сказал. Денег у них нет и не будет в ближайшее время. У них будет возможность вести натуральное хозяйство с применением высоких технологий. И только от них зависит — зацепятся они за планету или нет. И если зацепятся, то на каком уровне? Скатятся до рабовладельческого строя или смогут наладить обоюдовыгодное сотрудничество с Землей? — Душка Марк говорил своим бархатным голосом ровно, строил фразы без нажима, но с безусловными логическими ударениями, точно и недвусмысленно. — Они, колонисты, прекрасно знали, что с момента старта их никто не будет опекать. Они прекрасно знали, что с момента старта будут сами определять отношения внутри группы и сами расхлебывать последствия. В конце концов, когда они попадут на место, им там наверняка никто не поможет. Не поможет, Макс!
— Да, на месте, но сейчас…
— А что сейчас? — искренне удивился Флейшман. — Чем «сейчас» отличается от «скоро»? Вы все еще не можете избавиться от комплекса ответственности. Макс, вы еще не поняли, что времена, когда командир приветствовал вас на борту корабля и желал счастливого пути, прошли. Прошли. У нас ни времени, ни надобности устраивать менуэты. У нас есть необходимость засевать космос.
— Зарыбливать озера, — сказал Макс.
— Да, если хотите, зарыбливать. Не растить экзотических рыбок в искусственном климате, с подсветкой и аэрацией… Выращивать в промышленных масштабах. И найти способ перебрасывать на другие планеты быстро и дешево. Дешево и быстро. Идет перенаселение Земли. И десять тысяч в корабле — это даже не смешно. Десять тысяч — это даже не перекрывает суточного прироста населения на Земле. Да и не в этом дело, Макс…