Русская литература в оценках, суждениях, спорах: хрестоматия литературно-критических текстов
Шрифт:
Когда это поймет и он, тогда исполнится его желание: мы не только увенчаем его, как художника, но и пойдем за ним, как за пророком.
Как пророк русского и всемирного освобождения, пока живо человечество, будет жив Толстой.
Примечания
1 Статья написана в 1908 г. в связи с 80-летием Л.Н. Толстого.
2 Лавровый венец – символ славы, терновый – страдания.
3 Перифраз цитаты из статьи Толстого «Не могу молчать!», посвященной казням революционеров.
4 Китти и Анна Каренина – персонажи романа Толстого «Анна Каренина»; Иван Ильич – главный герой его повести «Смерть Ивана Ильича».
5 Николенька – главный герой повестей Толстого «Детством, «Отрочеством и «Юность».
6 Купец Брехунов – персонаж рассказа Толстого «Хозяин и работник».
7 Вронский – герой романа Толстого «Анна Каренина».
8 В так называемом «молении о чаше» Христос перед казнью, обращаясь к Отцу, говорит: «Отче Мой! Да минует Меня чаша сия; впрочем, не как Я хочу, но как Ты» (Ев, От Матфея, гл. 26, стих 39).
В.И. Ленин Лев Толстой, как зеркало русской революции1
Сопоставление имени великого художника с революцией, которой он явно не понял, от которой он явно отстранился, может показаться на первый взгляд странным и искусственным. Не называть же зеркалом того, что очевидно не отражает явления правильно? Но наша революция – явление чрезвычайно сложное; среди массы ее непосредственных совершителей и участников есть много социальных элементов, которые тоже явно не понимали происходящего, тоже отстранялись от настоящих исторических задач, поставленных перед ними ходом событий. И если перед нами действительно великий художник, то некоторые хотя бы из существенных сторон революции он должен был отразить в своих произведениях.
<…> Чем вызываются кричащие противоречия «толстовщины», какие недостатки и слабости нашей революции они выражают?
Противоречия в произведениях, взглядах, учениях, в школе Толстого – действительно кричащие. С одной стороны, гениальный художник, давший не только несравненные картины русской жизни, но и первоклассные произведения мировой литературы. С другой стороны – помещик, юродствующий во Христе. С одной стороны, замечательно сильный, непосредственный и искренний протест против общественной лжи и фальши, – с другой стороны, «толстовец», т. е. истасканный, истеричный хлюпик, называемый русским интеллигентом, который, публично бия себя в грудь, говорит: «я скверный, я гадкий, но я занимаюсь нравственным самоусовершенствованием; я не кушаю больше мяса и питаюсь теперь рисовыми котлетками»2. С одной стороны, беспощадная критика капиталистической эксплуатации, разоблачение правительственных насилий, комедии суда и государственного управления, вскрытие всей глубины противоречий между ростом богатства и завоеваниями цивилизации и ростом нищеты, одичалости и мучений рабочих масс; с другой стороны, – юродивая проповедь «непротивления злу» насилием. С одной стороны, самый трезвый реализм, срывание всех и всяческих масок; – с другой стороны, проповедь одной из самых гнусных вещей, какие только есть на свете, именно; религии, стремление поставить на место попов по казенной должности попов по нравственному убеждению, т. е. культивирование самой утонченной и потому особенно омерзительной поповщины. Поистине:
Ты и убогая, ты и обильная,Ты и могучая, ты и бессильная– Матушка Русь!3Что при таких противоречиях Толстой не мог абсолютно понять ни рабочего движения и его роли в борьбе за социализм, ни русской революции, это само собою очевидно. Но противоречия во взглядах и учениях Толстого не случайность, а выражение тех противоречивых условий, в которые поставлена была русская жизнь последней трети XIX века. Патриархальная деревня, вчера только освободившаяся от крепостного права, отдана была буквально на поток и разграбление капиталу и фиску4. Старые устои крестьянского хозяйства и крестьянской жизни, устои, действительно державшиеся в течение веков, пошли на слом с необыкновенной быстротой. И противоречия во взглядах Толстого надо оценивать не с точки зрения современного рабочего движения и современного социализма (такая оценка, разумеется, необходима, но она недостаточна), а с точки зрения того протеста против надвигающегося капитализма, разорения и обезземеления масс, который должен был быть порожден патриархальной русской деревней. Толстой смешон, как пророк, открывший новые рецепты спасения человечества, – и поэтому совсем мизерны заграничные и русские «толстовцы», пожелавшие превратить в догму как раз самую слабую сторону его учения. Толстой велик, как выразитель тех идей и тех настроений, которые сложились у миллионов русского крестьянства ко времени наступления буржуазной революции в России. Толстой оригинален, ибо совокупность его взглядов, взятых как целое, выражает как раз особенности нашей революции, как крестьянской буржуазной революции. Противоречия во взглядах Толстого, с этой точки зрения, – действительное зеркало тех противоречивых условий, в которые поставлена была историческая деятельность крестьянства в нашей революции. <…> Толстовские идеи, это – зеркало слабости, недостатков нашего крестьянского восстания, отражение мягкотелости патриархальной деревни и заскорузлой трусливости «хозяйственного мужичка».
Примечания
1 Статья написана в 1908 г. по поводу 80-летия Толстого.
2 Прозрачный намек на проповедуемое Толстым вегетарианство.
3 Цитата из поэмы Н.А. Некрасова «Кому на Руси жить хорошо».
4 Фиск – государственная казна.
Л.H. Толстой
Умер Лев Толстой. Его мировое значение как художника, его мировая известность как мыслителя и проповедника, и то и другое отражает, по-своему, мировое значение русской революции.
Л.H. Толстой выступил, как великий художник, еще при крепостном праве. В ряде гениальных произведений, которые он дал в течение своей более чем полувековой литературной деятельности, он рисовал преимущественно старую, дореволюционную Россию, оставшуюся и после 1861 года в полукрепостничестве, Россию деревенскую, Россию помещика и крестьянина. Рисуя эту полосу в исторической жизни России, Л. Толстой сумел поставить в своих работах столько великих вопросов, сумел подняться до такой художественной силы, что его произведения заняли одно из первых мест в мировой художественной литературе. Эпоха подготовки революции в одной из стран, придавленных крепостниками, выступила, благодаря гениальному освещению Толстого, как шаг вперед в художественном развитии всего человечества.
<…>
И Толстой не только дал художественные произведения, которые всегда будут ценимы и читаемы массами, когда они создадут себе человеческие условия жизни, свергнув иго помещиков и капиталистов, – он сумел с замечательной силой передать настроение широких масс, угнетенных современным порядком, обрисовать их положение, выразить их стихийное чувство протеста и негодования. Принадлежа главным образом к эпохе – 1861–1904 годов, Толстой поразительно рельефно воплотил в своих произведениях – и как художник, и как мыслитель и проповедник– черты исторического своеобразия всей первой русской революции, ее силу и ее слабость.
<…>
М. Горький В.И. Ленин
<…>
Как-то пришел к нему <Ленину> и вижу: на столе лежит том «Войны и мира».
– Да, Толстой! Захотелось прочитать сцену охоты. <…>
Улыбаясь, прижмурив глаза, он с наслаждением вытянулся в кресле и, понизив голос, быстро продолжал:
– Какая глыба, а? Какой матерый человечище! Вот это, батенька, художник… И – знаете, что еще изумительно? До этого графа подлинного мужика в литературе не было.
Потом, глядя на меня прищуренными глазками, спросил:
– Кого в Европе можно поставить радом с ним?
Сам себе ответил:
– Некого.
И, потирая руки, рассмеялся, довольный.
<…>
Творчество А.П. Чехова
Чехов – последний классик русской литературы девятнадцатого века и одновременно один из первых писателей, открывающих литературу века двадцатого. Его творчество было настолько новаторским, что прижизненная критика во многом его не поняла. Поэтому крайне важны те замечания, которые сам Чехов делал по поводу своих творческих принципов и своей писательской позиции. В письме А.Н. Плещееву Чехов выражает свой идеал человека и человеческих отношений, который отражался в его произведениях, как правило, не прямо, а подспудно, в расчете на то, что «недостающие субъективные элементы» читатель «подбавит сам», о чем идет речь в письме к А. С. Суворину от 1 апреля 1990 г. Этот творческий принцип объясняет важнейшую особенность поэтики Чехова – широкое использование подтекста, расчет на читательское сотворчество.