Русская мафия 1988-2007
Шрифт:
Маховик продолжал раскручиваться. Через некоторое время сообщили, что след этого дела ведет на Украину. Почему на Украину? Потом выяснилось, что задержаны два исполнителя из украинского города Луганска. Тогда следователи объявили, что убийство раскрыто. Но на самом деле произошло лишь задержание исполнителей, киллеров.
Прошло время. Приближались новогодние праздники. Однажды я приехал к своему партнеру, ранее заместителю Генерального прокурора, а ныне адвокату, в гости, чтобы поздравить его. Посидев немного у него в офисе, поздоровавшись с коллегами,
Интуиция меня не подвела. Бывший зам Генпрокурора, нахмурившись, подвинул к себе листок бумаги и стал что-то записывать. Он внимательно посмотрел на меня, показав рукой, чтобы я сел. Я понял, что ему, видимо, предложили вести какое-то дело. Усевшись снова в кресло, я стал прислушиваться к разговору.
Мой коллега несколько раз повторил фамилию Козлова. Неужели задержали заказчика или настоящих исполнителей? Вероятно, сейчас будет получен заказ по защите того или иного задержанного. И, судя по всему, он будет переадресован мне.
Я не ошибся. Как только мой коллега закончил разговор, он тут же обратился ко мне:
– Ну что, берешь дело? Дело громкое. Задержан человек, подозреваемый в убийстве банкира Козлова.
– И кто он? – поинтересовался я.
– Подозревается как пособник. А звонил мне, – он показал пальцем на потолок, – понимаешь, кто? Сейчас приедет женщина, близкая знакомая задержанного, ты заключишь с ней контракт.
Я покачал головой:
– Но сегодня ведь последний рабочий день, Новый год на носу.
– Что делать? – развел руками коллега. – Надо работать. Дело громкое!
– Мне, в принципе, по барабану, громкое оно или нет, – хмыкнул я. – Что мне от этого?
– Ты сумеешь его вытащить. Он никакого отношения к этому убийству не имеет, – сказал мой партнер, показав снова пальцем вверх.
Я сразу вспомнил дело Листьева, когда было задержано около сотни подозреваемых, тридцать из которых признались. А потом выяснилось, что все они никакого отношения к убийству Листьева не имеют.
Вскоре в кабинет моего партнера вошла женщина лет сорока. Поздоровавшись, она представилась Лианой Аскеровой, по национальности дагестанкой, совладелицей одного из небольших ресторанов, расположенных в центре Москвы. Она рассказала, что ее партнер, пятидесятипятилетний выходец с Украины Борис Шахрай подозревается в пособничестве убийству Андрея Козлова.
– А в чем его пособничество выражалось? – спросил я.
Она пожала плечами:
– Я ничего не знаю. Могу сказать только одно – он невиновен.
Тогда я не знал, что через какое-то время и она, как подозреваемая по этому делу, будет задержана и арестована.
– А где он сейчас? – продолжал спрашивать я.
– На Петровке. Хорошо бы, чтобы вы побыстрее туда приехали.
– Конечно, я понимаю. Зачем нам терять время? Сейчас и поедем.
– Да, еще вот что, – добавила Лиана. – Есть еще один нюанс. Но я расскажу вам о нем в машине.
Мы спустились вниз. Я направился к своей машине, но Лиана сказала:
– Давайте сделаем так: вы оставите свою машину здесь, а поедем мы на моей, с водителем. Доедем быстрее.
Я согласился. Вскоре я сидел в черном «Мерседесе» на переднем сиденье. Как только мы отъехали от офиса, Лиана произнесла:
– Бориса задержали вчера вечером, когда он выходил из своего офиса. Он всю ночь просидел на Петровке.
Открыв дверь, я вошел в помещение, где находилось бюро пропусков. Я обратил внимание, что народу никого не было. Конечно, сегодня же пятница, сокращенный рабочий день – до конца его осталось пятнадцать минут. Надо успеть!
Я быстро подбежал к окошку и стал стучать. Окошко открылось.
– Мне бы пропуск в ИВС, – сказал я.
– Так звоните туда! – услышал я в ответ.
– Добрый день, я адвокат, – сказал я и назвал свою фамилию. – Задержан мой клиент, Борис Шахрай. Мне необходимо с ним встретиться.
Дежурный громко переспросил фамилию задержанного, вероятно, для того, чтобы поставить в известность о моем визите кого-то из своих коллег, а может быть, из следственно-оперативной группы, а потом сказал, чтобы я перезвонил минут через пять. Я бросил взгляд на часы. До конца рабочего дня оставалось десять минут. Вероятно, на это и рассчитывало следствие: накануне праздников, выходных дней, больших каникул задержать посредника, изолировать его от адвоката и в течение этого времени выкачать из него признательные показания. Неплохой расчет!
Через пять минут я снова набрал номер ИВС.
– Такого нет, – услышал я ответ дежурного.
– Как нет? Он же у вас, у меня сведения точные!
– Он был у нас, – уточнил дежурный. – Но его увезли.
– А куда?
– Мне не сообщили. – Дежурный положил трубку.
Нечего сказать, хорошее начало!
Я вышел из бюро пропусков. Было уже пять часов вечера. Что же делать? Я начал анализировать ситуацию. Если дело ведет Генеральная прокуратура – я это знаю из средств массовой информации, – то, скорее всего, Шахрая вывезли либо в Генеральную прокуратуру, либо в суд на избрание меры пресечения, то есть ареста. А суд, который обслуживает Генпрокуратуру, – Басманный. Значит, нужно ехать туда. А если там не будет – тогда уже в Генеральную прокуратуру. Тем более, следственный отдел Генпрокуратуры находится в Техническом переулке, в районе метро «Бауманская», недалеко от Басманного суда.
Через несколько минут я поймал такси и вскоре оказался у здания Басманного суда.
Мы молча вошли в здание Басманного суда, прошли через турникет, через «раму» металлоискателя. Милиционеры удивленно проводили нас взглядами – конец рабочего дня, пятница...
В коридоре первого этажа я увидел троих ребят лет тридцати, одетых в гражданскую одежду, с папками и портфелями. На адвокатов они были не похожи. Интуиция подсказала мне, что это и есть следователи из Генеральной прокуратуры по нашему делу. Я подошел к ним и, поздоровавшись, спросил: