Русская мелодия
Шрифт:
Ну, а прах Великого украинского поэта и гражданина Василя Стуса, покоившегося в селе Копалино, рядом с кучинской зоной, на скорбном лагерном кладбище, земляки его, настоящие украинские патриоты, увезли «домой», выкопали, увезли и захоронили с почестями при огромном скоплении народа в Родной земле.
Течет, бежит время, не имеющее смерти, и скорбит Господь, глядя на нашу жизнь, и никак не может унять нас, успокоить, остановить наш бег к пропасти, к самоуничижению.
Так и видится все в исходном свете, при утухающей свече: в одном конце земли — многотысячная процессия несет с плачем и раскаянием к месту погребения замученного поэта, неподалеку, на площадях, мечется, оскалив зубы, существо,
Господи! Где наш предел? Где остановка? Укажи нам, окончательно заблудившимся, путь к иной жизни, к свету и разуму! Господи! Ты же обещал нам его, указывал, но мы оказались непослушными чадами, норовистыми, свой разум куцый с гордыней своей выше Твоего вознесли и в беге, смятении, в вечной борьбе за свободу и счастье, не понимая, что жизнь, которой Ты нас наградил — и есть высшее счастье и награда, а свободой, значит, и собой, по Твоему велению мы обязаны распоряжаться сами. Но мы не справились с этой первой и единственной святой обязанностью, впали в тяжкий грех отрицания всего разумного, нам свыше дарованного.
И прости нас, Господи! Прости и помилуй. Может, мы еще успеем покаяться и что-то полезное и разумное сделать на этой земле, и научим разумно, не по-нашему, распоряжаться жизнью своей и волей наших детей и внуков. Прости нас на все времена, наблюдай нас и веди к солнцу, пока оно не погаснет. Говорят, лишь через многие миллиарды, и, может быть, этих миллиардов лет хватит для того, чтобы просветиться и окрепнуть человеческому разуму.
1995
Постойте — поплачем!
В газете «Красноярский комсомолец» за 10 июня 1986 года рассказывалось, как две девочки 16 и 17 лет зверски избили свою сверстницу. Произошло все это на дискотеке во Дворце культуры КрАЗа. Материал так и назывался — «Случай на дискотеке».
В ходе следствия выяснилось, что никто, в том числе и пострадавшая, не придали случившемуся особого значения. Дело, в общем-то, обычное (!). Да и во внешности всех трех девушек нет ничего, выражающего жестокость или хотя бы грубость. А главная «героиня» Ирина и вообще очень привлекательна. «Высокая, белокурая, с тонкими, выразительными чертами лица, — пишет журналист. — Работает продавцом и учится в 10-м классе вечерней школы. Увлекается волейболом, читает фантастику. Трудолюбива. А еще любит детей. В семье старшая, кроме нее двое малышей, и она с ними с удовольствием возится, опекает…»
И вот она, эта «белокурая, с тонкими чертами…» бьет сверстницу… ногами. Впрочем, внешность обманчива. Именно так! Почитайте Иринин диалог с судьей, и вам все станет понятно.
Ира: Может, ничего бы не было, если б я не была пьяна.
Судья: Где вы взяли спиртное?
Ира: Сложились, купили в магазине.
Судья: Вам никто не мог продать.
Ира: А мы прохожего парня попросили.
Судья: И пьяные пошли на дискотеку?
Ира: А так многие ходят.
Чтение статей подобной тематики приводит в уныние не только старших людей, родителей, педагогов, но и нас, работников искусства и литературы, ввергает в полную прострацию, припирает к стенке, распластывает на ней. Из груди так и рвется крик: «За что боролись?..» И не только мы.
За что же боролись и страдали, гремели цепями, гнили в казематах, положили головы на плахи, сгорели на кострах великие ученые и борцы? За духовное величие человека, за его нравственное возвышение? «Куда смотрели» Лев Толстой, Достоевский, Шекспир, Пушкин, Лермонтов, мы — нынешние служители слова, а говоря пышно — «творцы»?!
Ведь тут вольно или невольно возникает вопрос: а зачем я работал и работаю? Зачем оглох от перенапряжения сил своих и могучего таланта гениальный Бетховен? Зачем было не менее гениальному Рубенсу, когда у него отнялась правая рука, учиться писать левой? Зачем явились миру Моцарт, Вивальди, Бах, Верди, Чайковский? Неужели напрасно, впустую, не ради спасения чести и духовного возвышения народа русского шли под пистолеты Лермонтов, Пушкин? Для чего, сгорая от чахотки, в холодной каменной камере страшной крепости мучительно умирал и не унижался до выпрашивания милости поэт Полежаев, который был чуть старше девиц, нажравшихся непотребного зелья и обратившихся в животных. И я прошу не смягчать выражения этими привычно-обтекаемыки газетными увертками типа: «несозревшие», «недовоспитанные», «встречаются отдельные недостатки и негативные явления», «недостаточное влияние коллектива». Я тоже работал в газете. Долго работаю на «ниве», владею способами прятать правду и закрывать глаза на последствия от этих «пряталок».
А они вот налицо, и «на лице» — последствия эти.
Юные девицы, школьницы еще пользуются благами общего образования, именно как благо, как чудо, как награду мы еще в начале тридцатых годов восприняли возможность научиться читать, писать и считать. На нас с надеждой и завистью смотрели наши деды, матери и отцы — научатся дети, грамотные будут, совершенными людьми сделаются, станут жить лучше, пойдут дальше.
И вот пришли. Наши внучатки устремлены в туалет концертного зала бить морду друг другу, выдирать волосья, пинать женщина женщину! Каблуком модной туфельки. Перед этим фактом меркнут все наши достижения и устремления, все наше прекраснодушие, все красивые слова выглядят пустой болтовней.
Поразителен тон самой статьи — деловито-спокойный, почти бесстрастный, с выводами и моралью, с упреками и назиданиями. Тут впору караул кричать, в колокол бить, срочно общественность на пожар созывать!
И ни единого словечка об ответственности работников искусства, того самого искусства, которое пробуждает в человеке низменные чувства, жестокость, агрессивность. А ведь именно затем, чтобы взвинтиться как физически, так и сексуально, собирается эта молодая толпа, точнее, стадо в тесные залы, где потно, плотно, горячо, где тело к телу липнет, где действуют ноги и то, что повыше их, а голова прилажена для того, чтобы на ней болталась прическа или чаще нечесаные лохмы.
По мне, так вместе с этими сопливыми девчонками, которые жаждут острых ощущений, в зале суда должны быть и те, кто потрафляет всему этому, поставляя суррогаты музыкального свойства, помогая пробуждать животные чувства и дикие действия у незрелых юнцов, которые берут, да что берут хватают то, что ближе лежит. Да им и хватать не надо. Им всунут, поднесут, в рот положат продукцию с названием «пошлость», и многие из них, многие — я настаиваю и на этом определении — так никогда и не узнают и не соприкоснутся с тем, что зовется прекрасным, останутся ограбленными на всю жизнь. И в этом надо винить не только родителей, педагогов, вялое возмездие судов, свое общество, закрывающее глаза на будущее своих детей, а значит, и свое, наше будущее, так услужливо идущее на поводу у незрелых юнцов, о морали человеческой лишенных какого-либо понятия и не желающих знать, что такое нравственность, с чем ее и зачем «едят»? Пусти козлов в огород съедят капусту, а в нашем «огороде» растлеваются на виду у всех, съедаются души юные, развращается тело и вянет ум, и при всем при этом мы много, равнодушно и нудно толкуем о будущем, твердим о вере в него.