Русская Океания

— Годдэм! Московиты обнаглели! — в раздражении воскликнул первый лорд адмиралтейства, когда лондонские газеты сообщили об открытии русскими трёх новых земель на севере Тихого океана. — Для чего мы посылали туда Кука и

— Крузенштерну! — подсказал секретарь.

— Знакомая фамилия. Где я мог её встречать?

— В наградных списках, милорд. Прежде он служил в британском военном флоте. Его коллега Лисянский — тоже.

— Но теперь они на царской службе. Все их достижения — на пользу императору Александру, а не нам. Вот что такое «обрусеть»! Это значит стать варваром, монголом и татарином, и под знаменем гордыни завоёвывать, захватывать, присваивать!..

«Захватывать — это по-нашему!» — Секретарь на миг представил себя Чингисханом, водружающим над миром флаг Великобритании. Но лицо его выражало по-английски сдержанное презрение, поскольку чужие успехи следует только презирать.

Что поделать, если из всего архипелага, лежащего между Командорскими и Сандвичевыми островами, злополучный Чарлз Кларк — преемник съеденного Кука, — открыл лишь пару островов, и то его на два с половиной века опередили испанцы.

Впрочем, они не смогли подчинить эти земли — ни во времена Кортеса, ни при просвещённом Карле III, когда русские (опять они!) дали туземцам оружие и покровительство империи. Теперь московиты контролируют простор шириной в тысячу морских миль, охватив его со всех сторон, словно зажав в кулак — это не считая так называемой Русской Америки!

А ведь совсем недавно, когда Беринг и Чириков по приказу мёртвого Петра I искали таинственную «землю Жуана-да-Гамы», многие в Европе полагали, что всякие Рико-де-Оро, Рико-де-Плата, Исла-дель-Арменьо и Лукария — не более чем выдумки испанцев и голландцев…

— Хмарь и хлябь, — ворчал сердитый Витус-Йонассен, кутаясь в промокший плащ. — Здесь нечего искать, ни клочка суши… Курс норд-ост!

Было отчего досадовать — лето выдалось промозглое, туманное и мерзкое, землю Жуана-да-Гамы не нашли, а сколько ещё предстояло сделать!

Пакетботы «Святой Пётр» и «Святой Павел» пошли на северо-восток. Так в 1741 году капитан-командор Беринг, изменив курс на рубеже 50° с.ш., упустил возможность открыть искомую землю, а она была совсем рядом.

Здесь преуспел лейтенант Семён Лотарев, высадившись 10 июня 1748 года на доселе неизвестном острове. Бородатые айны встретили его приветливо: им понравился красивый флаг (они ещё не догадывались, что он означает), а более того — русская водка.

Земля Жуана-да-Гамы, случайно найденная португальцами в начале XVI века, перестала существовать, и появились —

В 1580–1590-ых острова открыли испанцы, регулярно плававшие по 43° с.ш., однако утаили находку. Их приоритет выяснился после Семилетней войны, когда англичане разграбили архивы в Маниле, но было поздно — кто первый подал заявку, тот и владелец!

Лотарев имел свой ориентир — «скаску» колымских казаков, которых восемьдесят лет назад отнесло течением вдаль от юга Камчатки, к лесистым островам, где жили «люди мохнатые и бородатые». Вытребовав у «мохнатых» ясак в пользу московского царя, казаки убрались восвояси и походов на юго-восток не повторяли, ибо Курилы гораздо ближе.

Итак, лейтенант знал, куда плыть — но, как у нас водится, приплыл не туда, а к безлесному и мрачному Пойнамуширу, до которого чуть-чуть не дошёл Беринг.

Уныние простиралось зимой над Пойнамуширом — выли собаки, буран-упун трепал снасти и терзал суда у причала. В обступившей Мариинский Порт угрюмой тундре бродили горбатые призраки, а за штормовой мглой рокотал и мерцал адским маяком вулкан на острове Фора. Тряслась неспокойная земля. Мохнатые айны-ряпунцы, алеуты и камчадалы в своих землянках грызли юколу и простодушно дивились тому, какая окаянная судьба им выпала. [1]

Лотарев выдал айнскому ниспе(вождю) здоровенную медаль с орлом и профилем императрицы Елизаветы Петровны, медный котёл, пару ножей и десяток гвоздей. Ожидалось, что ниспа расчувствуется и в знак покорности охотно даст лейтенанту аманатов (заложников) для увоза на Камчатку, в Большерецкий острог. Не тут-то было. Вождь радовался подаркам, с интересом пробовал на зуб медаль, говорил: «Ещё давай!» и делал намёки на офицерскую шпагу.

«Ну, борода, сейчас ты её получишь!» — начал вскипать Лотарев, но тут молодой туземец принёс, как образец желаемого, клинок незнакомого лейтенанту образца. Офицер тотчас насторожился и с помощью толмача — им был камчатский казак, знавший язык курильских айнов, — повёл тонкий расспрос о происхождении этой сабли.

Где слов не хватало, казак до поту разводил руками и кривлялся, будто паяц балаганный, однако вызнал у князька, что сия вещь привезена с зюйда. Оттуда ж бывает на Пойнамушир много мануфактуры дорогой и красивой. Я показал, что желаю меняться, чтоб приобресть те вещи. Мне показали штуку шёлку, подмоченную и подпорченную, фарфоровые чашки и стклянку-ароматницу. Всё это было китайское. Кроме той сабли, ряпунцы вынесли шпагу гишпанскую и пистоль без кремня.