Русская политическая эмиграция. От Курбского до Березовского
Шрифт:
Дальнейшее известно. Нечаев, нагруженный агитационной литературой и мандатом, подписанным Бакуниным, отправился в Россию, где создал организацию «Народная расправа». Студенту Ивану Иванову методы Нечаева не понравились, он стал выступать против. Тогда Нечаев организовал его убийство, после чего снова оказался за границей.
Бакунин ко всей истории с убийством отнесся спокойно. «Друг наш Барон (Нечаев. – А. Щ.) отнюдь не добродетелен и не гладок, напротив, он очень шероховат, и возиться с ним нелегко. Но зато у него есть огромное преимущество: он предается и весь отдается, другие дилетантствуют, он чернорабочий, другие белоперчаточники; он делает, другие болтают; он есть, других нет; его можно
Оказавшись за границей, Нечаев стал действовать в своем стиле, то есть исключительно нахально и не обращая внимания ни на что. К этому времени умер Герцен – и лидеру «Народной расправы» захотелось наложить лапу на остатки Бахметьевкого фонда. Деньги он получил. И стал снова клепать агитационный материал, несколько позже совместно с Огаревым попытался возродить «Колокол».
Тут я снова немного отвлекусь. Нечаева впоследствии обличали все кому не лень. И иногда зарывались. Так, к примеру, участница революционного движения А. Успенская в своих воспоминаниях приводит фразу, якобы сказанную Нечаевым: «Любить народ, это значит вести его на пулеметный огонь». Беда в том, что Нечаев умер до того, как появились пулеметы… [29] Вот и верь после этого мемуарам…
29
Эффективность пулеметов даже военным стала понятна только после второй Англо-бурской войны 1899–1904 годов. В массовое сознание пулемет как всесметающая сила вошел только во время Первой мировой войны.
Впрочем, Нечаев развлекался неплохо. Его сподвижник Владимир Серебренников выкрал у Бакунина кое-какие документы. Чтобы, значит, иметь над ним власть. Нечаев прокомментировал это так:
«Ну, да! Это наша система, мы считаем как бы врагами и мы ставим себе в обязанность обманывать, компрометировать всех, кто не идет с нами вполне… Мы очень благодарны за все, что вы для нас сделали, но так как вы никогда не хотели отдаться нам совсем, говоря, что у вас есть интернац. обязательства, мы хотели заручиться против вас на всякий случай. Для этого я считал себя вправе красть ваши письма и считал себя обязанным сеять раздор между вами, потому что для нас не выгодно, что, помимо нас, кроме нас, существовала такая крепкая связь».
Бакунина тоже стало заносить. Он приходит к выводу, что наиболее революционной силой в России является «разбойный элемент». То есть уголовники.
«Да кто же у нас не разбойник и не вор? – уж не правительство ли? Или наши казенные и частные спекуляторы и дельцы? Или наши помещики, наши купцы? Я, со своей стороны, ни разбоя, ни воровства, ни вообще никакого противучеловеческого насилия не терплю, но признаюсь, что если мне приходится выбирать между разбойничеством и воровством восседающих на престоле или пользующихся всеми привилегиями и народным воровством и разбоем, то я без малейшего колебания принимаю сторону последнего, нахожу его естественным, необходимым и даже в некотором смысле законным».
Нечаев на пару с Огаревым попытался возродить издание «Колокола» – реально практически все материалы писал сам Нечаев. Он же стал направлять экземпляры в Россию почтой по адресам, которые брал из газетных объявлений. Расчет был не столько на то, что таким образом удастся кого-нибудь разагитировать. Замысел Нечаева был изощреннее. Он мыслил так – цензура скорее всего обнаружит «крамольное» вложение в письмо – и у адресатов будут неприятности. Они озлобятся на правительство… Кстати, в 50–70-х годах ХХ века такой же метод применяли радикальные антикоммунисты из Народно-трудового союза (НТС). Они своих целей откровенно не озвучивали, но, думается, расчет был на то же самое. Но об этой милой конторе рассказ впереди.
В конце концов, от Нечаева все отвернулись. Некоторое время он неприкаянно болтался по Европе, но в 1872 году швейцарское правительство выдало России Нечаева как уголовника. Он был осужден на каторжные работы сроком на 20 лет, однако сидел в Петропавловской крепости. Там он сумел распропагандировать даже солдат охраны, но пользы это ему не принесло. Хотя есть сведения, правда, не очень достоверные, что неистовому революционеру удалось установить контакт с террористами из «Народной воли». К этому времени нечаевские методы уже не вызывали у них особенного возмущения. Революционеры рассматривали вариант организации побега Нечаева, однако встали перед выбором – либо организовывать покушение на Александра II, либо вытаскивать заключенного. На оба «проекта» сил не хватало. Нечаев высказал своё мнение: дескать, черт со мной, теракт важнее.
Умер Нечаев в тюрьме в 1882 году, оставшись «черным мифом» революционного движения. В «нечаевщине», к примеру, идейные противники обвиняли Ленина.
Михаил Бакунин остался бы в истории как политический неудачник, каких было множество. Революции он не поднял, никакой серьезной организации создать не сумел. И помнили бы его только историки, занимающиеся данным периодом. Если бы… Если бы не его книга «Государственность и анархия». Её и сегодня активно читают. Наберите это название в поисковике – и увидите количество предложений её скачать…
…В конце 60-х годов в Интернационале началась борьба титанов – Маркса и Бакунина. Последний все-таки сумел протащить идею своего «Альянса». Его поддерживали такие достаточно мощные рабочие организации, как швейцарская Юрская федерация, а также структуры во Франции, Испании и Италии. Юрская федерация была чуть ли не вотчиной Бакунина. Как всегда бывает, идейные споры тесно переплетались с личным конфликтом. Два революционных вождя были уж чересчур разными людьми. Некоторые историки острят, что русофобские высказывания Маркса, как и антинемецкие и антисемитские высказывания Бакунина, обусловлены этим личным конфликтом. В каждой шутке есть доля шутки. Возможно, в какой-то мере так оно и было.
В 1870 году Бакунин попытался поднять рабочих в Лионе и Марселе.
«Мои друзья, лионские революционные социалисты зовут меня в Лион. Я решил понести туда свои старые революционные кости и там, вероятно, сыграю свою последнюю игру».
«Кстати, деньги на поездку в Лион занял Бакунин и у агента III отделения Романа, подвизавшегося под именем бывшего кавалерийского полковника, а теперь издателя Постникова. Вынужденный дать Бакунину 250 франков, аккуратный Роман тут же представил счет по начальству. Так III отделение неожиданно приняло косвенное участие в революционных акциях своего злейшего врага».
Хотя – а почему бы и нет? Отношения с Францией у Российской империи были тогда не самые лучшие. Если появилась возможность подгадить французам – почему бы ею не воспользоваться? Обычная политика.
Ничего хорошего из этого не вышло, Бакунина просто вышибли из Франции. Это была его последняя попытка активно заниматься революционной деятельностью. В 1871 году произошла первая в истории социалистическая революция – Парижская коммуна. Однако по какой-то причине Бакунин не помчался в Париж. Возможно, потому что у него уже были серьезные нелады со здоровьем. Впрочем, ни Маркс, ни Энгельс туда тоже не поехали.