Русская развлекательная культура Серебряного века. 1908-1918

Пенская Елена

В некоторых стихотворениях именование локуса вынесено в заглавие: «Маскарад» А. Белого, «Бал» В.Я. Брюсова, «После бала» К.Д. Бальмонта. Заглавие «В ресторане» используют и В.Я. Брюсов, и А.А. Блок; «Трактир жизни» – И.Ф. Анненский; «В игорном доме» дважды встречается у В.Я. Брюсова; у него же – «В публичном доме»; более изысканный вариант предложен Вяч. Ивановым – «Бог в лупанарии». В других текстах заглавие отсутствует или не указывает на пространственный локус. Однако роль демонизрованного локуса в тексте очень важна: именно он определяет временную, мотивную и сюжетную структуры стихотворения.

Задача статьи – ответить на вопрос, какие мотивы, структурные признаки, особенности сюжета превращают то или иное развлечение в демонизированный локус. И насколько традиционно такое демонизированное восприятие тех или иных локусов? [57]

Мотивы

ада в текстах о развлечениях

Начнем с самого очевидного: в текстах о развлечениях тема ада используется как прямая характеристика действа, в которое персонажи либо втянуты, либо сами проявляют собственную инфернальную природу. Так, стихотворение «Обряд ночи» В. Брюсова сразу же начинается сравнением ночного ресторана с дьявольским шабашем, от которого герои временно отделены магическим кругом [58] :

57

Сходную постановку вопроса по отношению к жанру «симпосиона» в русской литературе см.: [Виролайнен, 1998; Шишкин, 1998]; см. также общую постановку вопроса в работе: [Венцлова, 2012].

58

Цит. по: [Брюсов, 1973-1975, т. 1, 1973, с. 492].

Слышу говор, и хохот, и звоны стаканов.Это дьяволы вышли, под месяц, на луг?Но мы двое стоим в колыханьи туманов,Нас от духов спасет зачарованный круг.

Однако в финале стихотворения круг разорван [59] :

Голгофа кончилась. Свершилось. Мы в аду.

В стихотворении В. Брюсова «В ресторане» вход в ресторан – «двери в ад», а его посетители – «дети Сатаны» [60] :

59

Цит. по: [Там же, с. 492].

60

Цит. по: [Там же, с. 414-415].

Горите белыми огнями,Теснины улиц! Двери в ад,Сверкайте пламенем пред нами,Чтоб не блуждать нам наугад!Как лица женщин в синем светеОбнажены, углублены!Взметайте яростные плетиНад всеми, дети Сатаны!

Особенно частотны прямые называния ада у Блока: в стихотворении «Песнь Ада» «яркий бал» – символ всего земного «страшного мира» [61] :

61

Цит. по: [Блок, 1997-, т. 3, 1997, с. 10].

Я на земле был брошен в яркий балГде в диком танце масок и обличийЗабыл любовь и дружбу потерял.

Даже детские развлечения в стихотворении «Балаганчик» несут в себе инфернальное, хотя и отчасти пародийное начало: в представлении участвуют черти, музыка названа «адской», у кукольной королевы «адская свита» [62] :

Вот открыт балаганчик,Для веселых и славных детей,Смотрят девочка и мальчикНа дам, королей и чертей.И звучит эта адская музыкаЗавывает унылый смычок.Страшный черт ухватил карапузикаИ стекает клюквенный сок.

62

Цит. по: [Блок, 1997-, т. 2, 1997, с. 57].

Временные и пространственные границы

Сквозной просмотр «городских» стихотворений В. Брюсова позволяет выделить ряд устойчивых повторяющихся мотивов, связанных с урбанистической демонологией. Наиболее важным и общим рамочным мотивом оказывается чередование времени суток: наступление ночи и пробуждение демонических сил или, напротив, наступление утра и временное их исчезновение или маскировка. Так, стихотворение Брюсова «Ночь» (1902) начинается именно с такого пробуждения ночных сил [63] :

63

Цит. по: [Брюсов, 1973-1975, т. 1, 1973, с. 335].

Горящее лицо земляВ прохладной тени окунула.Пустеют знойные поля,В столицах молкнет песня гула.Идет и торжествует мгла,На лампы дует, гасит свечи,В постели к любящим леглаИ властно их смежила речи.Но пробуждается разврат.В его блестящие приюты Сквозь тьму, по улицам, спешат Скитальцы покупать минуты…

С такого же пробуждения демонической магии на границе дня и ночи начинается стихотворение А.А. Блока «Петр» (1904) [64] :

Он спит, пока закат румян.И сонно розовеют латы.И с тихим свистом сквозь туманГлядится Змей, копытом сжатый.Сойдут глухие вечера,Змей расклубится над домами.В руке протянутой ПетраЗапляшет факельное пламя.

64

Цит. по: [Блок, 1997-, т. 2, 1997, с. 100].

Стихотворение Блока «Песнь Ада» (1909) [65] , написанное дантовскими терцинами, начинается с перехода не только временной, но и пространственной границы: именно с завершением дня начинается спуск в инфернальное пространство:

День догорел на сфере той земли,Где я искал путей и дней короче.Там сумерки лиловые легли.Меня там нет. Тропой подземной ночиСхожу, скользя, уступом скользких скал.Знакомый Ад глядит в пустые очи.

65

Цит. по: [Там же, т. 3, 1997, с. 10].

Фиксация обратного перехода пространственно-временной границы – от ночи к рассвету, утру; от разгула демонических сил к их временному успокоению – чаще всего совпадает с финалом, как в стихотворении К.Д. Бальмонта «После бала» [66] :

Да, полночь отошла с своею пышной свитойПроникновеннейших мгновений и часов,От люстры здесь и там упал хрусталь разбитый,И гул извне вставал враждебных голосов.Измяты, желтизной подернулися лица,Крылом изломанным дрожали веера,В сердцах у всех была дочитана страница,И новый в окнах свет шептал: «Пора! Пора!»И вдруг все замерли, вот, скорбно доцветают,Старался продлить молчаньем забытье: —Так утром демоны колдуний покидают,Сознавши горькое бессилие свое.

66

Цит. по: [Бальмонт, 1989, с. 364-365].