Русская революция. Книга 3. Россия под большевиками 1918 — 1924

Пайпс Ричард

На следующий день Политбюро в составе Троцкого, Сталина, Каменева и секретаря ЦК Молотова во исполнение инструкций Ленина приняло решение: «В центре и в губерниях создать секретные руководящие комиссии по изъятию ценностей…

Одновременно с этим внести раскол в духовенство, проявляя в этом отношении решительную инициативу и взяв под защиту государственной власти тех священников, которые открыто выступают в пользу изъятия.

Видных попов по возможности не трогать до конца кампании, но официально (под расписку через губполитотделы) предупредить их, что в случае каких-либо эксцессов они отвечают первыми…»⁶⁵.

22 марта Комиссия по реализации ценностей, заседавшая под председательством Троцкого, проголосовала за продолжение изъятий и выход с изъятыми ценностями на международные рынки. Продажу должна была организовать пользующаяся дипломатической неприкосновенностью советская делегация на Генуэзской конференции, которая должна была состояться в апреле⁶⁶. Красин настаивал на

том, чтобы ценности продавались не случайным покупателям, а организованно: конфискованные алмазы, по его мнению, следовало продать компании Де Бирс, с которой он обсуждал эту сделку⁶⁷.

Почти тотчас же начались судебные процессы. 13 апреля «Известия» сообщали, что 32 человекам предъявлено обвинение в «противодействии изъятию». В Шуе трое были приговорены к смерти⁶⁸. В иных местах обвиняемые представали перед революционными трибуналами по обвинениям в «контрреволюции», попытке свергнуть советское правительство, что неотвратимо влекло смертный приговор⁶⁹. Историк Д.А.Волкогонов ознакомился в архиве Ленина с его распоряжением, которым вождь требовал ежедневно ставить его в известность о числе расстрелянных священников⁷⁰.

Так было положено начало печально знаменитым показательным судам — тщательно спланированным постановкам, где приговор был предопределен заранее и целью которых было унизить подсудимых и на их примере устрашить единомышленников. Тут мы имеем дело с любопытным явлением, когда жизнь подражает искусству. В 1919 г. большевистские пропагандисты изобрели и с тех пор неустанно совершенствовали особый тип театрального действа — «агитсуд». В таких спектаклях представали перед судом и получали справедливый приговор самые ненавистные властям личности и явления — «беляки», «кулаки» и «буржуи», а также еврейские школы и Священное Писание. Процессы над священниками, проходившие в 1922 г., в точности повторяли такие «агитсуды», за одним лишь исключением, а именно — приговоры были не театральными, а вполне реальными. Это послужило репетицией для сталинских показательных процессов.

В Москве перед судом предстали 54 человека, среди которых были и священники, и миряне. Суд проходил с 26 апреля по 6 мая в помещении Политехнического музея, находящегося по соседству с Лубянкой и вмещавшего 2 тыс. зрителей. Лжесвидетели из отступников-священников, принадлежавших к так называемой «Живой церкви» (о которой подробнее мы расскажем ниже), доказывали, что согласно церковным канонам выдача освященных сосудов при определенных условиях не только возможна, но и обязательна. Следуя инструкциям Ленина, процессы использовались для того, чтобы продемонстрировать, что иерархия православной церкви, в сговоре с эмигрантскими монархическими кругами, организовала «контрреволюционный заговор». Поскольку никакого такого «заговора» в действительности не было, подсудимые обвинялись в попытке противодействовать изъятию ценностей. 11 обвиняемых были приговорены к смерти за неподчинение распоряжению правительства о сдаче церковных ценностей⁷¹. Шестерым из них высшую меру заменили тюремным заключением, как говорили, по настоянию Троцкого. Остальные пятеро были расстреляны⁷².

За московским процессом последовал сходный процесс в Петрограде (11 июня—5 июля), где число подсудимых достигло 86. [Этот суд проходил параллельно с процессом над лидерами эсеров в Москве (см. ниже).]. Главным обвиняемым здесь был митрополит Вениамин⁷³. Его защищал известный адвокат Я.С.Гурович. Митрополит и проходящие с ним по этому же делу обвинялись в том, что препятствовали выполнению декрета об изъятии церковных ценностей, допускали в храмах своих епархий «клеветнические проповеди» и поддерживали тайные сношения с эмигрантским церковным Собором в Карловцах. Главными свидетелями обвинения выступили священники-отступники Владимир Красницкий и Александр Веденский (будущий митрополит Московский), оба тесно связанные с ГПУ. Когда троих свидетелей со стороны защиты арестовали, больше смельчаков выступить в пользу обвиняемых не нашлось. Суд проходил в бывшем Дворянском собрании в крайне напряженной атмосфере. Приговоры, учитывая серьезность обвинения, оказались на удивление мягкими: Вениамина, как и многих его подельщиков, лишили сана. В действительности, однако, он и трое других были тайно убиты. [Регельсон Л. Трагедия русской церкви, 1917–1945. Париж, 1977. С. 308; McCullagh F. The Bolshevik Persecution of Chrstianity. London, 1924. P. 52; Польский М. Новые мученики российские. Джорданвилль—Нью-Йорк, 1949. С. 56. Казнены были также архимандрит Сергий (В.П.Шеин), бывший депутат Думы, профессоры Ю.Л.Новицкий и И.М.Ковшаров (Регельсон Л. Трагедия русской церкви. С. 298–303).]. Сообщения о казнях в печати не допускались, а иностранным журналистам было запрещено упоминать об этом в репортажах⁷⁴.

Обвинения, выдвинутые на суде, были беспочвенны, а приговор заранее предопределен: как стало известно из письма Ленина от 19 марта, партийные органы указывали судам, какие им выносить решения. Советские судьи, действуя в духе уголовного кодекса 1922 г., могли отвергнуть любые неугодные им доказательства и в любом объеме, поскольку единственным критерием виновности или невиновности служили интересы государства⁷⁵. Фальшь всей

кампании хорошо видна из того факта, что Ленин отверг предложение Ватикана, сделанное ему 14 мая 1922 г., о выкупе всех православных и католических богослужебных предметов, предназначенных к конфискации, за любую требуемую сумму⁷⁶. Кроме того, отмечалось, что в распоряжении большевиков находились драгоценные камни Российской короны, ценность которых во много раз превосходила все, что можно было взять у церкви, и, если бы большевики действительно заботились о голодающих, они могли бы продать их за границу. [McCullagh F. The Bolshevik Persecution of Christianity. P. 8. В марте 1922 года Ленину доложили, что в Оружейной палате Московского Кремля обнаружили драгоценности, стоимость которых, по оценкам экспертов, превосходила 3 миллиона золотых рублей (РЦХИДНИ. Ф. 2. Оп. 2. Д. 1165). В 1923 г. советское правительство намеревалось пустить часть этих драгоценностей за поставки германского оружия (Muller R.D. Das Tor zur Weltmacht. Boppard am Rhein, 1984. S. 118–119)].

Кампания против церкви часто принимала форму самосудов и преследований со стороны ЧК, в чем убеждают даже отрывочные, случайно дошедшие до нас свидетельства. Существуют жуткие рассказы об издевательствах и истязаниях, которым подверглись некоторые известные духовные лица. Архиепископу Пермскому Андронику вырезали щеки, отрезали нос и уши и выкололи глаза, в таком виде провезли по городу, а затем бросили в реку. Гермогена Тобольского бросили в воду с камнем на шее⁷⁷. В 1920 г. Тихон говорил, что, насколько ему известно, начиная с 1917 г. погибло 322 епископа и священника⁷⁸. В 1925 г. незадолго до своей смерти он рассказал одному посетившему его англичанину, что около 100 архиереев и 10 тыс. священников находятся в тюрьмах и ссылках. [Mackenzie F.A. The Russian Crucifixion. London, n.d. P. 84. Согласно Маккензи, официальный список насчитывал 117 митрополитов, архиепископов и епископов, находящихся в тюрьмах или ссылках на 1 апреля 1927 г.]. Существует опубликованный список с именами 18 убитых или казненных епископов. Английский журналист установил, что антицерковная кампания стоила жизни 28 епископам и 1215 священникам⁷⁹. Недавно ставшие доступными свидетельства говорят о том, что в течение 1922 года в столкновениях из-за церковных ценностей погибло или было казнено более 8 тыс. человек⁸⁰. Среди жертв были и евреи, на которых пал народный гнев за осквернение святынь, вылившийся в еврейские погромы в Смоленске, Вятке и других местах. [Szczesniak В. The Russian Revolution and Religion. P. 70. В многих случаях зловещая роль евреев в антицерковных акциях намеренно выпячивалась большевиками: именно евреев посылали осквернять храмы. «В некоторых случаях, мне известных, — писал Максим Горький — юные евреи-коммунисты были нарочито вовлечены в эти акты для того, чтобы обыватель и мужик видел: именно евреи разоряют монастыри, издеваются над «святынями». Мне кажется, что это делалось отчасти из опасения, отчасти же с явной целью скомпрометировать еврейство. Делалось это антисемитами, которых немало и среди коммунистов» (Новое русское слово. 1954. № 15559. 2 дек. С. 3)].

В сентябре 1922 г. власти объявили, что кампания по сбору церковных ценностей принесла 8 триллионов рублей в дензнаках и что эти деньги пошли на закупку продовольствия голодающим⁸¹. Но это были пустые цифры и лживые уверения. В конце года «Известия» в иных тонах характеризовали эффективность кампании: результат, названный «до смешного пустяковым», исчислялся 23 997 пудами серебра и небольшим количеством золота и жемчуга, в денежном выражении равный сумме от 4 до 10 млн. долларов — по-видимому, наиболее отвечает действительности именно низший предел. [Известия. 1922. № 2S7/1726. 19 дек. С. 3; № 197/1636. 3 сент. С. 4. При стоимости серебра от 52 до 74 центов за унцию сумма должна была равняться приблизительно 8 млн долларов. McCullagh F. (The Bolshevik Persecution of Christianity. P. 8) исчисляет ее равной 1650000 фунтов стерлингов, что более или менее соответствует выше приведенной цифре. Луи Фишер (Current History. July 1923. P. 594) приводит официальную статистику, дающую цифру порядка 5 млн. долларов. Согласно Уолтеру Дюранте, «почти невозможно» получить точные цифры, но, судя по всему, «было реализовано не более 4 млн долларов а скорее всего — много меньше» (New York Times. 1922. October 16. P. 4).]. И хорошо, если хоть ничтожная доля этого пошла на борьбу с голодом.

Не может не удивлять и не поражать то, что все эти бесчинства учинили сами русские, при всем своем глубоком религиозном чувстве, и это не вызвало массового протеста населения: «История должна отметить тот факт, что в 1922 году русские православные солдаты громили церкви по призыву правительства, состоящего исключительно из атеистов и врагов церкви. Они скидывали в мешки священную утварь, в сверхъестественную силу которой верили еще десять лет назад. Они хватали священников, которых всего десять лет назад почитали за чудотворцев, способных повергнуть их в прах одним своим проклятием. Они расстреливали своих единоверцев за попытку защитить храмы; наконец, они расстреливали слуг Божиих. Нелепо говорить, будто во всем этом повинны евреи, латыши и китайцы; люди, совершившие все это, были, к несчастью, русскими, и более того, народ в целом не выразил особого недовольства, не поднялся на всенародное восстание, как того можно было ожидать»⁸².