Русская рулетка. Заметки на полях новейшей истории
Шрифт:
Странности поведения этих людей не могут не отражаться и на их позиции. Так, сталинизм Шандыбина носит какой-то сакральный характер, как и ленинизм сторонников Анпилова. К ним вождь приходит во сне. Ленин надиктовывает свои новые труды, которые анпиловские поклонницы публикуют. Сталин же, по признанию Шандыбина, являлся к нему в течение года каждую ночь, правда, сказал он немного:
"Рухнет СССР, и все меня предадут, один ты, Вася, останешься верным коммунистом".
Бесспорно, с такой аргументацией нет шансов на большое количество сторонников. В зависимости от разной степени артистической одаренности политических маргиналов, им иногда удается переманить на свою сторону
Общее для всех левых партий, как крупных, так и карликовых – это отсутствие хоть сколько-нибудь продуманного плана по проведению преобразований в обществе после их прихода к власти.
Я имею в виду не первый очевидный шаг – банкеты и расстрелы, дележ постов, а второй. Делать-то что? В СССР уже не вернуться, да и желающих нет, и начинаются виляния хвостом. Так, Лимонов заявляет, что они ни при каким обстоятельствах и не станут правящей партией, да и задача их только войти в Госдуму.
Ну а коммунисты требуют чего-то очень глобального, правда, совсем уж не ясно как достижимого, поскольку лозунгам уже давно никто не верит. Особенно сложно верить, когда выясняется, что в КПРФ нет места ни истмату, ни диамату, и религия из опиума для народа превратилась в естественную часть мировоззрения современных коммунистов, что для меня, как для человека, читавшего, и внимательно, труды В.И. Ленина, все это богостроительная ересь в стиле Луначарского.
Во многом КПРФ сейчас потеряла мощное и стройное идеологическое наследие и судорожно пытается угодить очень разным настроениям, существующим в обществе.
Впервые за восемьдесят лет не пытаясь подмять под себя идеологическую поляну, а угодить всем цветочкам на ней. Такая всеядность очень опасна, потому что теряются идеологические ориентиры, и партия, уже не являясь передовым отрядом рабочего класса, становится бизнес-структурой, обеспечивающей идеологическую базу спонсорам в зависимости от их пожеланий, в обмен на поддержание высокого статуса и уровня жизни партчиновников.
Зюгановцы пошли еще дальше и привнесли несвойственный истинным коммунистам националистический душок.
Как только появляются разговоры о том, какой процент той или иной национальности должен находиться в органах власти и СМИ, пиши пропало, не удержится партия, начнет быстро терять свои позиции, смыкаясь с ультраправыми всех мастей.
В последние годы в России опять наметился подъем этого страшного недуга.
Преступно не любить свою Родину, патриотизм высокое чувство, а вот национализм низменное, порочное.
Мой близкий друг, великий русский поэт Михаил Генделев рассказывал о своем общении с замечательным, онким и энциклопедически образованным Вениамином Ерофеевым. Венечка тяжело болел, у него был рак, и, по мере прорастаний метастаз в мозг, он на глазах терял свои былые способности и как-то даже глупел. А уже совсем незадолго до смерти, на фоне угасания мыслительной деятельности у него развился антисемитизм, исходя из чего Михаил сделал вывод, что антисемитизм – это болезнь, свидетельствующая о проблемах умственной деятельности.
Антисемитизм – это частность, но посмотрите на лица ультранационалистов и их поступки, и с утверждением Генделева будет довольно сложно не согласиться.
Макашов,
Расцвет русского национализма абсолютно понятен и прогнозируем, завывания по поводу злобных их и забитых, обманутых нас всегда были спасением. Это блестяще работает на выборах, помогает рекрутировать одержимых и в любом обществе приводит к расколу и преступлениям.
Дорога в никуда, причем начинать разыгрывать эту партию довольно легко, вот остановить и отмыться потом практически невозможно.
Один из самых ярких политиков на этой поляне – Дмитрий Рогозин. Я его помню с 1986 года, он только закончил журфак и пришел работать в штат ИМЭМО. Дима всегда был очень заметной фигурой – статный, холеный, красивый, хорошо говорящий, спортивный, в молодости он серьезно и успешно занимался гандболом.
Его политические позиции тогда были очень далеки от нынешних, он занимался Северной Америкой и тяготел ко взглядам республиканской партии. Со временем он как-то незаметно оказался на плаву, причем в довольно странных компаниях, и покидал их всегда разочарованным и с каким-то осадком. Не задались отношения ни со Скоковым, ни с Лебедем, где-то там всегда присутствовал и еще один политик с очень смутной биографией – Сергей Глазьев.
Организации менялись, но постепенно формировался образ, да и во всех видах деятельности обычно присутствовал дипломатический уклон. Защищая интересы русских в ближнем зарубежье, Дмитрий Олегович всегда очень корректно обозначал, что имеет в виду всех соотечественников, которые считают русский язык и культуру для себя родными, а отнюдь не только и не столько национальный аспект. Только вот компания, в которой всегда находился Рогозин, расставляла куда более жесткие акценты.
Любое появление Рогозина носило и носит несколько театральный характер, что, наверное, связано и с его пониманием политики как публичного действия, да и сам Дмитрий Олегович любит внешние эффекты. Он мне рассказывал, как во время какойто встречи с чеченскими полевыми командирами все достали оружие и положили на стол. Дмитрий сделал паузу, улыбнулся и продолжил: "Так вот, когда я достал маузер, у них потекли слюнки".
Молодец, психологически очень точный ход.
Кстати, и при личном общении он предстает совсем другим, чем его экранный образ.
Он вообще большой, высокий и все делает очень вкусно, сочно, широко. Я пригласил его на передачу "Апельсиновый сок". Сев за стол, Дмитрий с грустью констатировал, что сладкое, то есть и выпечку, ему нельзя. Но тут его взор задержался на розеточках с повидлом, и глаз государственного мужа загорелся, моментально слетела вся значительность и полемическая агрессия и проснулся на редкость обаятельный сладкоежка. "А что это у вас, варенье, варенье мне можно, сливовое, замечательно, мое любимое, а еще есть?" – и он с радостью уговорил пару розеточек.
После этого я стал относиться к нему с человеческой симпатией.
До 2003 года Рогозина носило из стороны в сторону, он как-то чуть не потерялся и нашел очень мудрый путь – застолбить свое место в Государственной думе, побеждая в одномандатном округе от Воронежа. С казаками Дмитрий нашел общий язык и пользуется там поддержкой, да и любит этим побравировать. В силу своего характера он не может быть просто депутатом, а в меру таланта и не должен, поэтому он искал сильных союзников, но только с политической перспективой.