Русская сталь
Шрифт:
Оценив сухой остаток своей литературной карьеры, он не слишком расстроился. Его теперь занимали другие материи: найти деньги на борьбу за свои права. Голобродов уже нисколько не сомневался, что военно-промышленный Голиаф собрался проигнорировать его, крохотного Давида. А если изловчиться и залупить гиганту в лоб камнем, пущенным из пращи?
Ссуда не светит, у дочери и зятя тоже просить без толку. Украсть? Где и как? Везде сигнализация, везде камеры. А если подбросить записку с угрозами и требованием денег? В большой магазин нельзя, там понадеются на своих охранников. В лавчонку
А если наехать на соплеменников? В городе куча эмигрантов, у некоторых свои крохотные заведения на задворках: парикмахерская на три кресла, табачный киоск или видеоларек. Им можно написать пару слов по-русски. Они лучше других знают, что русская мафия — это не толстые итальянцы и не негры в рэперских штанах. Русская мафия шутить не будет и обязательно исполнит угрозу.
Голобродов написал три записки печатными буквами. Незаметно подкинул одну в продуктовый магазин, где покупал иногда селедку, кислую капусту и черный хлеб. Другую — ювелиру, у которого пристроил когда-то бриллианты жены. Третью — в чебуречную, которую держали два брата из Грузии. Суммы указал вполне посильные для мелкого бизнеса. Угроз не пожалел: обещание порезать на куски было самым скромным.
Срок дал жесткий — два дня. Пусть человек выкладывает денежки, пока еще застигнут врасплох, растерян. На третий день он уже соберется с мыслями, начнет прикидывать, как бы избежать потерь.
Сложней всего для Голобродова оказалось выбрать место и время передачи дани. Место не должно быть слишком безлюдным, иначе его можно взять под наблюдение с приличной дистанции. На слишком людном месте переодетые полицейские могут крутиться совсем рядом под видом случайных прохожих или посетителей в надежде засечь момент, когда чья-то рука потянется к дуплу раскидистого дерева в парке.
В памятных делах из архивов КГБ эти проблемы редко возникали. Он помнил только один случай, когда советского резидента арестовали в начале шестидесятых годов при выемке документов из тайника, предназначенного для связи с информатором.
Вдруг Голобродова осенило: старый аквапарк под открытым небом, который вот-вот собираются демонтировать. Аквапарк устроен на живописном холме — желоба и трубы, по которым когда-то с визгом скатывалась вместе с водой публика, теперь стоят сухие и ржавые среди буйной растительности.
Пусть в назначенное время «жертвователь» скатает доллары в трубочку и перевяжет ниткой. Отпустит в верхней точке желоба, а Голобродов встанет поджидать ниже — никто не догадается, где именно.
Утром он встретился с Хантером. Адвокат сообщил, что нарыл новые данные насчет транснационального монстра со штаб-квартирами в Нью-Йорке, Лондоне, и Брюсселе. Уже знает, кто там реально контролирует фирму «SSZ-Technologies» — ту самую фирму «без имени», которой Голобродов передал все сведения насчет образца стали.
— Нужны деньги слетать в Европу. Здесь ведь только представительство «SSZ», а головной офис там. Я не собираюсь жить в пятизвездочном отеле, остановлюсь у знакомой. Проживание за мой счет, перелет за твой.
Теперь
Насчет шантажа Голобродов не спешил рассказывать «доверенному лицу». В этом деле Хантер точно неспециалист. Начнет отговаривать, только нервы накрутит. Все они трусы, эти американцы.
В десять вечера начинающий рэкетир покинул квартиру. За пятнадцать минут до первого назначенного срока он уже выбрал себе место ближе к концу желоба. Несколько раз сжал и разжал пальцы в качестве репетиции. Для верности сам забрался в желоб и присел на корточки — иначе есть риск промахнуться одной рукой в темноте и упустить посылку.
Назначенный срок прошел. Может, у него отстали часы? Или никто из троих не придет, все они хрен положили на угрозы?
Вдруг он расслышал тихие шаги и чей-то голос. Ему стало страшно в темноте. Здесь, на задворках огромного города, могут ошиваться наркоманы, бездомные и прочий сброд. Слов он не понял, язык был явно не английским. Гортанным клекотом он походил скорее на язык кавказских горцев. Неужели чеченцы? Как он не сообразил, что все три «точки» эмигрантов давным-давно отстегивают дань. И предъявили его грозные записки вовсе не в полицейский участок, а бородатому Аслану или Вахе.
Низко пригибаясь, Голобродов засеменил подальше от ржавого желоба и вдруг ткнулся макушкой во что-то твердое. В следующую секунду разглядел внизу на траве ноги в кроссовках и понял, что твердый предмет — это дуло. Он не успел поднять голову, одновременно со слабым хлопком она дернулась назад, фонтанируя кровью.
Картавый сразу известил остальных «хозяев» полуострова о визите московского киллера. Все собрались без заминок, уже в третий раз по одному и тому же вопросу.
Картавый ожидал благодарности за выдержку и твердость. Он не впал в панику, не приказал мочить из всех стволов. Он ничего не стал обещать человеку в черном. Но со всех сторон неожиданно посыпались упреки:
— Какого черта ты дал ему уйти? Такого шанса больше не будет!
— Он решил взять на понт, а ты уши развесил. Силенок у них не хватает со всеми здесь разделаться, вот и хотят заполучить Крым без единого выстрела.
— Сейчас бы втащили его сюда связанного, поставили бы на колени. И пусть бы рассказал, кто конкретно вздумал на нас наезжать. Картавый потерял самообладание, сорвался на крик:
— …в рот! Вас бы туда любого! Легко, сидя здесь, выступать, требовать, чтобы я все дерьмо взял на себя! Вот приедет он потолковать — тогда и вяжите! Хоть на сковороде поджаривайте! А я крайним не буду! Придет время, каждый из вас радостно жопу подставит, а меня москвичи на части порвут!
— Хватит глотку драть, — заметил любитель швейцарских часов. — Знаешь, кто громче всех возмущается? Тот, у кого рыльце в пушку.
— А ты думал, я вам левую щеку подставлю? Извини, я не Иисус Христос, не дорос еще.