Русская зима в Вене
Шрифт:
– О чем?!
– О том миллионе, которого у вас никогда не было, и который может внезапно появиться.
– Интересно! Каким образом?
– Вы ведь имеете отношение к проработке контракта? И пользуетесь уважением у герра Альтуса и русских начальников… Я был бы крайне признателен, если бы вы помогли снизить мои расходы. Половину сэкономленных денег я с удовольствием переведу на ваш счет. Для начала это будет меньшая сумма, но при продолжении сотрудничества миллион вполне реален!
Какой негодяй! Он хочет дать взятку неподкупному Дмитрию Полянскому! Впрочем, нет – взятка предназначена чиновнику «Росавиакосмоса»
– Вы переоцениваете мои возможности, – вежливо улыбаюсь я. – Но если такой вариант появится, я вам сообщу.
Мы тепло прощаемся. Курц со своим арабским другом отправляются в оперу, а я – в посольство. Мне предстоит много работы, и имя ей – Назиф бин Ахмед Аль-Фулани! Надо тщательно проверить – действительно ли лощеный развратник так талантлив, как представляет его доверчивый австриец с «Патек Филиппом» на запястье…
Утро. Снег все еще идет, но появились дворники с широкими лопатами и маленькие машинки со скребком впереди и вертящейся стальной щеткой сзади. Площадь перед собором расчищена, очередная экскурсия завороженно рассматривает вделанные в стену круг и две металлические полоски. Это контрольные образцы: эталонный размер средневековой булки хлеба и меры длины. Здесь покупатели могли проверить, полномерны ли их покупки: приложил буханку к эталону или примерил кусок ткани к полоске – и все ясно! Если обнаруживался обман, виновного торговца сажали в мешок и публично окунали в Дунай. Это был позорный конец профессиональной карьеры, к тому же зимой существовала возможность замерзнуть… Поэтому мошенничали редко и только летом. А сейчас нахлобучивают граждан круглый год! И я иду в полицию за справедливостью. Правда, не с жалобой на торговцев…
Вчера в резидентуру поступили результаты экспресс-генетической экспертизы. Женский волос, обнаруженный на одежде Торшина, идентичен волосу Ирены Касторски. Вот сука! Затратив не меньше часа, я составил подробную логическую схему: волос Ирены – рассказ Ифрита о красивой женщине, сопровождавшей Торшина, – похищенный документ в руках Ирены… Эта цепочка фактов легла в основу заявления в полицию с выводом: Ирена Касторски причастна к похищению документов и отравлению русского дипломата!
В другом документе логическая цепочка была расширена: я добавил странный подход Уоллеса на приеме в посольстве и помощь Ирены американцам в музее. Вывод: Ирена связана с американцами, значит, за хищением ракетной документации, отравлением одного нашего коллеги и, вероятно, похищением другого стоит резидентура ЦРУ, на основании чего мы повторно запрашиваем разрешения на акцию «Л».
Первый документ я несу с собой, второй еще ночью шифротелеграммой ушел в Центр.
Гуго Вернер встретил меня так же приветливо, хотя кофе на этот раз не предложил.
– Видел вас на пресс-конференции, – сразу сообщил он. – Рад, что сотрудничество между нашими странами развивается. К сожалению, у меня никаких новостей для вас нет…
– Зато у меня есть новости, – на стол легло заявление, подписанное неравнодушным человеком с активной жизненной позицией – Игорем Сергеевым.
– Что это?
Я выдержал паузу, рассматривая идеально ровный пробор в блестящих волосах
– Думаю, это повод для официального расследования, – подтолкнул я полицейского. – Теперь вы можете допросить Ифрита, а после того, как он опознает фрау Касторски, ее можно арестовать и выявить тех, кто за ней стоит…
Инспектор удивленно поднял брови.
– Вот как?
– Факт опознания плюс мои показания это позволяют, не так ли?
– Так… Однако, вы хорошо разбираетесь в подобных вещах! – Вернер внимательно рассматривает меня, я выдерживаю его взгляд. – Я имею в виду – хорошо для частного детектива… А для чиновника космического агентства – просто отлично!
– Никогда не был частным детективом, – отмахнулся я. – А вот начальником полярной станции «Росавиакосмоса» приходилось. И приходилось по должности вести дознание, когда один сотрудник на охоте подстрелил другого. Тогда-то я и выучил эти премудрости…
– Понимаю, понимаю…
По взгляду Гуго Вернера видно, что он действительно начинает кое о чем догадываться. Ну что ж, догадки к делу не пришьешь. Поэтому нам они не помешают, а его активность наверняка стимулируют.
– И еще одно… На днях возле ресторана «Золотой обруч» я потерял бумажник… Наверное, выпал, когда я садился в машину. Там стояли две девушки, которые могли это видеть. По-моему, они проститутки…
Гуго Вернер напряженно слушает. Его отношение ко мне определенно изменилось.
– У вас должны быть альбомы с фотографиями таких дам. Можно мне их посмотреть?
Инспектор задумался. Еще десять минут назад он бы мне отказал. Сейчас – нет. Он поворачивается к компьютеру, находит нужный файл и даже уступает свое место.
– Так вам будет удобней.
И, отойдя к окну, добавляет:
– Контингент этих барышень быстро обновляется, поэтому здесь не все. Найдете своих, только если повезет…
– Ясное дело. Но обычно мне везет. Тьфу-тьфу-тьфу!
Мы с Гуго Вернером хорошо понимаем друг друга.
Можно сказать, с полуслова. И в офисное кресло инспектора австрийской полиции я вписался вполне органично. Впрочем, мне приходилось сиживать даже на каменном троне вождя людоедского племени в Борсхане. Бесспорно, здесь гораздо удобней. К тому же на мониторе мелькают симпатичные лица представительниц древнейшей профессии. Считается, что по древности с ней конкурируют журналистика и разведка. Но я думаю: все три занятия переплетены настолько тесно, что определить приоритет тут совершенно невозможно.
Блондинки, брюнетки, шатенки, рыжие, белые, черные, мулатки, азиатки… Преобладают все же девушки славянского вида. Портреты, поясные снимки, фото во весь рост… Многие выглядят очень скромно – хоть в монастырь отдавай или в школу благородных девиц! Наконец появляется знакомое лицо. Да, точно, это одна из ночных подружек неутомимого мачо Назифа Аль-Фулани! Быстро запоминаю установочные данные красотки и продолжаю поиск. Но ее напарницу найти не могу.
Гуго Вернер стоит ко мне спиной и вроде бы от нечего делать смотрит на улицу. На самом деле, он внимательно наблюдает за моим отражением в стекле.