Русские народные сказки (Сост. В. П. Аникин)
Шрифт:
Иван-царевич пошел к бабе-яге — золотой ноге, застал ее сонную, ударил мечом и отрубил ей голову. Голова покатилась и промолвила:
— Бей еще, Иван-царевич!
— Богатырский удар и один хорош! — отвечал царевич, воротился в терема к красной девице, сел с нею за столы дубовые, за скатерти браные. Наелся-напился и стал ее спрашивать:
— Есть ли в свете краше тебя?
— Ах, Иван-царевич! Что я за красавица! Вот как за тридевять земель, в тридесятом царстве живет у царя-змея королевна, так та подлинно красота несказанная.
Иван-царевич
— Здравствуй, Белый Полянин, — сказал Иван-царевич, — вот тебе невеста, живи, веселись, ни о чем не крушись! А я в змеиное царство поеду.
Сел на своего богатырского коня, попрощался с Белым Полянином и его невестою и поскакал за тридевять земель.
Долго ли, коротко ли, низко ли, высоко ли — скоро сказка сказывается, да не скоро дело делается — приехал он в царство змеиное, убил царя-змея, освободил из неволи прекрасную королевну и женился на ней; после того воротился домой Ё стал с молодой женою жить-поживать да добра наживать.
КОРОЛЕВИЧ И ЕГО ДЯДЬКА
Жил-был король, у него был сын-подросток. Королевич был всем хорош — и лицом и нравом, да отец-то его плох: все его корысть мучила, как бы лишний барыш взять да побольше оброку сорвать.
Увидел король раз старика с соболями, с куницами, с бобрами, с лисицами:
— Стой, старик! Откудова ты?
— Родом из такой-то деревни, батюшка, а ныне служу у лешего.
— А как вы зверей ловите?
— Да леший наставит петли-лесы, зверь глуп — и попадет.
— Ну, слушай, старик! Я тебя вином напою и денег дам: укажи мне, где лесы ставите?
Старик соблазнился и указал. Король тотчас же велел лешего поймать и в железный столб заковать, а в его заповедных лесах свои лесы поделал.
Вот сидит леший в железном столбе да в окошечко поглядывает, а тот столб в саду стоял. Вышел королевич с бабками, с мамками, с верными служанками погулять по саду; идет мимо столба, а леший кричит ему:
— Королевское дитя! Выпусти меня: я тебе сам пригожусь. Пожалел королевич лешего:
— Да как же я тебя выпущу?
— А пойди к своей матери, улучи минуту, вытащи ключ у ней из кармана да меня и выпусти.
Королевич так и сделал: вытащил ключ из кармана у матери, прибежал в сад, сделал себе стрелку, положил на тугой лук и пустил ее далеко-далеко, а сам кричит, чтоб мамки и няньки ловили стрелу; мамки и няньки разбежалися, в это время королевич отпер железный столб и высвободил лешего.
Пошел леший рвать королевские лесы!
Видит король, что звери больше не попадаются, осерчал и напустился на свою жену: зачем ключ давала, лешего выпускала? И созвал король бояр, генералов и думных людей, как они присудят: голову ли ей на плахе снять, али в ссылку
Плохо пришлось королевичу — жаль родную мать, и признался он отцу, что это его вина: вот так-то и так-то все дело было.
Взгоревался король: что ему с сыном делать? Казнить нельзя. Присудили отпустить его на все четыре стороны, на все ветры полуденные, на все вьюги зимние, на все вихри осенние; дали ему котомку и одного дядьку.
Вышел королевич с дядькою в чистое поле. Шли они близко ли, далеко ли, низко ли, высоко ли — и увидали колодезь. Говорит королевич дядьке:
— Ступай за водою!
— Нейду! — отвечает дядька.
Пошли дальше, шли, шли — опять колодезь.
— Ступай принеси воды! Мне пить хочется, — просит дядьку королевский сын в другой раз.
— Нейду! — говорит дядька.
Вот еще шли, шли — попадается третий колодезь, дядька опять нейдет, и пошел за водою сам королевич.
Спустился в колодезь, а дядька захлопнул его крышкою и говорит:
— Не выпущу! Будь ты слугой, а я — королевичем.
Нечего делать, королевич согласился. Потом поменялись они платьями и отправились дальше.
Вот пришли они в иное государство, идут к царю во дворец — дядька впереди, а королевич позади.
Стал дядька жить у того царя в гостях: и ест и пьет с ним за одним столом.
Вот и говорит дядька царю:
— Ваше царское величество! Возьмите моего слугу хоть на кухню.
Взяли королевича на кухню, заставляют его дрова носить, кастрюли чистить.
Немного прошло времени — выучился королевич готовить кушанья лучше царских поваров.
Узнал про то государь, полюбил его и стал дарить золотом. Поварам показалось обидно, и стали они искать случая, как бы извести его.
Вот один раз сделал королевич пирог и поставил в печку, а повара добыли яду, взяли да и посыпали на пирог.
Сел царь обедать, подают пирог; царь только было за нож взялся, как бежит главный повар:
— Ваше величество! Не извольте кушать.
И насказал на королевича много всякой напраслины.
Царь не пожалел своей любимой собаки, отрезал кусок пирога и бросил наземь: собака съела да тут же издохла.
Призвал государь королевича, закричал на него грозным голосом:
— Как ты смел с отравой пирог изготовить, сейчас велю тебя казнить лютою казнью!
— Знать не знаю, ведать не ведаю, ваше величество! —
отвечает королевич. — Видно, поварам в обиду стало, что вы меня жалуете: нарочно меня под ответ подвели.
Царь его помиловал, велел конюхом быть.
Повел королевич коней на водопой, а навстречу ему леший:
— Здорово, королевский сын! Пойдем ко мне в гости!
— Боюсь, кони разбегутся.
— Ничего, пойдем!
Изба тут же очутилась. У лешего три дочери; спрашивает он старшую:
— А что ты присудишь королевскому сыну за то, что меня из железного столба выпустил?