Русские народные сказки
Шрифт:
– Отпустите нас, батюшка и матушка! Авось который-нибудь из нас царским зятем станет!
Снарядила мать старших сыновей, напекла им в дорогу пирогов белых, нажарила-наварила курятины да гусятины:
– Ступайте, сыночки!
Отправились братья в лес, стали деревья рубить да пилить. Много нарубили-напилили. А что дальше делать – не знают. Стали они спорить да браниться, того и гляди, друг дружке в волосы вцепятся.
Подошел тут к ним старичок и спрашивает:
– Из-за чего у вас,
Накинулись оба брата на старичка – слушать его не стали, нехорошими словами обругали и прочь прогнали. Ушел старичок.
Поругались еще братья, съели все свои припасы, что им мать дала, и возвратились домой ни с чем… Как пришли они, начал проситься младший:
– Отпустите теперь меня!
Стали мать и отец отговаривать его да удерживать:
– Куда тебе, дурню, – тебя волки по дороге съедят!
А дурень знай свое твердит:
– Отпустите – пойду, и не отпустите – пойду!
Видят мать и отец – никак с ним не сладишь. Дали ему на дорогу краюху черного сухого хлеба и выпроводили вон из дому.
Взял дурень с собой топор и отправился в лес. Ходил-ходил по лесу и высмотрел высокую сосну: верхушкой в облака эта сосна упирается, обхватить ее впору только троим.
Срубил он сосну, стал ее от сучьев очищать. Подошел к нему старичок.
– Здравствуй, – говорит, – дитятко!
– Здравствуй, дедушка!
– Что это, дитятко, ты делаешь, на что такое большое дерево срубил?
– А вот, дедушка, царь обещал выдать свою дочку за того, кто ему летучий корабль построит, я и строю.
– А разве ты сможешь такой корабль смастерить? Это дело мудреное, пожалуй, и не сладишь.
– Мудреное не мудреное, а попытаться надо: глядишь, и слажу! Вот и ты кстати пришел: старые люди бывалые, сведущие. Может, ты мне что и присоветуешь. Старичок говорит:
– Ну, коли просишь совет тебе подать, слушай: возьми-ка ты свой топор и отеши эту сосну с боков: вот этак!
И показал, как надо обтесывать.
Послушался дурень старичка – обтесал сосну так, как он показывал. Обтесывает он, диву дается: топор так сам и ходит, так и ходит!
– Теперь, – говорит старичок, – обделывай сосну с концов: вот так и вот этак!
Дурень старичковы слова мимо ушей не пропускает: как старичок показывает, так он и делает. Закончил он работу, старичок похвалил его и говорит:
– Ну, теперь не грех передохнуть да закусить малость.
– Эх, дедушка, – говорит дурень, – для меня-то еда найдется, вот эта краюха черствая. А тебя-то чем угостить? Ты небось не угрызешь мое угощение?
– А ну-ка, дитятко, – говорит старичок, – дай сюда свою краюху!
Дурень подал ему краюху. Старичок взял ее в руки, осмотрел, пощупал да и говорит:
– Не такая уж черствая твоя краюха!
И подал ее – дурню. Взял дурень краюху – глазам своим не верит: превратилась краюха в мягкий да белый каравай.
Как поели они, старик и говорит:
– Ну, теперь станем паруса прилаживать!
И достал из-за пазухи кусок холста. Старичок показывает, дурень старается, на совесть все делает – и паруса готовы, прилажены.
– Садись теперь в свой корабль, – говорит старичок, – и лети, куда тебе надобно. Да смотри, помни мой наказ: по пути сажай в свой корабль всякого встречного!
Тут они и распрощались. Старичок своей дорогой пошел, а дурень на летучий корабль сел, паруса расправил. Надулись паруса, взмыл корабль в небо, полетел быстрее сокола. Летит чуть пониже облаков ходячих, чуть повыше лесов стоячих…
Летел-летел дурень и видит: лежит на дороге человек – ухом к сырой земле припал. Спустился он и говорит:
– Здорово, дядюшка!
– Здорово, молодец!
– Что это ты делаешь?
– Слушаю я, что на том конце земли делается.
– А что же там делается, дядюшка?
– Поют-заливаются там пташки голосистые, одна другой лучше!
– Экой ты, какой слухменный! Садись ко мне на корабль, полетим вместе.
Слухало не стал отговариваться, сел на корабль, и полетели они дальше.
Летели-летели, видят – идет по дороге человек, идет на одной ноге, а другая нога к уху привязана.
– Здорово, дядюшка!
– Здорово, молодец!
– Что это ты на одной ноге скачешь?
– Да если я другую ногу отвяжу, так за три шага весь свет перешагну!
– Вот ты какой быстрый! Садись к нам.
Скороход отказываться не стал, взобрался на корабль, и полетели они дальше.
Много ли, мало ли пролетели, глядь – стоит человек с ружьем, целится. А во что целится – неведомо.
– Здорово, дядюшка! В кого это ты целишься – ни зверя, ни птицы кругом не видно.
– Экие вы! Да я и не стану близко стрелять. Целюсь я в тетерку, что сидит на дереве верст за тысячу отсюда. Вот такая стрельба по мне.
– Садись с нами, полетим вместе!
Сел и Стреляло, и полетели все они дальше. Летели они, летели, и видят: идет человек, несет за спиною большущий мешок хлеба.
– Здорово, дядюшка! Куда идешь?
– Иду добывать хлеба себе на обед.
– На что тебе еще хлеб? У тебя и так полон мешок!
– Что тут! Этот хлеб мне в рот положить да проглотить. А чтобы досыта наесться, мне надобно сто раз по столько!
– Ишь ты какой! Садись к нам в корабль, полетим вместе.
Сел и Объедало на корабль, полетели они дальше. Над лесами летят, над полями летят, над реками летят, над селами да деревнями летят.