Русские писатели о евреях. Книга 1
Шрифт:
От составителя
Еврейский вопрос меня никогда не интересовал. Когда я видел, как телевидение искусственно возбуждает его, я снисходительно улыбался, считая, что в наше криминальное время случилось так, что евреи захватили все телевизионные каналы, потому они и говорят о своей нации. Если бы, например, удмурты оказались на их месте, то вся страна ежедневно слышала бы об удмуртском вопросе. Но ни одного удмурта нет на телевидении, потому-то общественность ничего не знает об удмуртском вопросе, хотя этот вопрос, как и любой национальный, естественно, существует, и стоит довольно остро.
Даже когда я впервые услышал о том, что наш классик Александр Солженицын опубликовал книгу «Двести лет вместе», меня эта литературная новость не заинтересовала. Но потом, когда буквально все газеты, все СМИ заговорили о книге, мне стало стыдно, что я, считая себя образованным человеком, не знаком с ней. Я прочитал ее.
Она меня поразила, многое я узнал впервые, о многом она заставила задуматься, пришлось переосмысливать некоторые взгляды на историю России. И среди многих пришла мысль: если евреи уже двести лет играют исключительную роль в тяжкой судьбе России, то неужели наши классики, которые, как принято считать, есть нерв великого народа, двести лет не замечали этой роли? Не может такого быть? Я начал рыться в своей прекрасной библиотеке, которую начал собирать еще мой дед, и с интересом обнаружил, что все классики не остались равнодушными к этому вопросу, и чем ближе к двадцатому веку творили они, тем острее и захватывающе писали на эту тему. Но после октябрьского переворота еврейский вопрос был закрыт надолго, и только криминальная революция девяностых годов XX века вновь развязала языки, позволила открыто обсуждать его.
Прочитав произведения классиков, я подумал, если мне, человеку, который так далек от этого вопроса, было интересно читать их произведения о евреях, то тем, кому близка эта тема, будет еще интересней, а значит,
И как видите, дорогой читатель, мне удалось выпустить эту замечательную книгу, которую, как считают некоторые интеллигенты, надо внести в обязательную школьную программу, чтобы каждый человек с детских лет, знал, в каком мире ему предстоит жить, и в связи с этим знанием выбирать свою жизненную позицию.
Г. Р. Державин. О евреях
Известно, что лучшие учреждения заимствуются из нравов тех народов, для коих учреждаются, а нравы изображает история; то дабы елико можно представить мнение мое о евреях основательное, почел я за нужное коснуться оной. Вижу из самого священного писания, что израильтяне, по случаю голода, вышли из страны Ханаанской в Египет и там размножились. Хотя в сравнении с прочими народами были не многолюдны, но производили и ныне производят много о себе шуму; освободясь же от Египта, населили Палестину. От последнего разорения Иерусалима расселялись по лицу земному, и кочуя так сказать по городам и селениям, переходят с места на место, чрез столько столетий: когда несколько царств разрушилось, и почти следы их исчезли, они удерживают свое единство, язык, веру, обычаи, законы. Древле предопределенный народ владычествовать, ныне унижен до крайности, и в то самое время, когда пресмыкается, под игом чуждым, по большой части властвует над теми, между которыми обитает. Везде во всех веках за свою взмерчивость, свары и злодеяния, а иногда и по клеветам, был иноплеменными не любим, презираем и гоним; но завсегда покровительствовав особо изданными для него законами, даже инде отличаем и преимуществами! С одной стороны называется избранным от Бога, с другой, родом неблагодарным, строптивым, лукавым, неверным и развращенным. Светские летописи объявляют об иудеях то же. Одни уважают оных, приписывают первым их патриархам просвещение науками и нравоучением всего человеческого рода, и что истинное богопознание, законы и спасение от них начало свое восприняли. Другие, изображая евреев всеми гнусными красками, присвоят им все мерзости и пороки, какие только ко вреду человеческому выдумать можно. Обличают паче в гордости, трусости и ненависти всех, кто только не их религии, а более христиан. Укоряют также в корыстолюбии, пронырстве, ласкательстве, обманах и опрометчивости в доносах, склонности к предательству, смутам и мятежам; словом, ежели бы описывать подробнее все преступления, в древних и новых временах на жидов взводимые, то слишком должно бы распространиться. По сим, видно, причинам политики вопрошали, и едва ли еще решился вопрос сей: могут ли быть жиды полезными государству? По строгим однако и мудрым в некоторых европейских странах, державах о них учреждениям предоставляется разрешить времени: долго ли они под уздою сих установлений спокойными пребудут? Но как бы то ни было: ежели все высочайший промысел, для исполнения каких своих неведомых намерений, сей по нравам своим опасный народ оставляет на поверхности земной и его не истребляет, то должны его терпеть и правительства, под скипетр коих он прибегнул, споспешествуя установлению судеб, обязаны простирать и о жидах свое попечение таким образом, чтобы они и себе, и обществу, между которым водворились, были полезными. Жиды, в Польше из давних времен жительствовавшие, а именно, от 1096-го года, а потом, по изгнании из Германии, умножившиеся около четвертого-на-десять века, происходят от некоего их родоначальника, называющегося по-еврейски или халдейски Ашхенасим под коим словом разумеется европейский или немецкий жид; а те, которые в Азию отлучились, нарицаются сфарды. Доказательством тому служит, что все здешние жиды говорят поныне испорченным немецким языком, а богослужение свое отправляют на еврейском. По выселке их около помянутых времен из Испании (где из розданных ими тамошнему народу взаймы денег, осталось много без взыскания), умножились в здешнем краю при владении Казимира Великого, и чтоб не подвергнуть себя впредь случившемуся с ними в Испании, изобрели или употребили давно известное им средство забирать в долг деньги у народа, между которого они обитают, дабы чрез то удерживаться в оном. Они подвергали в поручительство за суммы, занятые ими, всего их общества движимое имение, посредством их кагалов, кои от заимодавцев снискали себе тем самым привязанность и уважение. Сверх того, способствовало им отменное благоволение царствовавшего тогда короля, который, по некоей особой к ним склонности, многими данными привилегиями открыл им свободу ко всякому промыслу и даже к шляхетскому праву. Они, пользуясь сею его милостью или паче непросвящением его народа, наполнили города, местечки, и наконец рассеялись по деревням и корчмам, содержа в своих руках все то, что до внутренней оптовой и мелочной торговли и денежных оборотов принадлежит. Хотя после узнали поляки ощутительный вред от внедрившихся между ими сих корыстолюбивых пришельцев и старались ограничить их пронырства и расхищение своих имуществ конституциями 1454, 1565, 1567, 1588, 1633, 1638, 1670, 1678 и 1690 годов (в выписке, здесь с прочими законами под литерою Б прилагаемой), которыми, т. е. конституциями, запрещено давать деньги им взаймы и брать от них, даже с залогом на время, дворянских имений, содержать на откупе и на аренах таможенные сборы, перевозы, продажу соли, корчмы, ни самих собою, ни под чужим именем, также иметь работников и работниц из христиан и делать перекупы всяких товаров и продуктов, и чинит малейшее помешательство в торговле ристианам, под строгим за ними наблюдением и взысканиям за преступления по законам. Для того подвергнуты они суду и расправе общих правительств и установлением республики, с изъятием однако таковым, чтоб их против христиан в свидетели не принимать; хотя прежде еще сего не дозволено им было жить в Кракове, а конституциею 1766 года возбранено уже иметь им сонмища свои и в столичном городе Варшаве. С другой стороны, получили некоторые города привилегии, как-то: по Белоруссии Витебск, Могилев и Чериков, от Иоанна III и других королей, дозволяющая им торговый промысел, покупку городовых мест и прочие городовые выгоды, хотя сии привилегии, яко исключительные, и не отменяют общих о вреях законоположений. После того, по разным случаям, разные выходили к обузданию их постановления, но тщетно; ничто не помогло. Жадность к корысти разрушала все оплоты, а слабость исполнительной власти споспешествовала и укрепляла зло. Тунеядцы сии обманами и пронырствами пребывали в изобилии на счет своих гостеприимнее, и содержали их всегда своими данниками. Никогда никто не был из них хлебопашцем, а всякий имел и переводил более хлеба, нежели семьянистый крестьянин, в поте лица своего достающий оный. Не находилось также никогда между ими капиталистов по торговле, но вероломством и банкротством нередко делались они обладателями чуждых стяжаний. Подобно в прочих ремеслах и рукоделиях они не поднимались и не несли никогда действительной тягости работ; ибо всевозможно избегали трудолюбия, будучи по их талмудам удостоверены, что они господствовать, а другие народы раболепствовать им должны!. При всем том находили изобильное себе продовольствие и содержание с многочисленными своими семействами. Таково было состояние евреев во время польского владения по всей Польше и Белоруссии. Не упоминая об изгнании жидов из Киева, около 1113-го года, Владимиром Всеволодовичем Мономахом, а из Новгорода, 1528 года, царем Иоанном Васильевичем Грозным, прозорливости великих российских монархов отнести должно установление в последующие времена таких законов, которые строго воспрещали иметь приход и въезд сим искусным грабителям в пределы империи; но со времени первого отделения от Польши Белоруссии, присовокупился и род сей вместе с краем под сень скипетра всероссийского. С тех пор от времени до времени неприметно и под разными предлогами вкрадывается и расселяется в Малой и Новой России и других сопредельных Белоруссии губерниях; а особливо в Киеве весьма много уже показалось. Новейшие местные о вреях сведения, покойным графом Чернышевым, бывшем прежде генерал-губернатором в Белоруссии, и много от разных людей в лучшее объяснение характера сего народа собрания и в копиях здесь приложенное под лит. В Ж, не думаю, чтоб были вовсе несправедливы и плод единственной ненависти, как они говорят, вдыхаемой различием веры. Сии сведения подобны историческим и суть таковы: жиды умны, проницательны, догадливы, проворны, учтивы, услужливы, трезвы, воздержаны, скромны, не сластолюбивы и проч.; Но с другой стороны, неопрятны, вонючи, праздны, ленивы, хитры, любостяжательны, пронырливы, коварны, злы и тому подобное. Можно о том читать обстоятельнее в упомянутых приложениях. Но я замечу только здесь важнейшее или, лучше, вреднейшее для обществ,
1) находятся у них школы, то есть: молитвенницы или училища их веры и воспитания. Там раввины, наполняясь исступлением древних их талмудов или толковников их религии, преданиев, обычаев и законов, превращают начальные основания их чистого богослужения и нравственности в ложные понятия о справедливости и неправде, и вместо общественной, практической добродетели поощряют простой народ к одним пустым обрядам и ненависти других народов. А чрез то так его ослепили и непрестанно ослепляют, что возвысилась и утвердилась между ими и прочими не единоверными с ними так сказать неразрушимая стена, которая, окружая их мраком, содержит в твердом единстве и отделении от всех обитающих с ними. Там детей своих они воспитывают с наивеличайшим тщанием относительно только религии их и суеверий, а в прочем ничему иному не учат, правил благонравия и честности не преподают; напротив, поощряют и наставляют к обманам, хотя и хвастают, что будто между ими находятся мужи, имеющие великие познания. За научение талмудов платят они дорого и ничего не жалея. Я видал от восхождения до захождения солнца стариков и юношей, кривляющихся и трясущихся с воплем над сими книгами. Закон свой содержат, особливо в буквальном смысле обрядов, весьма твердо. В субботу ни за что не примутся. Посты свои наблюдают с крайним благоговением, весьма строго и постоянно. Женятся весьма рано, иногда прежде 10 лет, от чего хотя плодущие, но слабы. Доколе школы будут существовать в настоящем их положении, ни малой не предвидится надежды к перемене их нравов. В сих сонмищах преподается и укореняется суеверное учение, что они почитают себя единственно истинными богочтителями, а о всех других не единоверных с ними думают уничижительно, признавая их за язычников и идолопоклонников, под названием «акум» (поганые). Там вперяется в народ беспрестанное ожидание мессии, которого они в помрачении своем баснословят быть Господом вселенной, не духом истины и добродетели, чем Спаситель наш, соединив земное с небесным, учинил человека по блаженству его души, царем мира, Божеству подобным; но они думают, что их Мессия, покорением под свою державу вещественно всех земнородных, будет над ними плотски владычествовать, возвратит им прежнее их царство, славу, великолепие, и воздвигнув материально вновь храм Соломонов, вознесет их имя паче всякого имени. Потому-то из детства упоенные сими предубеждениями, закореневшие и состарившие в оных, или, лучше сказать, не имея никакого понятия о человеколюбии, бескорыстии и прочих добродетелях, ни к чему они более не привязываются; как к собранию богатств, сокровищ, для созидания того храма или для плотских своих удовольствий нужных. Впрочем, думают только о настоящем, не заботясь нимало о будущем; а потому ни в каком случае не мучатся совестию, пускаются на все. Честь у жида ничего не стоит. Себя они чтут пред всеми другими превосходнейшими. Вследствие того, чтоб не показать своего унижения, не снимают ни пред кем с голов своих ермолок! При малейшем а особливо общем их благоденствии, взмериваются до чрезвычайности, думая, что пришло время Мессии, который даст им собственных своих первосвященников, вождей, судей, и прочие. Пример сего надмения, как сказывают, здесь при дозволении им права заседать в магистратах и пользоваться привилегиями купечеству и мещанству, наравне с прочими подданными (чего, как выше явствует, не позволялось им польскими законами), весьма был ясно всеми видим.
2) Имеют они кагалы, то есть судилища или места правления, составленные тоже из избраннейших их старейшин или раббинов, как и школы их. Они существуют издревле и владычествуют над их народом самовластно. При забрании белорусского края к России оставлены они, плакатом 1772-го года Государыни Императрицы, на прежнем их положении, как думать можно, единственно для государственных податей, чтоб чрез них удобнее было сбирать оные. В сих кагалах определяются и совершаются все их духовные и гражданские дела. Духовные: позволение и запрещение хоронить умерших на их кладбищах; обрезывать младенцев; входить в школы и их собрания; браки и разводы; употреблять резников, без коих никакого животного в пищу себе употреблять не могут. Гражданский суд между ними и расправа; наследства, полиция и сбор с их народа денег, не токмо для государственных податей, но и для общественных их нужд сии сборы существуют у них, кроме многих прочих, под двоякими главными названиями, а именно: хебрикадыш (священный) и коробка. Из них первый якобы на погребение бедных, чем присвоили себе кагальное право забирать у наследников богатых умерших имения, иногда и до половины; второй — якобы на содержание школ и вспоможение убогим, который взыскивается с резников весьма дорогою ценою за продажу кошерного мяса. Все сие составляет кагалам ежегодно знатную сумму доходов, несравненно превосходнейшую, нежели с их ревизских душ государственные подати. Кагальные старейшины в ней никому никакого отчету не дают. Бедная их чернь от сего находится в крайнем изнурении и нищете, каковых суть большая часть. Взглянуть на них гнусно. Напротив, кагальные богаты и живут в изобилии; управляя двоякою пружиною власти, то есть духовною и гражданскою, в руках их утвержденною, имеют великую силу над их народом. Сим средством содержат они его, или по видимому рассеянное общественное их политическое тело, не токмо в неразрывной связи и единстве, но в великом порабощении и страхе. Уездные подкагалки подчинены губернскому кагалу, а губернский синагоге или главному духовному суду, бываемому по случаю чрезвычайных собраний в Бресте или Вильно, или где бы то ни было, но большею частию, как слышно, вне Российской империи. Сей духовный суд есть великий центр их правления. В него из губернских кагалов, чрез нижние инстанции или подкагалки, переносятся всякого рода дела по апелляциям. Примечено даже за некоторыми малоосмысленными христианами, что и они подвергаются суду сих раббинов, которые не из свойственного им правосудия, но для дальнейших своих видов и ослепления прочих простолюдинов, доставляют им некоторое удовлетворение: ибо в деле с христианином у них правды быть не может. Сие запрещено талмудами. Славится здесь в разбирательстве тяжб чрезвычайными собраниями, даже иностранных иудеев, некоторый жид Зальман Брохович, живущий в местечке Лезне, пред глазами которого ополичил я винокурение, производимое жидами под предлогом дворянского права. В лицемера сего, лично виденного мною, веруют наиболее хасиды, почитая его своим патриархом. Слово его — им закон. Хасиды сии суть их раскольники или секаторы, в недавнем времени от древних их преданий некими новыми обрядами отличающиеся. Уже приметно видим между ими раздор. Первые жалуются на последних, что они детей их, а особливо богатейших купцов, сманивая в свою секту, обирают у них золото и серебро, которое остается в неизвестное употребление вышеупомянутого ханжи. Многие утверждают, что будто чрез него переводят они серебряные и золотые деньги в Палестину на богоугодные там дела, чаятельно при случае пришествия мессии, которого всечасно ожидают на создание их храма.
3) В некоторых из сих кагалов и школ находятся у них раббины, называемые ими кабалистиками, которые таинственные о значения талмудов объясняя по своему вымыслу и буквы священного писания перенося из одного места к другому и подбирая их слово к слову, составляют из них речения, к деяниям нынешних времен или, лучше, к желаниям их относящиеся. Таковым прогностичеством, чародействами и подобными изуверствами или лучше, потачками и укрывательствами самых уголовных преступлений доводят они простой народ до предпринятой ими цели. И потому многие из жидов не начинают никаких важных дел без вычисления выкладок или советов сих кабалистиков.
4) В оных же кагалах установляются херимы, то есть страшные заклинания на все их общества, или на некоторое частное лицо их рода; в хранении какой-либо тайны, или в домогательстве всеми средствами — даже самой злобы, какую только изобразить можно — чего-либо им нужного. Удивительный пример сему был, в недавних годах, против некоего польского помещика Тизенгаузена, в Зельвянском их собрании учиненный, о коем в приложении под литерою Г читать можно РЯ. Там позволено было на тех жидов, кои против общих их польз к помещику сему прилепились, сочинять даже фальшивые векселя, подписываться подложно под их руки и утверждать все то присягою в местах судебных. Из сего видно, что жидовская клятва, не кагалами их определенная, ничего для них не значит.
5) В сих же сонмищах или кагалах определяются и даются также казаки, то есть вечное право на содержание какой-либо аренды или откупа; в который они по своему произволению отдают чьи бы то ни было чужие недвижимые имения, как-то: деревни, корчмы, мельницы, луга и проч. Таким образом, ежели только раз настоящими владельцам и отданы оная были какому-либо жиду на аренду или на откуп, то другой жид не смеет уже, хотя бы и с прибавкою оброчной суммы, приступить к торгу и взять оных в свое содержание, отняв тем выгоды у первого; но ежели бы помещик отобрал оные у еврея и отдал в содержание христианину тогда после онаго, в случае новой отдачи может уже другой жид приступить к снятию тех аренд или откупов в противном случае жид, преступивший сие кагальное постановление, подвергается лютым истязаниям, какие только в тех их кагалах совершаются и коих боится их народ паче наказаний, бываемых от правительства по делам криминальным.
6) Там же, то есть в сих кагалах, исполняются или по крайности, теперь только защищаемы бывают те христианские кровопролития, в коих иудеи по разным временам и царствам подозревались и поныне по архивам замечаются, что видеть можно из приложений под литерою Д, хотя я, с моей стороны, о сих кровопролитиях думаю, что, если они и бывали где-либо в древности, то не иначе как токмо по исступлению некоторых их фанатиков, но счел однако за нужное не выпустить их из виду. Что ж принадлежит до прочих преступлений еврейских, то о них достоверно известно из приложенной здесь под лит. Е. справки, в которой явствует, что редко бывает уголовное дело, в котором бы не были многие или один жид замешан, если не настоящим действием, то, по крайней мере, соучастием. Из сих же кагалов или их правительств истекают по их народу всякие приказания, налог податей, наряды и прочие распоряжения, которые исполняются с такою точностью и скоростью, что удивляться должно. Живущие по городам, местечкам и деревням тотчас сообщают все друг другу.