Русские сказки
Шрифт:
Прошлым вечером, после ужина, они с господином Максином поднялись в его кабинет. Банкир был взволнован и слегка напуган. Предложив гостю сигару, он поерзал, не зная, как приступить к предмету разговора, наконец, отбросив сдержанность, взволнованно заговорил:
— Прошу прощения, господин Кройф, но что же это творится?
Айвен, аккуратно раскурив сигару, невозмутимо ответил:
— Революция, господин Максин, что же еще?
Хозяин дома всплеснул руками:
— Да какая это революция? Это… какой-то бандитизм.
— А кто сказал, что это разные вещи?
— Ну как же, ведь на Западе…
— Все было точно так же, — перебил
Хозяин дома побледнел:
— Так вы думаете…
— И это будет только началом, — проговорил Круифф. — Так что… Хотите совет?
Максин ошеломленно кивнул.
— Уезжайте, причем немедленно. Завтра же. Иначе будет поздно.
— Но… я не могу. У меня семья, дом, банк, наконец.
— А все это скоро станет не вашим.
— Как?
Круифф усмехнулся:
— Вы интересуетесь как? Почитайте господина Энгельма. Он четко объяснил, что все, чем вы владеете, создано путем жестокого грабежа низшего сословия. И потому оно, это сословие, имеет полное моральное право забрать все это себе. Чем все уже и начали заниматься. Вы видите вокруг себя силу, способную это остановить?
Максин медленно покачал головой.
— Вот так-то. — Круифф затянулся сигарой, потом заговорил снова, спокойнее: — Ну а если вы еще на что-то надеетесь, то, по крайней мере, примите меры предосторожности. Конвертируйте наличность в иностранные ценные бумаги, а золотовалютные запасы переводите на депозит куда-нибудь за границу. И не стесняйтесь вывезти туда же содержимое клиентских сейфов. Попомните мое слово, если в конце концов у них объявятся хозяева, они будут вам горячо благодарны. — Круифф снова затянулся сигарой и продолжил уже почти ласково: — А сами уезжайте. Увозите семью. Если произойдет чудо и здесь действительно все каким-то образом наладится, то будете считать, что съездили на отдых. Мы через три — пять дней собираемся отправиться на север с военным эшелоном. И я могу замолвить за вас словечко. Вам выделят купе, на семью. Конечно, это не совсем то, к чему привыкли ваши домашние, но… Можете мне поверить, это — лучшее, на что вы сегодня можете рассчитывать.
Банкир задумался.
— Признаться, в ваших словах есть резон, но… Как все это внезапно на нас обрушилось. Еще три месяца назад мои совершенно спокойно вернулись с вод. А два месяца назад в городской управе давали осенний бал. И вот за какие-то месяцы, даже недели, все пришло в совершеннейшее расстройство. Бандиты на улицах, грабежи средь бела дня, транспорт не ходит. Телеграф то работает, то не работает… Прямо не знаю, что делать. Оставлять банк в такое время…
Круифф разочарованно пожал плечами. Эх, жаль, здесь нет Юрия, его собственных способностей психопринуждения явно недостаточно. Милейший господин Максин слишком привязан к своему делу. Все же Айвен решил попытаться еще раз:
— И все-таки я настоятельно советую вам уехать. На-сто-я-тель-но. Если вам дорога ваша семья…
Банкир вздрогнул и закивал головой:
— Да-да, наверное, вы правы.
Однако на следующий день господин Максин, смущенно отводя глаза, заявил, что решил пока не торопиться с отъездом.
До города добрались, когда уже стемнело. Прол лихо проскочил почти пустую Кухарскую с занесенными снегом рельсами
Барон встретил гостя на верхней площадке лестницы. Он приветствовал Круиффа поклоном, коротко что-то приказал стоявшим рядом дюжим слугам, а сам радушно указал гостю рукой на дверь гостиной:
— Нынче я отпустил большинство слуг пораньше, так что вы скидывайте тулуп и милости прошу чайку. Мы вас давно заждались.
Айвен послушно разделся, напряженно размышляя над тем, что означает местоимение «мы», и, потирая замерзшие руки, неторопливо проследовал к рукомойнику.
Из гостиной слышались приглушенные голоса. Круифф тщательно вымыл руки, вытер их хлопковым полотенцем, пригладил тоненькие усики и бородку, которые он, по местной моде, отпустил два месяца назад, и двинулся к двери гостиной.
Из четверых присутствующих он знал только полковника Эксгольма да его заместителя полковника Остея. При его появлении все поднялись на ноги, и барон, по праву хозяина, представил своих гостей:
— Ну, дорогой господин Кройф, позвольте мне представить вам господина Плашню, купца первой гильдии, гласного городского собрания, и господина Топкора, владельца полотняной мануфактуры. А с господами военными вы уже знакомы. — Хозяин дома молча подождал, пока Круифф обменяется со всеми рукопожатиями, и заговорил снова: — Не стану зажимать ваше время долгими церемониями, а, с вашего позволения, перейду сразу к делу. Прошу садиться. — Он указал Круиффу на небольшой диванчик рядом с миниатюрным столиком, на котором размещался изящный чайный сервиз. — Откушайте чаю.
Он молча наблюдал, как Айвен, сделав несколько неторопливых глотков, поставил чашку на место, и с решительным видом начал свою речь:
— Прошу простить нашу назойливость, но, по нашему мнению, дело не терпит отлагательств. — Он кашлянул. — Когда вы представили господину Эксгольму веские доказательства важности вашей секретной миссии, взяв с него слово никому не говорить о том, что вы ему открыли, мы все, признаюсь, попытались заставить господина полковника открыть нам некоторые обстоятельства вашего с ним разговора. Мы считали себя вправе настаивать на этом, так как господин барон входит в руководство весьма влиятельной патриотической организации под названием «Черная тысяча» и между нами, как правило, нет никаких секретов.
Барон помолчал, пристально глядя на Круиффа и пытаясь угадать, какое впечатление произвело на него это заявление. Но Айвен не открывал рта. Барон Конгельм еле заметно поморщился и снова заговорил:
— Мы исходили из предположения, что вы представляете какие-то влиятельные круги ведущих мировых держав, которые дальновидно обеспокоились развитием событий на нашей родине и предоставили вам полномочия для оказания помощи здоровым силам общества. Однако полковник, несмотря на все наши уговоры, остался верен данному вам слову и ничего нам не рассказал. Вот почему мы решили обратиться прямо к вам, — закончил барон и с обессиленным видом откинулся на спинку кресла.