Русские уроки истории

Сергейцев Тимофей

Как близкие соседи и родственники мы были связаны с Западом многочисленными нитями постоянного культурного обмена, экспорта/импорта проблем и достижений. Мы пережили практически все существенные моменты западной исторической судьбы, но в иной, нежели сам Запад, исторической аранжировке. Последнее как раз и делает нас не-Римом. Эта инаковость переживания западных проблем даёт нам возможность отнестись рефлексивно и критически к течению западной истории.

Последние сто пятьдесят лет русского прошлого позволяют понять тысячу лет истории Запада, скрытую и замаскированную западной идеологией. Революционная Россия всего ХХ века – это зеркало, в которое Запад заглядывает с ужасом, различая в нём свой подлинный образ, видит глубину своего падения – как уже свершившегося, так и ещё предстоящего, осознаёт возможность и цену решения и отворачивается от увиденного. Мы

пережили в самих себе проблему Запада, неразрешимый для него кризис. Но мы не тождественны Западу. Поэтому мы сможем преодолеть этот кризис, возродиться и выработать иммунитет от болезней Запада.

К финишу западной линии кризиса мы пришли вместе с Западом и опережая его. Конец западноевропейской линии истории означает неизбежный хаос, а в нём – новое начало, которое можно и нужно сделать русским.

Постмарксистский взгляд на историю

Что является содержанием исторического процесса? Исторический процесс следует представить таким образом, чтобы открывались возможности для действия. Само историческое знание уже должно нести в себе ответы на вопрос «что мы должны делать?»

Тут ничем не могут помочь представления об историческом процессе как о последовательности неких событий, расположенных на оси времени, или череде изменений нашей страны и государства. Простое описание территориальных потерь и приобретений, изменений в социальной организации, перипетий власти и т. п. не содержит подсказок для проектирования своего будущего. Всё это лишь материал, требующий критики и организации его в знание.

Задача исторического творчества вынуждает нас по-особому ставить вопрос о действительности исторических процессов. Да, мир, как призывал Маркс, надо не объяснять, а переделывать. Но как для этого представлять его? В каких категориях его надо мыслить с позиции исторического творчества?

По сути, сам Маркс остался в рамках гегелевского «естественноисторического» представления об истории как производящей силе (такой же, как «Бог» и «Природа»). Некие объективные противоречия двигают процессы в этом мире (например, несоответствие уровня развития производительных сил производственным отношениям), и человеку остаётся только следовать этим историческим «законам». В своей практике Маркс стоял на позициях целевого исторического действия, но исторические процессы при этом он описывал в естественных и внечеловеческих категориях, не адекватных этой позиции. Маркс как социолог решил открыть при помощи научного метода законы истории и это знание применить для изменения общества. Следует отметить, что методологически тот же подход разделяли создатели расовой теории, считая, что исследуют законы исторического процесса, в котором именно расовые отношения и борьба, а не противоречия производительных сил и производственных отношений определяют исторические изменения.

Суть постмарксистского взгляда состоит в том, что главным, «осевым» историческим процессом является процесс воспроизводства человеческой деятельности и развитие культуры, что люди сами ответственны за то, что и как воспроизводить. Существует только то, что воспроизводится. Мы воспроизводим себя и условия своего существования, наши социальные конструкции, смыслы, образы себя и материальные обстоятельства своей жизни. Говоря иначе, мы продолжаем дела своих отцов и дедов, но это мы обязаны решить, как и в чём именно должно состоять продолжение.

Условием полноценного воспроизводства является осознание людьми этого процесса и своей роли в нём. Нам необходимо отвечать на вопрос, что мы будем обязаны воспроизводить в следующем историческом цикле. Что из того, что имеем, что является нашим наследством, мы должны сохранить и продолжить? А что будем развивать, то есть воспроизводить с привнесением качественно новых элементов, закрепляя новое в культуре? Мы задаём эти вопросы с позиции ответственности за социальное и культурное целое, сохраняющее человека. Это значит, что нам надо всю общественную практику представить как живое единство: изменяемый, рукотворный и конструируемый человеческий мир.

В противоположность этому как марксистские, так и расистские практики применения к социуму научного подхода (эксперимента над материей и «естественного закона») превращают человеческий мир в мёртвый материал. Действующий на этот материал научный субъект не несёт никакой ответственности, он ведь себя исключил из «объекта» целиком и полностью. Он «свободен», он – сверхчеловек, бог, господин всего,

что охватывает его знание. Не только над природой, но и над людьми – нужно лишь превратить их в научный объект. Применение научного знания к историческим изменениям общества позволяет организовать и оправдать массовую гибель людей. Между тем любая действующая персона сама включена в ту целостность, на которую воздействует. Именно поэтому знание о самом себе как действующем лице – то есть собственно историческое знание – является обязательным элементом знания об обществе и его изменениях. С другой стороны, создать проект себя и план своего пути означает ответить на вопрос о содержании очередного воспроизводственного цикла и предстоящих шагов изменения социума. Деятель включает самого себя в картину мира. Научное разделение на субъект/объект для этого не годится – приходится строить картину мира на основе категорий мышления и деятельности в их системном единстве.

Почему именно мышления и деятельности? Нам нужно действовать и мыслить, обгоняя наших партнёров-врагов. Мысль управляет действием и организует его. Мышление и построенная на его основе деятельность – главное, универсальное оружие.

Поэтому нам нужно вскрыть генезис основных «единиц» общественной практики: в каких ситуациях и для решения каких проблем возникали те или иные идеи, методы, модели? Как они реализовались, какие трансформации, метаморфозы и мутации в новых условиях и обстоятельствах претерпели? Какие новые проблемы возникли в процессе их практического применения? Какие изменения нужно привнести в практику, чтобы продолжились Жизнь и Его Творение? Именно в таком контексте нам надо разобраться с «капитализмом», «социализмом», «революциями», «рынком», «демократией» и прочей, по большей части, латынью.

Мы заново должны продумать все мыслительные и деятельностные ходы европейской истории. Всю её считать своей. Превратить её в живую и актуальную способность мыслить и действовать. Например, исторический опыт социалистического строительства ввести в состав нашей политической и управленческой квалификации. Причём не только советский опыт, но и западноевропейский, и китайский, и кубинский, и северокорейский. Только так в своих действиях можно стать соразмерным историческим процессам.

А с другой стороны, необходимо остро чувствовать и ясно осознавать, что же в нашем наследии и распоряжении есть такого, без чего нам ни выжить, ни развиваться не получится. Что нужно взять с собой в будущее. Что должны хранить, а значит, воспроизводить и развивать как свой важнейший ресурс.

Часть 1

Кто мы

Урок 1. Наша религия

Решительно невозможно быть кем-то и ни во что не верить. Так что первое знание о себе, необходимое нам, – о нашей вере, её судьбе, её исторической драме.

Научная идеология требует отказаться от всякой веры. Бертран Рассел в основополагающей для Запада идеологической работе «История западной философии и её связи с политическими и социальными условиями от античности до наших дней» [6] в первых строчках основного текста аксиоматически противопоставляет науку и религию, рассматривая философию как «ничейное» пространство между ними. То есть можно совершить радикальный выбор в пользу науки, переплыв в правильном направлении «философский океан» неопределённости, и прибыть из интеллектуального Старого Света в Новый Свет. В еретическом тезисе Ницше «Бог умер» содержалась трагедия. Шпенглер видел в утрате порыва к высшим началам и культурному творчеству «Закат Европы» [7] , смерть, конец. А у таких «приплывших» западных идеологов уже и драмы никакой нет: Бог – это заблуждение, а заблуждения комичны, хотя и обходятся человечеству дорого.

6

История западной философии / Ред. В. Ф. Асмус, пер. А. Н. Чанышев и др. М: Изд-во иностр. лит., 1959. Широкой публике, впрочем, более известна другая его работа, говорящая сама за себя: Почему я не христианин. М.: Изд-во иностр. лит., 1958. – Примеч. ред.

7

В оригинале: Der Untergang des Abendlandes, то есть «Погибель Западного мира». – Примеч. ред.