Русские в Латинской Америке
Шрифт:
Однако мудрый отец Константин не доверял переменам в сталинском СССР, считая их вынужденной уступкой советской власти религиозным чувствам верующих на время войны с Германией, а Московскую Патриархию — «дочерним ведомством НКВД». Остаток своей жизни он посвятил организации вызовов в Латинскую Америку перемещенным лицам по линии американского Красного Креста.
После Второй мировой войны начался еще один великий исход, на этот раз именно в страны Латинской Америки. Первая страна, пригласившая к себе русских белых эмигрантов после войны, была Аргентина. Президент Республики генерал Хуан Доминго Перон лично издал приказ в 1948 году о приеме 10 000
Среди прибывших в Латинскую Америку в 1948–1951 годы были не только эмигранты, проживавшие до войны в странах Западной Европы, но также и значительное число бывших советских военнопленных в Германии, не пожелавших вернуться в продолжавшую находиться под властью коммунистов Россию. Вся проблема состояла в том, что в 1945 году победивший Советский Союз распространил свой контроль над многими странами Западной Европы. Русским, проживавшим в изгнании в этих странах, пришлось снова бежать. К ним присоединились и русские, угнанные на работу в Германию, попавшие в плен к немцам или дезертировавшие из Красной армии. Эти люди опасались осуждения сталинским режимом за «сотрудничество с врагом».
Таким образом, пошедший после 1945 года в Латинскую Америку эмигрантский поток состоял в основном из среды так называемых перемещенных лиц (Displaced Persons — DP), не пожелавших возвращаться в СССР. Поначалу их устроили в Австрии, в лагерях для беженцев под ответственностью UNRRA (United Nations Relief and Rehabilitation Administration), а впоследствии под эгидой IRO (International Refugee Organization). Позже они были направлены в разные страны, в том числе в Бразилию. По прибытии в Бразилию их приютили в специально построенных общежитиях «Илья-дас-Флорес» в Рио-де-Жанейро и «Кампу-Лимпу-Паулиста» в Сан-Паулу. Это большое иммигрантское движение продолжалось до начала 50-х годов.
Конечно же, после 1945 года русская колония в Латинской Америке существенно пополнилась. Среди ее представителей было немало известных фамилий: потомки и родственники великого русского дипломата Александра Михайловича Горчакова, генерала от инфантерии Михаила Васильевича Алексеева, известного фабриканта и мецената Саввы Ивановича Морозова, князей Волконских и др.
По данным бразильского правительства, в период с 1919 по 1947 год в страну въехало 123 727 русских. За 1947–1951 годы в Бразилию приехало еще более 6500 человек. Подобные цифры кажутся невероятными, и, возможно, тут имеет место ошибка, связанная с понятием «русский». Вполне можно допустить, что большая часть так называемых «русских» состояла из украинцев, армян, литовцев, латышей и т. д.
После 1949 года в ту же Бразилию прибыло еще около 25 000 русских из Китая. Причиной этого стала Китайская революция 1949 года, вызвавшая массовую эмиграцию русских беженцев из этой страны. Большинство из них были детьми русских эмигрантов, прибывших в Китай после 1917 года. Бразилия великодушно приняла эту новую группу иммигрантов. Некоторые из них не ужились в Бразилии и, воспользовавшись гостеприимством, переехали в другие страны, главным образом в США, Канаду и Австралию.
Русские иммигранты сосредоточились в больших городах, таких как Сан-Паулу, Рио-де-Жанейро и Порту-Алегри. В штатах Парана, Мату-Гроссу и Гойас основались «староверы».
6 января 1953 года скончался отец Константин (Изразцов), спасший после Второй мировой войны от ГУЛАГа не одну тысячу бывших советских граждан. Он был погребен около Свято-Троицкого храма в Буэнос-Айресе. Через два года здесь обрела упокоение и супруга отца Константина — Елена Иосифовна Бухэй. У их могильной плиты можно увидеть надпись: «Сия гробница была сделана по особому разрешению президента
После отца Константина место главы Русской православной церкви в Аргентине занял протоиерей Федор Форманчук. Он скончался 22 мая 1977 года, и его место настоятеля Свято-Троицкого храма занял отец Валентин (Ивашевич). В том же году отец Валентин был избран Президентом Русской православной ассоциации в Аргентине.
Среди священнослужителей можно отметить также отца Владимира (Скалона), проживавшего в Аргентине. Он был клириком [9]Воскресенского кафедрального собора в Буэнос-Айресе, потом заместителем председателя Епархиального совета Аргентинской епархии РПЦЗ и заместителем настоятеля Воскресенского кафедрального собора в Буэнос-Айресе.
В 1969 году в Буэнос-Айрес прибыл архиепископ Леонтий (Василий Константинович Филиппович), перемещенный сюда из Сан-Паулу.
Этот человек родился в 1907 году (по другим сведениям, в 1904 г.). В 1927 году он принял монашеский постриг, потом был приходским священником в Покровской церкви в Киеве, а в 1932 году его арестовали и посадили в Лукьяновскую тюрьму. Затем его отправили на принудительные работы в Житомирскую область. Свободу он получил лишь с приходом немецких войск в Житомир. После этого он находился на оккупированных территориях, был епископом Бердичевским, потом — Житомирским. По окончании войны он уехал за границу: в Польшу, потом в Австрию. С 1946 года он возглавлял Парагвайскую кафедру РПЦЗ, а в 1953 году был назначен в новообразованную Чилийско-Перуанскую епархию. Уже будучи архиепископом Сантьягским и Чилийским, он в 1967 году был переведен в Сан-Паулу, а оттуда — в Аргентину, где в то время находилась самая многочисленная в Латинской Америке русская колония.
Как ни странно, но именно это и создавало серьезные проблемы, так как среди соотечественников в Аргентине находились люди совершенно различных политических и религиозных взглядов. Немало было людей, настроенных просоветски или проамерикански, а также вообще далеких от церковной жизни. Издатель выходившей в Буэнос-Айресе газеты «Русское слово» Н. И. Сахновский [10]описывает жизнь архиепископа Леонтия в тот период следующим образом:
«Тяжело сложились обстоятельства жизни епископа, а затем архиепископа Леонтия в Южной Америке. Его искренние недоумения, слишком прямые высказывания, трудность освоиться с образом мышления многих лиц приводили к взаимному непониманию и недоверию, а это, в свою очередь, не могло не отражаться на положении владыки.
Раз установившееся мнение меняется с трудом. Многие годы пришлось владыке Леонтию бороться со всякими трудностями в Чили, где он сумел создать то, чего не смогли сделать многие другие, имевшие гораздо большие возможности. Но во время гонений и мук, которые ему пришлось претерпеть в совдепии, он находил опору и сочувствие в среде верующих. Там было все ясно: были мы и они. В Чили было трудно, бедно, но было и верное стадо, укреплявшее своим постоянным участием дух жертвенности доброго пастыря. Самое же тяжелое началось только в декабре 1969 года, когда владыка был назначен на аргентинскую кафедру. Ни ангельское долготерпение, ни незлобивость и любовь, с которыми владыка прибыл в Буэнос-Айрес, не смогли перебороть ни перед чем не останавливающихся людей. Владыка возлагал много надежд на предстоящий тогда Собор епископов и готовил к нему доклад. Сердечное заболевание требовало отдыха и лечения, но приступ не прекращался. Владыке стало лучше, когда совершенно неожиданно для всех любивших его, 2 июля 1971 года, владыку нашли скончавшимся в его опочивальне».