Русские волки
Шрифт:
Леонид был старшим лейтенантом. А Женька — это одесский торговец, приехавший в Югославию продавать электрогирлянды. Товар оказался не нужным, поэтому он плюнул на опостылевшую торговлю и поехал на войну. Встретил в Белграде несколько короткостриженных земляков, попросился к ним:
— Ребята, возьмите с собой. Я тут пробовал торговать, но через два дня стояния на рынке сказал себе: «Сигизмунд, это — не твое», ну, и ищу, как попасть туда, где воюют.
Женька получил кличку «Одесса». Но самым колоритным из всех прибывших был Александр Рудаков, обладатель черного пояса по каратэ. На
— Саш, — ответили ему, — ты еще тут набегаешься по горам так, что никаких зарядок не захочешь…
Позже в казарму к русским зашел изумленный Лука Драгишевич:
— Этот… маленький у вас… Такой шустрый. Только приехал, а уже предложил организовать мне школу и обучать полицию приемам каратэ…
Рудаков еще восхищал сербов метанием штык-ножей в дерево, но вскоре его авторитет и самомнение пали жертвой шутки товарищей. Рудаков носил форму с добавлением синтетики. И вот в сумерках, когда пришлось идти по городской улице, Женька-Одесса заметил, что синтетика-то светится, отражая свет ламп, и делает бойца отличной мишенью для снайперов.
Рудаков вдруг рухнул прямо в уличную грязь и пополз. Сербы хрипели от хохота, и, не в силах сказать ни слова, только махали руками.
Русские переселились из вишеградской школы в помещение интерната, стоявшему на левом берегу Дрины, благо линия фронта несколько отодвинулась. Но во время патрулирования добровольцы случайно обнаружили, что к этому интернату мусульмане могут незаметно пройти по руслу ручья. После этого «Царские волки» стали выставлять часового. Раньше, когда они жили в школе, их надежно охраняли сербы.
…Русский доброволец проснулся ночью и обратил внимание на пляску бликов пламени на потолке. Мелькнула мысль: «Часового сняли. Мусульмане в интернате. Сейчас нас начнут расстреливать.» Он тихо-тихо потянулся к пистолету. И тут все увидел. За столом сидел Монархист, и вскрывал консевную банку. Рядом в пепельнице горела бумага. Блики этого огня и были на потолке.
— Ты чего это делаешь? — облегченно спросил его товарищ, уже было попрощавшийся с жизнью.
— Старые стихи сжигаю, — ответил Монархист.
— А что, в печке нельзя было? Меня чуть кондрашка не хватила.
— Так для творчества лучше, — пояснил ему поэт, — вдохновляет.
23 декабря русскими была взята Закорстница — село севернее Вишеграда.
На следующий день десять русских бойцов повели уникальную атаку. Развернувшись цепью в два ряда, в тумане, без единого выстрела они захватили Заглавак — господствующую высоту. Мусульмане вели огонь по голосам, но не выдержали нервного напряжения и отступили. Потерь не было. Когда русские заняли гору, туман рассеялся — далеко впереди были видны отступавшие «турки», а сзади — наблюдались две отчетливые мишени: сербы-проводники залегли в снегу.
Ночью Заглавак все же оставили. В тот же день прибыло еще два крепыша Дмитрий Чекалин и его тезка по кличке Румын, знакомые Асу еще по приднестровскому ТСО.
На следующий день после «психушки» (то есть той психической атаки) Румын зашел в единственную тогда открытую в городе кафану за пивом, и сидел там, мирно попивая его. Вскоре пришла машина с пивом и четверо русских подрядились ее разгрузить за один ящик напитка.
— Ребята, а зачем машину разгружали?
— Ну, ящик пива получили за это, на четверых. Неплохо, жить можно…
— И что, за это разгружали машину? Можно было просто придти и так пить его. Я вот взял бутылку и только полез в карман, как сразу пять рук потянулось заплатить за меня.
Итак, на 26.12.1992 численность отряда составила шестнадцать бойцов, в том числе один — Козак — в госпитале, и один — на страже. Бидин честно сказал, что ему страшно ходить в такие операции и стал охранять казарму (школу), где жили русские. Ему же оставляли все документы и так далее…
27 декабря приехал Хохол — самостоятельно. Сначала он, харьковский врач, направлялся в Хорватию, но узнав у венгров, что наемники у хорватов подписывают двухмесячные контракты и к моменту зарплаты вроде как погибают, посланные на пулеметы, передумал. Своевременно сменил симпатии и уехал в Вишеград.
В конце месяца у отряда появилась батарея из двух 82-мм минометов, наиболее распространенных на этой войне. Во главе ее стал Эдик. Значительная часть РДО ушла на минометы. Монархист — потому, что видел в них более совершенное оружие и хотел его освоить. Рудаков — так как не горел желанием ходить в пекло.
Джанкичи
Есть такой военный быль-анекдот — времен Великой Отечественной войны. Один еврей совершил подвиг, заткнув амбразуру немецкого дота скаткой шинели, что способствовало… в решающий момент… на стратегически важном направлении… Когда его представление к званию Героя Советского Союза лежало у Сталина, тот спросил: «Почему живой?» Ему объяснили, что амбразуру заткнули шинелью… «Надо было грудью», — ответил вождь и отложил лист в сторону. Как много в этом логики!
Бои перемещались от Вишеграда все ближе и ближе к Горажде. 30-го был опять занят Заглавак и была произведена атака на Джанкичи. В этом бою Ас, как об этом вспоминают участники схватки, сыграл в Александра Матросова.
Хутор Джанкичи отделялся дорогой и поляной от горы Столац и соседней высоты. Согласно плану операции наступление на населенный пункт шло с двух сторон. Огненные клещи должны были сжать мусульманские позиции. Но бой внес свои коррективы… Двигавшиеся на Джанкичи со стороны Заглавка сербы попали под сильный обстрел мусульман и не добились успеха.
«Царские волки», ведомые двумя сербами-проводниками, продвигались по другому маршруту. Проводники фактически были смертниками, первая пуля или мина шла им. Пройдя какое-то расстояние, русские остановились, чтобы полюбоваться невиданным до того зрелищем. Проводник проверял, нет ли впереди мины, зажав руками уши и постукивая вытянутой ногой впереди себя. Мин не оказалось. Русские подошли к Джанкичам с другого фланга и атаковали. Точнее, приблизившись к мусульманам, русские попятились, так как фонтанчики из камешков стали появляться в опасной близости от них. Защитники села выпустили по ним несколько пулеметных очередей.