Русский адат
Шрифт:
– Ладно… Я останусь… А священника найти здесь где-то можно?
– Отпевать, что ль, хочешь?
– Хорошо бы…
– Если в церковь везти, это за тридцать километров… Остальные церкви у нас порушенные стоят… Хотя можно священника прямо на кладбище позвать… Там и отпоет…
– А как это сделать?
– Машину мне свою дай, я съезжу, договорюсь на завтра… – предложил Геннадий.
Алексей молча протянул ключи.
– И хорошо, и отдохни… – сказала Тетя Зина, и Алексей подумал, что она, наверное, сама не знает, что обладает гипнотическими способностями. Говорит, а у него в самом
– Ладно… Я отдохну…
– В дом иди, к нам… – позвала тетя Зина. – Я тебе постелю… И гробы туда привезут…
– Нет… Гробы пусть здесь поставят… Во дворе, рядом с пожарищем… Они хотели в этом доме жить… И я в бане посплю… Рядом…
Теперь он гипнотическому влиянию поддаваться не пожелал и ушел в баню, закрыв за собой изнутри дверь. До скамейки добраться показалось по-настоящему трудно. Свет через маленькое окошко едва проникал в предбанник. Ноги отчего-то подгибались. Эта усталость свалилась так внезапно и силы так разом покинули Алексея, что он сначала на краешек скамейки только сел и тут же глаза закрыл. А как ложился, уже не помнил…
Разбудил его звонок мобильника. В бане было уже темно, темно было и за окном. Из-за двери слышались приглушенные голоса. Не то что разговаривали тихо, чтобы его не разбудить, просто дверь и стены разговор приглушали.
Алексей вытащил трубку. Определитель показал номер отца. Сердце не застучало сильнее, потому что оно уже устало стучать сильнее, но сразу мелькнула мысль, что за окном ночь, а отец звонит ночью потому, что что-то случилось с матерью. Но рядом с определителем высвечивались цифры часов. Не было еще двенадцати, а отец часто звонил в это время, зная, что сын всегда ложится после двенадцати.
– Слушаю, папа… Здравствуй…
– Здравствуй, сынок… Как ты?
– Я в норме. Мама как?
– Вышла из криза. Ей лучше. Говорит, что должна на похороны ехать. Врач сказал: ни в коем случае. Криз всегда может повториться… Когда похороны?
– Завтра.
– Извини, сын, я тоже не смогу маму одну оставить… Я два раза в день в больницу хожу…
– Я понимаю, папа… Маму поддержи… Прощаться, по сути дела, придется только с закрытым гробом… Попрощайся мысленно… Свечку в церкви поставь…
– Я сегодня уже ходил в церковь. Поставил свечку за них – за упокой, и за тебя – за здравие… Кстати, я тебе еще одного профессора нашел… Говорят, хороший специалист…
– Папа… Почему горцы живут долго? Те, что на пастбищах обитают, среди овец…
– Воздух… Здоровый образ жизни…
– Нет… Потому что они к врачам не обращаются… Просто рядом врачей нет, потому они и здоровы… Я помню, когда мама болеть начала… Когда ты журнал «Здоровье» сумел выписать… Помнишь, тогда журналы в дефиците были… Вся подписка в дефиците была… Мама читать стала – и стала болеть… Я тогда маленький был, но тоже помню… Вот похороним Людмилу с Анастасией, меня подлечат пчелами…
– Как хочешь… Так мне отказаться?
– Откажись… Профессорам я не верю… Я лучше себе поверю…
– Добро… А как там отставной майор? Ничего про него не слышно? – прозвучало осторожное. – Он собирался, кажется, тебя навестить…
– Он работает, папа… Мы созваниваемся…
– До свидания,
– Ты держись… И маму поддержи…
Алексей открыл дверь, не включая свет. И не сразу понял, кто сидел на крыльце рядом с Мишкой и Геннадием. Только когда все встали, чтобы крыльцо освободить и дать ему выйти, старший лейтенант узнал Володю и Анатолия. Значит, Арефьев позвонил им, и они уже появились на месте, покинув свои убежища. Но, к удивлению своему, Алексей увидел на крыльце две спортивные сумки. Значит, приехали якобы с вещами… Имитация дальней поездки…
– Привет… – Алексей без улыбки пожал руки одному и другому. – Как добрались?
– На попутке… – сказал Володя. – Довез до поворота… Где пол-литровый указатель стоит…
– Хоромов я не обещал, помнится, но и в бане поместимся…
– Да мы и у бани разместимся без проблем… – заметил Анатолий. – Мы ведь только на похороны, потом назад…
– От нас, капитаны, выбираться труднее, чем к нам забираться… – сказал Мишка.
Мишка, в отличие от Алексея, уже знал звание «сослуживцев» Пашкованцева.
Алексей, впрочем, званием интересуясь мало, прошел мимо них к другой стороне двора, где за пожарищем разместили на табуретках два закрытых гроба – большой и маленький, рядом, на отдельной табуретке, горело две свечи, а по бокам от гробов сидели тетя Зина и еще две какие-то незнакомые женщины явно не дачного вида. Наверное, местные жительницы. Все сделали и устроили без него, пока Алексей спал. Но, выспавшись и отдохнув, боль он почувствовал с новой силой, словно она тоже выспалась и отдохнула вместе с организмом, а теперь сдавливала грудь страшным словом «никогда»…
Одна из женщин уступила Алексею место. Он сел рядом с гробом дочери, положил на него руку, Второй рукой на тросточку опираясь, и так замер. Казалось, мир остановился, казалось, ничего в мире не происходило больше, и все то ли кончилось, то ли просто застыло в страшной гримасе случившегося. Алексей ни о чем не думал. Он просто держал руку на крышке гроба. И сам словно слился с ним, и со вторым гробом тоже, и уже не мог пошевелиться, будто тоже умер…
Из оцепенения его вывел Геннадий. Положил руку на плечо.
Алексей голову поднял.
– Священник завтра в двенадцать приедет… Его зовут отец Василий… Молодой, но добрый… Когда-то сам в Чечне служил… В первую чеченскую… Я рассказал ему, что случилось… Обещал быть обязательно…
– Спасибо… – выдавил из себя Алексей…
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
1
Как ни странно было это видеть Алексею, народ на похороны откуда-то стал собираться. К нему подходили женщина в черных платках, небритые мужчины, трезвые и не очень, что-то говорили, за руку его брали. А он даже не понимал, кто это такие и что им надо, не слышал, что они говорят. Он просидел около гробов всю ночь и сейчас все еще в полусне находился и не осознавал, кто подходит к нему, каким-то подсознанием, наверное, догадываясь, что это, скорее всего, местные жители. Еще несколько человек в стороне стояло, не подходило. Это, скорее всего, были дачники, но Алексей на них внимания не обращал.