Русский город Севастополь: великое мужество, великие тайны
Шрифт:
В описании борьбы Афины и Медусы обращает на себя внимание, что ее именуют, и, видимо, не случайно, Лебединой девой. А именно так звали жену Велеса Гвидоновича Азовушку! К тому же и борьба двух дев разворачивается именно за гиперборейские земли, которые, как мы уже выяснили, можно вполне олицетворить с древней Тавридой. Так, может быть, перед нами еще один отголосок давней борьбы Велеса и Хорса против пришлых врагов, только уже в женском варианте?
Безудержная жестокость олимпийских богов всегда была на редкость изощренной, хотя, должно быть, отражала самые обычные нормы поведения той далекой эпохи. После канонизации олимпийцев в памяти последующих поколений элементы кровожадности как бы стерлись. Сладкозвучным и опоэтизированным считается прозвище Афины — Паллада. И мало кто вспоминает, что получено оно было на поле битвы, где беспощадная Дева-воительница живьем содрала кожу с гиганта Палласа (Палланта), за что и была присвоена Афине кажущаяся столь поэтичной эпиклеса (прозвище) — Паллада. К неоправданной жестокости прибегали и другие олимпийцы. Общеизвестно наказание, которому подверг Аполлон фригийца Марсия, вздумавшего состязаться с Солнцебогом в игре на флейте: с еще живого соперника была содрана кожа…
Что же означает Афина? По-гречески ровным счетом ничего! Как это ни странно, но перевода этого слова на греческий не существует. А по-русски? Историк Ю. Д. Петров считает, что Афина есть производная от слова атена-таена-тайна! Вспомним, что и родилась Афина не так, как все остальные боги. Она родилась из головы Зевса. Именно так рождается мысль, причем мысль сокровенная, тайная, предназначенная для избранных. Может, именно поэтому Афина — богиня Мудрости. Этимологически мифообраз Афины-Тайны, на мой взгляд, вполне убедителен. Но ведь это образ, выстроенный не в соответствии с греческим, а с русским языком! Так, может быть, все же Афина имеет какое-то отношение к земле русов и тавров?
Память же о Горгоне Медусе у народов, во все времена населявших территорию России, не прерывалась никогда. Змееногая Богиня-Дева, которая вместе с Гераклом считалась греками прародительницей скифского племени, по мнению ряда ученых, не что иное, как трансформированный образ Медусы.
Связанная в народном миросозерцании с морем, русская Медуса-Мелуза обратилась в сказочную рыбу, не потеряв, однако, ни человеческих, ни чудовищных черт: на лубочных картинках она изображалась в виде царственной девы с короной на голове, а вместо ног у нее рыбий хвост. Так сегодня принято изображать русалок. Ничего рыбьего, кроме хвоста, в образе русской Медусы-Мелузы практически нет — рыбы ее просто окружают, свидетельствуя о морской среде. Похоже, что русская изобразительная версия гораздо ближе к тому исходному доэллинскому архетипу прекрасной Морской царевны, которая в процессе Олимпийского религиозного преобразования божеств и была превращена в чудо-юдо. Память о древнерусской Медусе сохранилась и в средневековых легендах о Деве Горгонии. Согласно славянским преданиям она знала язык всех животных. И снова вопрос: уж не Артемида ли, которая, как известно, и отличалась именно знанием языков и повадок животных?
По крайней мере, обратим в истории с Медусой внимание на несколько деталей: место действия происходит в местности, которая именуется Гипербореей, совпадение греческой Медусы с древнерусской и, наконец, определенная схожесть этой несчастной Девы именно с Артемидой.
Все это весьма пригодится в дальнейших наших исканиях.
Ну а как обстоит дело с другими богинями, которые могут прояснить нам картину с таинственной херсонесской Девой? Вспомним еще раз миф о девушках, бросившихся из-за страха наказания за разбитые амфоры с вином в море. Но нет херсонеского следа, увы, нет. Ведь фигурирующий в мифе Херсонес являлся Карикийским, а не Таврическим. А потому погибшая в волнах девушка, скорее всего, далека от темы нашего расследования. Поэтому теперь нам стоит более подробно остановиться на Артемиде и ее жрице Ифигении.
Для начала разговора об Артемиде обратимся к такому признанному авторитету древнего мира, как Еврепид. Знаменитый афинский драматург утверждал, что под неведомой Девой подразумевалась всем известная богиня Артемида. Однако не менее авторитетные историки древности Геродот и Страбон были склонны видеть в Деве скорее некое чисто местное тавро-херсонесское божество. Страбон писал: «В этом городе (Херсонесе. — В. Ш.) есть святилище Девы, какой-то богини, имя которой носит и находящийся на расстоянии ста стадиев мыс, названный Парфением (т. е. Девичьим). В святилище находится храм богини и статуя». Ничего более конкретного Страбон о культе Девы сказать не мог… К началу же н. э. о Деве вообще ничего уже не знали. Вот что пишет о ней в V веке н. э. историк Стефан Византийский: «Святилище Девы — место и мыс перед боспорским городом Херсонесом… названы по имени какого-то божества…» Если Страбон говорит о «какой-то богине», то Стефан уже вообще о каком-то «безведомом божестве». Удивительно, ведь и Еврепид, и Страбон, и Геродот были современниками девичьего культа в Херсонесе (IV–V вв. до н. э.), но и они уже пребывали в известном затруднении относительно однозначности ее природы.
Над этими вопросами вот уже немало лет ломают головы историки и археологи. Как и прежде, молчит неведомая Дева, и по-прежнему нет однозначного ответа на вопрос: кто же она?
Храм и алтарь Девы херсонеситы установили на центральной городской площади — агоре. Это была главная святыня города. Богиня Дева была объявлена и небесной царицей Херсонеса, и горожане даже вели летоисчисление по годам ее царствования. В честь Девы устраивались и особые праздники — Парфении. Сохранившиеся надписи тех времен гласят: «…Так постановлено Советом и Народом в царствование Девы…», «…Приложили печати в первом ряду: богиня царица Дева…» А некий херсонесский историк Сириек даже удостоился за прославление богини высшей городской награды — почетного декрета: «…Поскольку Сириек, сын Геракледа, явления Девы, трудолюбиво описав, прочитал ‹…›, то дабы он получил достойные почести, да постановят совет и народ похвалить его за это, и увенчать его золотым венком в Дионисии, в 21 день и быть провозглашению… Написать симмнамонам (?) на каменной плите народное постановление и выставить в притворе храма Девы…»
Порой за Деву вспыхивали настоящие сражения. Так случилось однажды, когда большая религиозная процессия горожан вышла далеко за стены Херсонеса, неся статую Девы. На процессию внезапно напали сидевшие в засаде тавры. Для чего? Скорее всего, с целью овладеть статуей богини, которую они почитали не менее херсонеситов. Нападение удалось как-то отбить. Естественно, что одержанная победа над таврами была приписана все той же Деве. Может, именно поэтому иногда херсонеситы изображали Деву в так называемой башенной короне, имеющей форму крепостных стен. Так она символизировала защиту родного города.
Попробуем же и мы провести свой поиск родословной великой молчальницы. И, как знать, может быть, именно нам древняя богиня и откроет свое имя, поведает о своей непростой божественной судьбе, о своих неразгаданных тайнах и о своем возвышенном предназначении.
Я люблю приезжать в Севастополь осенью. В эту пору еще стоят солнечные дни, но ветер уже не по-летнему свеж. На улицах малолюдно, и воздух пахнет дымом костров — это горожане жгут опавшие листья. В эти дни сладок поток вездесущих туристов и на херсонесском городище. Не знаю почему, но я всегда испытываю необъяснимое чувство тревоги, бродя один по останкам Херсонеса. Может быть, это оттого, что в моем воображении этот город все еще полон жизни, что над любыми руинами всегда, вероятно, остается какая-то аура былого… Всякий раз, бродя меж остовов домов и улиц, я неизменно прихожу к пещере Парфенос. Найти ее совсем не трудно, ибо она расположена в самом центре древнего раскопа. Сколько тайн хранит этот глубокий каменный колодец! Сколько удивительных и невероятных историй могли бы поведать стены пещеры, если бы могли говорить. Увы, вечные камни немы. Местные археологи полагают, что именно в этой пещере мог скрываться от преследования язычников первый херсонесский епископ святой Василий. Но ведь пещера существовала и многим ранее!
Это вполне могло быть, потому что над пещерой ко времени пребывания в Херсонесе Василия был выстроен дом, а сама пещера использовалась как катакомбная церковь.
К тому же, как мы знаем, случайных названий не бывает. Так почему же именно эту пещеру со стародавних времен именуют Парфенос? Впрочем, есть предание, что когда-то, еще задолго до основания Херсонеса, в этой пещере жила некая нимфа.
Может, это именно она позднее воплотилась в образ божественной Девы?
Знаю, что ничего не смогу найти и выяснить, но все равно спускаюсь в мрачный зев Парфеноса. Ступени внезапно обрываются, и приходится прыгать. Недавно прошел дождь, а потому на дне грязь и лужи. У вырубленного в скале алтаря кто-то поставил свечу. Она еще догорает. Сажусь на один из камней. Видно, как в небе проносятся облака. Быть может, так же как и я, смотрела когда-то на них и легендарная дева-нимфа, готовя себе жесткое ложе меж камней. Молчат камни. Молчит пещера, свято храня доверенную ей тайну. Да и стоит ли открывать ее людям? Зачем? Сколько их, суетных и крикливых, уже побывало в ней и подле нее? Где все они ныне? А она, Парфенос, стояла и будет стоять здесь всегда — до скончания веков.
У немецкого средневекового историка Вестфалена есть удивительное сообщение, мимо которого почему-то проходят наши отечественные историки. Может быть потому, что труды Вестфалена никогда не издавались на русском языке и вообще крайне мало известны нашим научным кругам. О чем же пишет немецкий средневековый ученый, чьи труды основывались на куда более древних и, увы, в большей мере уже навсегда утраченных для нас рукописях? Вестфален рассказывает о том, что у древних руссов есть область, где особо выше прочих издавле была почитаема богиня Диза-Дева, а главное святилище находилось далеко на юго-востоке, на берегу моря в некоем городе, именуемом «Девица-город»… Уж не древний ли Херсонес-Орс и его божество Деву имел в виду Вестфален? Но при чем тогда здесь древние руссы? Но может быть, имелись в виду времена, когда в Орсе проживали еще его легендарные правители? Если все было именно так, значит, культ Девы уходит своими корнями вообще в незапамятные времена… Значит, Дева вообще являлась древнерусским божеством, а тавры лишь хранили и берегли этот реликтовый культ севастопольской земли?