Русский ниндзя
Шрифт:
Мальчишка часто моргал, привыкая к свету. В первую очередь его ответили в душевую комнату, и врубили из шланга горячую воду. Причем мыли прямо в кандалах и робе. Это выглядело весьма комично. Энрике был под струей, шел пар. Потом по нему хлестнули ледяной водой, а после снова горячей. Сыпанули хлорки.
Это слепило глаза, и жгло кожу. Снова полили кипятка. Хорошенько прокипятили мальчишку.
Потом Энрике опять отвели в комнату, где стригут. Там уже была парикмахером женщина. У нее электрическая машинка.
Мальчишку все же расковали и выдали новую робу. Слегка великоватую, и ношеные, но начищенные ваксой ботинки, на добрых четыре размера больше чем ножка Энрике.
Полицейский предупредил пацана:
– Не смей ничего говорить на суде! Если судья к тебе не обратиться - молчи!
Энрике скромно спросил:
– А если вообще не обратиться?
Полицейский рявкнул:
– Тогда считай рот заклеенным!
Энрике заковали в кандалы на руках и ногах. И повели по коридорам. В обуви не по размерам, идти очень неудобно. Мальчишка даже спросил:
– А ботинки зачем? Не надо!
Полицейский строго ответил:
– Это суд! Ты не можешь придти туда босиком!
Мальчик хихикнул и заметил:
– Это как в католический храм! Тоже нужно обуваться!
Полицейский с подозрением в голосе спросил:
– А ты что не католик?
Энрике пожал плечами, и ответил:
– Моя приемная мать цыганка, и протестантка. А я... Еще не определился.
Полицейский усмехнулся и заметил:
– Скорее всего, Бога вообще нет! Но тебе я советую ему помолиться! Так как срок может быть велик, и колония жуткая!
Энрике равнодушно, пусть это равнодушие и было нарочитым, произнес:
– Неприятность эту мы переживем!
В ворон вводили и других ребят. Все они были еще малолетки, пусть и старше Энрике. Тоже в новых полосатых робах, со свежевыбритыми головами, и неуклюжих, надраенных ботинках. Видно слух про Энрике уже разнесся по тюрьме. Мальчишки смотрели на юного узника с почтением и уважением. Один из них произнес:
– Белый воин!
Полицейские махнули дубинками, и пригрозили врезать. Ругнулись матом. Но до суда бить опасались. Надо отметить Энрике тоже не слишком били. Пацан-терминатор внушал уважение. Кроме того тюремные крысы не полакомились им, а сам Энрике передавил и съел кучу опасных грызунов.
Такое внушает невольное уважение. Питаться крысами и не заболеть. Энрике чувствовал себя словно жеребец. То что он обретает авторитет среди ребят сильно заводило, и придавало в собственных глазах важность.
Мальчишку вместе с другими пацанами заперли в воронке. Приковали кандалы к выемке. Пацаны сидели тихо и перешептывались.
Старший из них спросил Энрике:
– Ты был в подвале?
Мальчишка с улыбкой ответил:
– Да был!
Главный мальчишка заметил, глядя с сочувствием:
– Крысы там многих обгрызают. Это опасно! Одного пацана объели буквально до костей!
Энрике уверенно произнес:
– Не стремно будет! Но я думаю, что придет время и полицейское государство рухнет!
Главарь подтвердил кивком:
– Дай Бог!
Другой пацан все же спросил Энрике:
– А тебя за что?
Мальчишка уверенно ответил:
– Почти не за что... Я не совершал кражи, в которой меня обвиняют!
Пацан однако, заметил:
– Я слыхал, что ты уже много раз бил различных мальчишек. И на тебя писали жалобы! Интересно кто тебя так фриколькно научил драться?
Энрике честно и искренне ответил:
– Я сам учился. Нашел на свалке журнал - самоучитель по карате, и тренировался. Как это не удивительно.
Мальчишки одобрительно загалдели. И воскликнули:
– Ты, конечно же, далеко пойдешь!
И застучали каблуками казенный, начищенной ваксой ботинок. Машина притормозила. И остановилась у здания суда. Теперь предстояло взять и решить дела пацанов.
Энрике как самого опасного преступника судили в самом конце. Мальчишка сидел на деревянной лавке ждал. Дела впрочем, слушались быстро. Судья бил молотком и раздавал тюремные сроки. Адвокат присутствовал чисто формально. И не задавал лишних вопросов. Одновременно мальчишек после вынесения приговора выводили в другу дверь.