Русский Парнас
Шрифт:
За годы Советской власти стихи Цыганова издавались неоднократно. В 1936 году был издан сборник «Песни русских поэтов (XVIII — первая половина XIX века)», а в 1960-м — «Русские поэты XIX века»; в них, а также в оба издания «Песен и романсов русских поэтов» (серия «Библиотека поэта», 2-е изд., 1963) вошли стихотворения Цыганова.
«Он был хороший актер Московского театра и страстный любитель русской старины. Он прислушивался к народным поверьям, собирал забытые преданья, некоторые из них переносил в стихи», — писал один из современников Цыганова.
«Уйдя в народ» еще при жизни автора, песни Николая
«Арфа страданья... арфа терпенья»
И сегодня одна из самых любимых, широко распространенных у нас песен — «Вечерний звон» поэта Ивана Козлова (1779—1840).
Уже не зреть мне светлых дней
Весны обманчивой моей!
В расцвете лет, когда ему не было еще и сорока, Иван Иванович Козлов начал терять зрение. Двустишие из «Вечернего звона» — переведенного им стихотворения Томаса Мура — обернулось для поэта суровой былью: вскоре Козлов и вовсе ослеп, да к тому же паралич ног приковал его к постели. Вдруг обрушившееся несчастье порой закрывает для человека всякие горизонты, а порой извлекает откуда-то из небытия неведомые ему самому силы: трагический поворот судьбы сделал Козлова поэтом. Блестящий офицер, красавец, по которому, наверное, вздыхала не одна московская барышня, лихой танцор, завсегдатай литературных салонов, Петровского театра, покорявший всех обаянием ума, знаниями, Иван Козлов оказался великим жизнелюбом.
С 1798 года Козлов служил в канцелярии московского генерал-губернатора, с 1807-го — в канцелярии московского главнокомандующего И. В. Тутолмина; в 1812 году участвовал в организации обороны Москвы. Тридцати лет он женился, у него родились дети, сын и дочь. Успешно шла служба. Казалось бы, чего еще желать, жизнь складывалась как нельзя лучше. Но потом все изменилось...
Еще до женитьбы Козлов писал стихи по-французски, и К. Н. Батюшков сожалел, что он не пишет по-русски. В Петербурге, куда Козлов переселился в 1813 году, он, познакомившись с И.А. Крыловым, А.А. Дельвигом, Е.А. Баратынским, и сам потянулся к литературному творчеству. Первыми его стихотворениями стали «К Светлане», «К другу В.А. Жуковскому», «Пленный грек в темнице», написанные в 1821—1822 годах. Это и было началом его литературной деятельности.
«Отчужденный утратами физическими от земной жизни, ожил он с лихвою в другом мире», — сказал о нем Вяземский.
«Несчастье сделало его поэтом, — писал о Козлове Жуковский, — и годы страданий были самыми деятельными годами ума его. Знавший прежде совершенно французский и итальянский язык, он уже на одре болезни, лишенный зрения, выучился по-английски и по-немецки... он знал наизусть всего Байрона, все поэмы Вальтер Скотта, лучшие места из Шекспира, так же как прежде всего Расина, Тасса и главные места из Данте».
Байрон — один из любимых поэтов Козлова. Он не только переводит его, но и посвящает ему не одно стихотворение:
Но юноша гордый, прелестный, — Высокого сана светлее душой, КазнуНа многих современников Козлова оказала влияние вольнолюбивая, гордая поэзия Байрона, в том числе и на Пушкина, и на Лермонтова. И то, что страдалец Иван Козлов находил упоение в самом романтическом образе Байрона — показательно. Мятежный, свободный дух Байрона наполнял его израненную душу живительными соками, в ней прибывали силы.
Слепой поэт стал постоянной заботой друзей, чуть ли не главной темой их разговоров, переписки. Жуковский, Веневитинов, А. Тургенев, В. Одоевский, Гнедич, Плетнев, Крылов, Грибоедов, Баратынский, Дельвиг — вот круг литераторов, постоянно бывавших в доме у Козлова в Петербурге.
Как бережно высказывался Дмитрий Веневитинов о переводе Козловым «Абидосской невесты» Байрона, боясь неосторожным словом ранить автора. Ясно, что перевод он считал далеко не совершенным. Вот как писал Веневитинов: «В переводе И.И. Козлова есть места прекрасные, стихи пресчастливые. Но везде ли сохранен характер подлинника? Козлов доказал нам, что он постигает красоты поэта английского, и мы уверены, что он чувствует зрелее нас, сколько перевод его отстает от произведения Байрона. Мы же, русские, должны быть благодарны за всякий опыт, доказывающий чувство изящного, рвение к литературе отечественной и трудолюбие».
Переписка П.А. Вяземского и А.И. Тургенева буквально пестрит упоминаниями об Иване Козлове, о новых его переводах, поэмах, стихах, о его духовном и материальном состоянии.
Когда же, скоро ль, друг далекой,
В родимый край примчишься ты? —
обращался в стихах к Тургеневу Козлов.
Кстати, Александр Иванович Тургенев — любопытнейшая фигура своего времени. Уехав в 1825 году за границу, он стал ревностным исследователем памятников русской истории, работая в чужеземных архивах. Человек большой культуры, он очень много делал для друзей, близких и далеких, нуждавшихся в поддержке.
28 мая 1825 года Тургенев сообщает Вяземскому: «Стихи Козлова украсили бы европейский журнал». В апреле 1830 года Тургенев пишет Вяземскому из Парижа: «Посылаю и несколько прелестных куплетов. Прочти их Козлову, если ты читаешь по-немецки, и обними его и весь круг его милых ближних...»
В письме от 17 июля 1827 года Тургенев сообщает о близкой приятельнице Козлова Голицыной: «Кончил вечер у княгини Голицыной, она пела, и я вспоминал нашего Козлова, коего она была в первое время слепоты его утешительницей».
«К княгине М. А. Голицыной» — так называется одно из стихотворений Козлова:
Но, с увядшею душою, Между радостных друзей Как предстану пред тобою С лирой томною моей?А вот как характеризовал Козлов в своем дневнике самого Тургенева: «Приехал милый Александр Тургенев, этот старый истинный друг, всегда верный, преданная душа, ум пленительный, полный литературных интересов...»
И незрячее видение поэта оказалось видением тончайшего романтического художника, воссоздавшего по памяти образы, краски, оттенки: