Русский школьный фольклор. От «вызываний Пиковой дамы» до семейных рассказов, Белоусов Александр Федорович

Русский школьный фольклор. От «вызываний Пиковой дамы» до семейных рассказов

на обложку

Белоусов Александр Федорович

Шрифт:

Возраст их — от 8 до 15 лет; в отдельных редких случаях можно говорить о пользовании тайными языками детей более младшего возраста, несколько чаще — подростков старше 15 лет [305] . Период раннего детства, как и начало второго периода, видимо, не создают тех условий, которые вызывают появление тайного языка. В одних случаях, может быть, анатомические основы речи у детей недостаточны для овладения сложным языком и особенно манерой произношения. В других случаях, может быть, еще нет таких тайн, которые послужили бы толчком к усвоению тайного языка. Такое предположение подсказывается тем наблюдением, что ребята этого возраста, перенимая от старших тайный язык и пользуясь им как тайным при общении со старшими, — в своем кругу, в кругу однолеток, пользуются

им только для развлечения, ради забавы.

305

Наша литература дает мало материалов для суждения по вопросу о том, какой возраст творит тайные детские языки и какой ими пользуется. Специалисты-языковеды (Томсон, Поржезинский), говоря об искусственных детских языках и называя их языками школьников, тем самым отвечают — недостаточно определенно — на вопрос. Указания Н. Рыбникова, являющиеся, видимо, сводкой литературных данных, не противореча определениям языковедов, вполне совпадают с выводами, которые можно сделать из приводимых в этом очерке описаний. Период стремления к созданию тайных языков «чаще всего совпадает с промежутком между 8 и 15 годами, лишь изредка поднимается до 18 лет или спускается ниже (до 6). Особенно большой интерес к этому языку обнаруживают дети от 10 — 13 лет» (Язык ребенка. М.; Л., 1926. С. 59). Еще определеннее вывод Э. Кирпатрика: «Интерес к языку, как к таковому, независимо от идей, какие он может выразить, часто проявляется в значительной степени впервые в играх, в построении какого-нибудь секретного языка. Эта тенденция достигает своего максимума около тринадцати лет» (Основы педологии. М., 1925. Изд. 3-е. С. 222).

Превращаясь в средство для забавы, такой язык теряет свое основное свойство, т. е. перестает быть тайным; поэтому ребята постарше иногда изобретают особый язык, недоступный малышам (§ 17).

В городе или районе, на территории школы существует несколько языковых общин; каждой желательно иметь свой тайный язык; обыкновенно каждая община владеет не одним языком; один из них — в роли эсперанто, употребляющийся для сношения с другими языковыми группами. Иногда группа девочек имеет свой тайный язык, которого не должны понимать мальчики; к нему они прибегают в случаях необходимости обменяться между собою словом в обществе мальчиков.

Большая часть описанных тайных языков сравнительно легко дается и неграмотным членам языковых групп (§ 4, 19 и др.). Разница между грамотными и неграмотными в границах языковой группы заключается в том, что господствующий в определенной провинции говор (акающий или окающий) у неграмотных выступает заметно, в то время как члены языковой общины, отягощенные школьной грамматической эрудицией, гласные, а иной раз и согласные, звуки произносят «по-книжному» (§ 7, 16, 18); стоит отметить также большую свободу неграмотных в разделении слов на слоги (§ 16, 18 и др.).

Изобретение нового языка — дело, надо думать, далеко не повседневное. Обыкновенно язык получается, как культурное наследство, младшими товарищами от старших. Но унаследованный язык, как сказано, иногда творчески перерабатывают, применяясь к обстоятельствам, вкусам и проч., подвергая изменениям, преобразованиям. Источники, питающие детское языковое творчество, различны. В отдельных, не очень редких, случаях можно наметить и книжные изводы: «Маленькие дикари» Сетона-Томпсона дают готовый язык и подражания ему (§ 4), «На Крайнем Севере» Лонга обогащает детский словарь, дав прозвища и обозначения, которые вошли составною частью в тайный язык (§ 4); то же приходится сказать про «Песнь о Гайавате» и о романах Фенимора Купера; Аверченко подсказал принцип или, правильнее, дал эмбрион оборотного языка (§ 24); кажется, через сочинения Мельникова-Печерского вошел в детскую среду тарабарский язык (§ 26); через сборник детских пьес вошел в обиход подражательный язык (§ 22) [306] .

306

Эти примеры находятся в противоречии с положением Н. Рыбникова (Указ. соч., с. 59), будто «почти совсем не наблюдается

случаев заимствования тайного языка из книг». Спору нет, в большей части случаев секретные языки наследуются; однако роль книги заметнее, чем это представляется автору названной интересной книги о языке ребенка.

Некоторые из тайных детских языков отличаются удивительной живучестью. Для одного имеем засвидетельствование его по меньшей мере шестидесятилетней давности (§ 19); нет оснований отказываться от мысли, что давность существования другого языка должно измерять по малой мере десятилетиями, разделяющими начало нашего столетия от времени пребывания в бурсе Помяловского (§ 23), и пр.

Некоторые из описанных детских языков имеют большое географическое распространение; см. § 5, 7 и др.

Каким требованиям должен удовлетворять искусственный, в частности тайный, язык, чтобы привиться в детском обществе, сохраниться и широко распространиться?

Требования эти (поскольку дело не касается тарабарского языка и argot) главным образом практического характера.

а) Прежде всего этот язык должен быть непонятным для непосвященных. Как только язык дешифрирован, особенно взрослыми, немедленно его осложняют или совершенно оставляют, заменяя новым (§ 23): хорошая группа недаром владеет несколькими языками.

б) Он может и, чтобы возбудить интерес, должен быть сложным и трудным, но в меру — не настолько, чтобы им не мог овладеть круг детей и подростков, корпорация.

Пользуются предпочтительно тем языком, который в определенных обстоятельствах является наиболее полезным, целесообразным. Меньший возраст обыкновенно пользуется языками более простыми — в меру сил и возможностей (§ 8, 13, 16). Восходя «от силы в силу», тонко овладевают более сложными и, значит, более трудными языками.

в) Строение языка должно обеспечивать быстроту произношения. Быстрота произношения преследует те же цели сокрытия тайны (§ 3, 8, 9, 23).

Она достигается выбором четких вставных слогов, помещением ударения в самом начале слова или определенной группы звуков или в конце; в средине слов ударение если и встречается, то очень редко.

г) К искусственному языку предъявляются и требования эстетического порядка: он должен быть звучным и ритмичным.

Звучность достигается или равномерным чередованием гласных и согласных, или преобладанием гласных (§ 4, 5, 17); или подбором звонких согласных (§ 19); во многих случаях наблюдается ассимиляция соседних или несоседних звуков — гармония гласных, состоящая в том, что гласные утка частично или полностью уподобляются гласным основы (§ 4, 5, 10, 11, 23). Члены языковой общины, не лишенные «чувства языка», в затруднительных случаях умеют избежать всего неуклюжего, жесткого, мертвого, сухого в используемом языке (§ 6, 10, 13, 17, 23, 24). Повторение через определенные, иногда точные, промежутки времени одних и тех же тонко подобранных звуков и их комплексов, нередко сообщает речи ритмичность. Косность неподвижных привычек и правил пользования словом преодолевается со смелостью, ничем не ограниченной, и радостью, не отравленной робостью и сомнением.

Публикация А. Ф. Некрыловой и В. В. Головина

* * *

русский ШКОЛЬНЫЙ ФОЛЬКЛОР

Редактор

Ю. А. Михайлов

Художественный редактор

Е. В. Гаврилин

Технический редактор

М. А. Страшнова

Корректор

О. Г. Наренкова

Компьютерная верстка