Русский терминатор
Шрифт:
— Север.
— Ого! Ты из сектантов, что ли, будешь? Из севериан? — проявил сосед редкую осведомленность. — Впрочем, не мое дело… У меня у самого имечко — закачаешься: Евграф! Сила, а? — он хохотнул. — Ну, еще раз здоров будь, Север! — он опять протянул руку для пожатия.
«Придурок какой-то!» — подумал Белов весело, снова пожимая соседу руку. Вся вчерашняя злость на Евграфа сразу улетучилась.
— Ну дык идем пить мировую, елы-палы? — расплылся в улыбке Евграф.
— Идем! — решительно тряхнул головой Север. — Только девчонок своих предупрежу… сейчас! — он скрылся в квартире, жестом предложив соседу подождать.
Вернулся Север быстро: он оставил девчонкам оружие и пообещал, что уходит ненадолго.
— Мировую, говоришь, пить? — улыбнулся Север ожидавшему его Евграфу. — Лады, идем!
Квартира Евграфа оказалась единой большой комнатой: без прихожей, без спальни и даже без отдельной кухни — просто в одном из углов сиротливо приютилась плита с мойкой. Лишь санузел был оборудован, как положено. Мебели в помещении имелось совсем мало — только самая необходимая. Зато вдоль стен стояли прикрытые материей картины — в рамках и без рамок, а на самих стенах висели живописные полотна, в которых чувствовалась рука настоящего мастера. В первый момент Север даже замер — так впечатлили его произведения незнакомого художника.
— Это ты рисуешь? — спросил Север Евграфа, хотя вопрос был явно излишним: на видном месте импровизированной мастерской стоял мольберт.
— Пишу, — поправил Евграф. — Да, сие все мое творчество. Нравится, гляжу?
— Потрясает, — признался Север. — Ты небось своим творчеством уже состояние нажил?
— Ни хрена! — усмехнулся Евграф. — Работаю я медленно, имени у меня нет, а без имени… — он махнул рукой. — Иногда, правда, продаю полотно-другое, мне хватает… в смысле бабок. А так… Понимаешь, жалко мне с ними расставаться, жалко! Так что надеюсь на посмертную славу! — закончил он со смехом.
— Эх ты! Такой талант, а чужую девчонку за деньги купить пытался! Не стыдно? — подивился Север.
— Ты не понял, брат, — возразил Евграф серьезно. — Пойдем за стол, выпьем мировую, я тебе объясню.
Они уселись, Евграф разлил по граненым стаканам водку.
— За понимание! — провозгласил здравицу художник.
Север не без удовольствия чокнулся с ним, выпил. Водка была плохая, зато компания хорошая — Белов это чувствовал.
— Ну, объясняй! — предложил он Евграфу.
— Не купить я твою девчонку хотел, а выручить, — начал Евграф. — Она ж наркуша, верно?
— С чего ты взял? — напрягся Север.
— Да по глазам видно! — рассмеялся Евграф. — Я наркуш сразу различаю… В нашем квартале их хватает…
— И что? — произнес Север как мог нейтрально.
— Да жалко мне их, — пожал плечами Евграф. — Несчастные ребята, убогие… За дозу на что угодно готовы. Вот я и помогаю им, как могу…
— Как, интересно? — Север пока не понимал собеседника, поэтому оставался умеренно холоден.
— Да героин им покупаю, — пояснил художник. — За свои бабки, между прочим.
— И раздаешь бесплатно? — Север оскалился.
— Далеко не всегда и далеко не всем! — отрезал Евграф. — Ты меня за лоха-то не держи тоже. Если б я всем подряд раздавал, тут такое бы творилось… Да и я тогда заслуживал бы самое меньшее — виселицы!
— Что-то я не врубаюсь… — Север чувствовал — собеседник говорит правду, но в чем суть этой правды, Белов понять не мог. «Либо я встретил своего рода святого, — думал Север, — либо какого-то очень заковыристого подонка… Только не похож Евграф на подонка, хоть ты тресни!.. Ладно, разберемся…»
— Сейчас врубишься, — пообещал между тем художник. — Понимаешь, эти мальчишки и девчонки, «торчки», когда их кумарит, а денег на дозу нет, способны любой беспредел сотворить… Обворовать, ограбить, даже убить. Но чаще на панель вылезают: девки — на обычную, парни — на голубую… Ну а я стараюсь ничего подобного не допускать…
— Каким макаром? — Север уже все понимал, только верилось с трудом.
— Тем самым… — вздохнул Евграф. — Окрестные наркуши знают: если уж очень припрет, хоть вешайся, то можно пойти к дядьке Графину, он выручит, даст чуть-чуть порошка — ровно столько, чтобы ломку снять…
— Почему Графин? — спросил Север.
— Прозвище у меня тут такое. Кликуха, погоняло… — Евграф добродушно усмехнулся. — Из-за имени.
— Милосердный ты мужик… — Север задумался ненадолго. — Слушай, а грабить они тебя не пробовали? Чисто ради героина?
— Грабить?
— Ну да! Ты же им мало даешь порошка, только чтоб ломку снять, а они ведь еще и покайфовать хотят!
— Верно… Что ж, грабить пробовали, бывало…
— И чего?
— Того… Видишь? — художник вытянул вперед руку со сжатыми в кулак пальцами: по величине рука напоминала медвежью лапу. — Как говаривал один герой Шукшина, — надежная. Происходил естественный отбор.
— Крут ты, однако, дядька Евграф. Чего ж меня-то вчера испугался?
— С тобой мне не сладить, Север…
— С чего ты взял? Я не качок, каратистских желваков на костяшках нет…
— Уж больно ты ухватистый… дикий кот прямо. А потом, ты ж профессионал, — закончил Евграф уверенно.
— Откуда ты знаешь?! — изумился Белов.
— Чувствую. Верхним чутьем. Наш Двор Чудес, знаешь, очень способствует развитию верхнего чутья.
— Двор Чудес?
— Так местная публика величает этот микрорайон. Помнишь Анжелику, которая Маркиза ангелов?
— Ага, въехал… Двор Чудес, значит… И ты на раз определил во мне профессионала… — признаться, Север ощущал беспокойство: слишком лихо Евграф его раскусил.
— Но не полез я вчера к тебе даже не из-за этого. Не из страха, — пояснил Евграф. — Просто ты был прав, а я нет. Я предложил тебе денег за девушку, думая, что она наркуша и ты ее на панели снял. Что ради очередной дозы старается девка. Выкупить я ее у тебя хотел, чтобы не позорилась лишний раз. А она оказалась твоей подругой, и мое предложение реально звучало… м-м-м… как очень недостойное. Ты с полным основанием мог двинуть мне… — он усмехнулся, — по «аппарату», и это было бы справедливо.