Русский вор
Шрифт:
Секретарша, как и в прошлый раз, явилась к выходу и на сей раз более вежливо сообщила:
– К сожалению, Александр Григорьевич уехал в командировку в Москву и по этой причине встретиться с вами не может.
– Когда он вернется? – спросил Полунин.
– Точно я вам сказать не могу, но не меньше чем через неделю.
И секретарша, и охранник смотрели на Полунина напряженно, наблюдая за его реакцией.
– Но Александр Григорьевич помнит о вас, – произнесла секретарша после некоторой паузы, – он просил вам передать вот это.
Она раскрыла папку и передала ему листок бумаги.
– Что это? – спросил Полунин.
– Это генеральная доверенность на автомашину. Наш нотариус уже все оформил, вам осталось только расписаться вот здесь…
Полунин принялся читать документ, в котором Слатковский доверял ему «Москвич-408», зеленого цвета, 1965 года выпуска, номера…
Полунину стало совершенно ясно, что Слатковский не собирается с ним встречаться, а намеревается откупиться от него автомобилем.
В свое время, когда Полунин купил автомобиль у Слатковского, он также оформил его лишь по доверенности.
Когда же Владимира посадили, конфисковав всю принадлежащую ему собственность, автомобиль не отошел государству именно по этой причине. И вот теперь Слатковский, сохранив автомобиль, передавал его Полунину, покупая таким образом свое спокойствие.
– Вот ключи, – протянула секретарша Полунину связку из двух ключей. – Машину вы найдете на стоянке, за углом. Машина, по уверению механиков, в хорошем состоянии.
Первым желанием у Полунина было отказаться от этого оскорбительного предложения. Но затем он подумал, что машина дорога ему как память. С ней было связано немало хороших воспоминаний.
Владимир взял связку ключей и молча вышел из офиса. Машину он действительно нашел на стоянке. Секретарша не обманула, мотор завелся с полуоборота.
Вечером этого дня он позвонил по телефону, который ему оставил Леонид Волошин. Они встретились в подсобке небольшого кафе, на улице Мичурина. Леня здесь вел себя как хозяин. Он занимал отдельное помещение, рядом с директорским кабинетом.
Внешне Леонид почти не изменился. Разве что непривычно было видеть Леню в гражданской одежде. На нем были надеты шелковая рубашка и джинсовый костюм, делавший его слегка моложе. На левой руке появился массивный перстень.
– Ну что, землячок, – улыбаясь, произнес Леня Бык, – обрадовался свободе? Похоже, все тебе рады здесь.
Полунин грустно усмехнулся в ответ:
– Это точно, все, кого ни встречу, радуются, когда я ухожу. Такое впечатление, что я им всем в тягость. Если бы меня не было вообще, им жилось бы намного легче.
– Будешь в тягость, – ехидно усмехнулся Бык. – Ты на свою рожу давно смотрел?
Полунин обернулся на длинное высокое зеркало, висевшее на двери. Вид у него был действительно неважнецкий. Потрепанные ботинки и брюки темного цвета, серое полупальто, также видавшее виды. Чуть-чуть отпущенные, но все еще короткие волосы на голове были наполовину седые, особенно на висках. Щеки и подбородок были покрыты щетиной. А глаза потухшие и усталые.
– Тебе бы приодеться поприличнее, – сказал Леонид, – отоспаться.
– Негде мне отоспаться, – угрюмо ответил Полунин.
Они уселись за стол. Леня вышел в коридор, крикнул кому-то, чтобы принесли выпить и поесть. И через несколько минут выпивка с закуской стояли уже на столе.
Они проговорили почти всю ночь, точно так же как в былые времена в лагерной медсанчасти, когда Полунин только что познакомился с Быком. Полунин рассказал о своих мытарствах в родном городе.
Бык внимательно и терпеливо выслушал долгий и печальный рассказ Владимира.
– Ну вот что, – сказал он наконец, – ты не ной и сопли не распускай. Я тоже не из санатория сюда приехал, но, как видишь, жизнь и работу потихоньку налаживаю. Если хочешь, и твою налажу. Давай присоединяйся ко мне, мне смышленые парни нужны. Будешь в моей бригаде. Времена пришли новые, дающие возможности умному человеку развернуться.
– Ты оптимист, Леня, – усмехнулся Полунин.
– Да, оптимист и не скрываю этого, – согласился Волошин. – Нам всем дали новый шанс, и нельзя его упускать.
– Молодец, – произнес Полунин, – а я вот давно потерял свой оптимизм где-то на задворках лагерной жизни. И возвращаться туда искать его я не хочу.
– И не надо. Я тебя любого возьму. Будешь в моей бригаде на особом положении. Ты парень смышленый и порядочный. Ну как, соглашаешься?
Полунин помолчал несколько секунд, размышляя. Неожиданно ему вспомнились слова Пашки Курдюмова, говорившего приблизительно то же самое, что и Бык.
«Хороший же у меня выбор, – подумал про себя Полунин. – Выбирать между предложениями Курдюмова и Леонида».
Он посмотрел в глаза Быку:
– Нет, Леня, извини. Я уже решил, что заниматься криминалом в своем городе я не буду. А похоже, другого пути выжить у меня нету, поэтому я принял решение уехать отсюда.
– Куда? – спросил Леонид.
– Обратно в лесные края. Пашка Курдюмов пообещал мне там с трудоустройством помочь.
– Кто такой Пашка по сравнению со мной, – криво усмехнулся Леонид. – Пацан сопливый и не больше. Работая на меня, ты гораздо больше будешь иметь, а рисковать меньше.
– Это вторая часть проблемы, Леня, – ответил Полунин. – Я больше ни на кого работать не собираюсь. Отныне я сам себе хозяин и если соглашусь, то лишь только на партнерство. Пашка Курдюмов меня вполне в этом смысле устраивает.
Леня помедлил с ответом, размышляя над словами Полунина.
– Второй раз ты мне отказываешь, – произнес он наконец. – Ну да ладно – это твое решение, и я его уважаю. А чем заниматься собираетесь?
– Не знаю, – пожал плечами Полунин, – я могу водилой быть. Машина к тому же у меня есть.