Русский вор
Шрифт:
– Ладно, оставайся. Может быть, я действительно дура законченная, но я почему-то тебе верю. Ты не убийца… И не думай, что я иду тебе навстречу только из-за денег. Просто я…
Она запнулась, подбирая нужное слово.
– Просто я хочу тебе помочь.
– Я знаю, – ответил Полунин, – спасибо тебе… Но с этого дня условия ужесточаются. О том, что я у тебя, здесь, не должен знать никто. Ты не должна впускать в дом никого из посторонних. Сама выходи только при крайней необходимости.
– Хорошо, я поняла, –
– Не знаю, – устало произнес Полунин, – пока не знаю. Сейчас я хочу спать. Когда проснусь – буду думать.
Полунин ткнулся лицом в подушку, инстинктивно поджал ноги к животу, потому что тот снова начал болеть.
Старенькая, белого цвета «Волга», принадлежащая городской прокуратуре, остановилась на обочине проселочной дороги, став в довольно внушительный ряд автомобилей, большинство из которых было окрашено в желто-синие милицейские тона.
Следователь прокуратуры Алексей Гришаев вылез из «Волги» и направился к группе милиционеров, стоящих недалеко от сгоревшего «Мерседеса».
Обуглившиеся трупы пассажиров этого автомобиля уже вынули наружу, они лежали рядом с «Мерседесом» и были прикрыты брезентом.
– Вы не находите, господа, что это становится дурной традицией? – обратился Гришаев к милиционерам, здороваясь с каждым из них за руку. – Не так давно мы уже встречались по аналогичному поводу, только с нами был еще господин Слатковский.
– Он и сейчас, можно сказать, с нами, – усмехнулся стоящий в группе милиционеров капитан Краснов из РУОПа, кивнув при этом на брезент, покрывающий трупы.
– Это точно установленный факт? – тут же посерьезнев, спросил Гришаев.
– Окончательно пока не установленный, конечно, – уклончиво ответил Краснов. – Это определит экспертиза по зубам.
– Почему именно по зубам? – хмуро переспросил Гришаев.
– Да потому, что одни зубы и остались. Огонь в машине полыхал, как в паровозной топке, – ответил Краснов.
– Рядом с пассажиром, сидевшим на заднем сиденье машины, нашли остатки дипломата и сотового телефона. Дипломат весь оплавился, внутри была толстая папка документов. И что удивительно, часть их оказалась цела, другие обгорели наполовину. Видимо, шофер автобуса, который проезжал мимо, плеснул на дипломат из огнетушителя. Судя по всему, это банковские документы, что лишний раз подтверждает, что один из трупов в машине – Слатковский.
Гришаев подошел к остаткам «Мерседеса», осмотрел почти полностью выгоревший салон.
– А куда взрывчатку заложили? – спросил он у Краснова, стоящего рядом с ним. – Судя по характеру повреждения корпуса машины, рвануло изнутри.
– Так точно, – подтвердил Краснов. – Эксперты почти уверены, что взрывчатка была заложена вон туда, – он указал пальцем в пространство между двумя передними сиденьями, от которых остались лишь остовы. – Здесь находился ящик, запирающийся на ключ, что-то вроде второго «бардачка». Вот тут и был эпицентр взрыва. По предварительным оценкам, мощность его составила около килограмма в тротиловом эквиваленте.
– Тип взрывчатки? – уточнил Гришаев.
– Скорее всего пластид. По объему он небольшой, но очень эффективный, – ответил ему Краснов.
– Как же такой подарочек в машину-то засунули? – удивился Гришаев. – Так, что охрана ничего не заметила?
– Был бы спрос, а умельцы найдутся, – усмехнулся Краснов. – Не исключено, правда, что мы имеем дело с предательством охраны, пока эта версия считается основной рабочей.
В течение нескольких дней Финком-банк буквально обезглавили. Интересно, кому все это понадобилось?
Гришаев повернулся и, махнув рукой Краснову, сказал:
– Ладно, вы здесь разбирайтесь, а я поехал в город.
– Подожди, Геннадиевич, я с тобой. Подбрось меня до города, а то мне в «уазике» трястись очень не хочется.
– Ну давай, – буркнул Гришаев и направился к поджидавшей его «Волге».
Через несколько минут они уже ехали по проселочной дороге обратно в Тарасов.
– Ну и дела у нас творятся тут. Прямо-таки Чикаго на Волге. То одно, то другое, – произнес капитан Краснов.
– Зря Слатковский темнил со мной во время наших бесед, – задумчиво заговорил в ответ Гришаев. – Он, как мог, противился, чтобы следствие в банке начало свою работу. Давил на меня через начальство, все пытался проверку отложить. Вот и дооткладывался.
– Кстати, интересный факт, – встрепенулся Краснов, который, не слушая Гришаева, размышлял о чем-то своем. – К нам сегодня утром поступили два заявления о пропаже людей. Жены двоих деятелей-юристов заявили, что их мужей со вчерашнего дня нет дома. Один из них, наверняка известный тебе адвокат Евневич, близкий человек к Слатковскому, вчера не вернулся домой с работы. Даже и не звонил…
– Да ну, – удивился Гришаев, – а второй кто?
– Второго ты тоже должен знать, судья арбитражного суда – Капнов Кирилл Мефодиевич. Между прочим, давний приятель Евневича. Его жена приехала утром на дачу и не увидела его там. А увидела какую-то незнакомую ей молодую девицу… Ну она, конечно, устроила грандиозный скандал с мордобоем, вызвала милицию по сотовому и тут-то и обнаружила, что самого хозяина дачи нигде нет. Приехавшим пэпээсникам девка, которая была явно чем-то обколота, ничего толком объяснить не могла. Утверждала лишь, что вечером папик еще был в ее постели. Вот такие истории произошли вчера, – завершил свою речь Краснов.