Русский язык на грани нервного срыва. 3D
Шрифт:
Яне сразу понял, что передо мной серьезная и объективная тенденция. Оправданием мне может служить то, что мне она предстала в ряде случайных совпадений, связанных с частными и разрозненными обстоятельствами моей личной жизни.
В конце 2006 года мне попался специальный выпуск журнала “Большой город”. Номер этот был выпущен в канун Нового года и назывался “Словарь 2006 года”. В новогоднем номере другого журнала – “Афиша” – главным был материал под названием “Слова России”. В руках у своей дочери я заметил книжку Кати Метелицы “Лбюовь”. Повертев ее, я обнаружил на задней обложке цитату из Петра Вайля: “Под видом словаря – то есть того, к чему Катя Метелица приучила читателей, – написана необычная книга: это и культурологические эссе, и очерки нравов, но, прежде всего, лирическая автобиография, остроумная и трогательная”. Слово “приучила” означало, что “под видом словаря” автор уже что-то выпускал. И действительно, легко нашлась по крайней мере еще одна ее книга, “Азбука жизни”, где слова тоже стояли в алфавитном порядке (в действительности есть и другие). Книжки Кати Метелицы вырастали из ее колонок, и здесь невольно вспомнилась колонка Владимира Новикова в журнале “Новый очевидец”, тоже превратившаяся в книгу “Словарь
41
Наверняка можно было бы вспомнить что-то еще в таком роде, но я ограничусь этими книжками. Придирчивому книголюбу скажу только, что о Павиче я не забыл, просто Павич здесь абсолютно ни к месту, хотя бы потому, что ему более или менее все равно, использовать ли форму словаря или, скажем, кроссворда (см. эпиграф), и поэтому в дальнейшем он упоминаться не будет.
Тут уже впору было заподозрить неладное и произнести сакраментальное: “Тенденция, однако”. Однако не стоит торопиться.
Моя главная проблема состоит в том, что я лингвист и постоянно имею дело со словарями. Более того, отношение к ним у меня профессионально трепетное. То есть я различаю хорошие и плохие словари. В данном же случае я попал в затруднительное положение, поскольку не мог назвать эти книги/журналы ни хорошими, ни плохими словарями. Между названными книгами и журналами много различий, а общее, пожалуй, только одно: все они существуют “под видом словаря”, по сути таковым не являясь. Во всяком случае, с моей профессионально лингвистической точки зрения.
Зачем же использовать столь уважаемую (научную и объективную) форму словаря для чего-то другого, ненаучного, развлекательного, несерьезного и субъективного? Нет ли здесь коварного литературного, да что уж там скрывать, постмодернистского заговора против самого святого, что есть у лингвистов, – против словаря? Или можно расслабиться, узрев здесь лишь игру случая, так некстати путающуюся у меня под ногами?
Прежде чем рассуждать об этом, стоит представить каждое из названных изданий, поскольку у меня нет уверенности в том, что читателям так же повезло случайно столкнуться с ними. Вообще, для словарей чрезвычайно важно, какое слово идет первым и какое последним, а также что находится между ними. Это я как специалист говорю. Вот в таком ключе и рассмотрим наши словари.
Катя Метелица. Азбука жизни. Kolonna
Publications, 2005.
Книжка, которая начинается с перечня слов без всякого комментария: Аляска – Амазонка – Алупка – Алушта – Арканзас – слива – айва – алыча – абрикос – Аляска (была). Похоже на игру в города (следующее слово начинается на последнюю букву предыдущего), хотя в дальнейшем этот принцип нарушается. Дальше идет слово абракадабра, про которое что-то написано. Потом идут слова на Б: баобаб – бабуин – барабан – по барабану! А затем снова слова с комментарием – бомба и бумеранг. Кончается книжка словом яблоко, про которое сказано следующее:
Моя любимая загадка:
На что похожа половинка яблока?
Официальный ответ на нее неизменно разочаровывает.
Половинка яблока похожа на вторую половинку.
Из того, что содержится между буквами А и Я, стоит отметить наличие статьи о Ленине (вполне в духе лирической автобиографии) и отсылочную статью Родина см. Крыжовник, Селедка.
После прочтения “Азбуки жизни” очевидно, что форма словаря взята Катей Метелицей для “прикола”, но на этом “приколе” она категорически настаивает. Например, снабжает книжку указателем (одновременно “предметным и именным”), что создает впечатление полного абсурда – научный аппарат для лирической автобиографии.
И вот еще одна ее книга.
Катя Метелица. Лбюовь. Kolonna Publications, 2005.
После прочтения этой книжки многое проясняется. Первым по алфавиту идет Авторское предисловие, в котором автор признается:
В этой книжке собраны рассказы, заметки и трактаты. Большая их часть – тексты для моей колонки “Стиль жизни”, которая выходит на восьмой полосе “Независимой газеты” по четвергам. Я расположила темы по алфавиту, потому что привыкла так делать. Мои издатели предупредили, что я должна быть готова к вопросу: а почему все-таки по алфавиту?
У меня есть несколько вариантов ответа: для смеха; для солидности; чтобы было аккуратно.
Можно еще сказать, что пристрастие к алфавитному порядку – это мой личный невроз (моя самая первая книга называлась “Новый русский букварь”).
Я действительно считаю, что алфавитный порядок – самый разумный. Хотя варианты “для смеха” и “для солидности” тоже работают.
Заканчивается книга статьей Яйцо и Ямашка. Чтобы объяснить малознакомое читателю слово ямашка, а также его объединение со словом яйцо, снова придется обратиться к цитированию: “В гостях одна девушка, Катя, рассказала чудесную историю про свою маленькую дочку. Она, говорит, целый день к нам всем приставала, чтобы мы отгадали загадку. “Сна’ужи белое, внут’и желтое; на букву “я”. Мы говорим: яйцо. Она: “Нееет!” Но ведь яйцо же. Что еще? А она: “Нееет! Это цветочек, ’ямашка”.
Указателя на этот раз нету, зато автор продолжает обильно использовать внутренние ссылки, из которых отмечу такую: Внутренний мир – см. Красота, Холодильник. В пространстве между Авторским предисловием и Яйцом и Ямашкой существуют множество смешных и не очень текстов, некоторые из которых называются Бриллианты, Бытовые
Строго говоря, это не совсем словарь, потому что в него вошли не только отдельные слова, но и имена известных персон, а также разные любопытные словосочетания [43] . Первое слово в нем – антифа, со вполне серьезным толкованием: “популярное в некоторых странах Западной Европы (Великобритания, Германия) молодежное движение, противостоящее скинхедам на их территории (т. е. на улице) и зачастую их же методами (т. е. дракой)”. И дальше – более подробные сведения об этом движении. На букву “я” встречается слоган я грузин, а последним словом, написанным кириллицей, оказывается як-цуп-цоп, что означает строчку из припева финской польки, а точнее – модный рингтон (мелодия для звонка мобильного телефона). Ему сопутствует любопытный лингвистический комментарий: “в переносном значении – кавардак, безобразие”, – иллюстрируемый следующим примером:
“Когда вы ушли, мы устроили реальный як-цук-цоп”. Кроме кириллической части в “Словаре” есть еще и латинская, которая также активно используется в русском языке. Например, загадочное Web 2.0 (с определением “все лучшее, что делается в интернете, – бесплатно и коллективными силами энтузиастов”) и YouTube (“сайт для выкладывания и просмотра коротких видеороликов”).
Внутри масса интересных статей о таких явлениях нашей жизни 2006 года, как Бондарчук, боржоми, Бутово, Википедия, Все входящие бесплатно, гойда (с отсылкой к книге Владимира Сорокина “День опричника”), гуглить, Духless, жесть, живот мальчика, кит-бутылконос (в январе 2006 года один такой заплыл в Темзу), Кондопога, Ктулху, Перельман, плаггер, полупресед, превед, рейдеры, ретросексуал, скайпнуть, Скарлетт (имеется в виду актриса Скарлетт Иоханссон), три кита (мебельный торговый центр) и даже шпроты (в связи с запретом на их импорт из Латвии). Статьи написаны серьезно и информативно. Из них действительно узнаешь полезную информацию либо о каком-либо событии, либо об употреблении данного слова. Например, статья Гей-парад, связанная с запретом на его проведение в Москве, снабжена картой мира и списком городов, в которых в 2006 году прошли гей-парады. Слово охренищенко имеет такое определение: “Любой запрет, введенный по политическим соображениям” – и содержит такой пример: Это не законопроект, это опять охренищенко. Слово пежня определяется как “Слово-паразит. Обозначает любую ерунду, недостойную упоминания: Это какая-то пежня”.
Пародийная серьезность, а порой даже научность толкований с легкими вкраплениями разговорной речи только усиливает ощущение абсурда (так и хочется сказать – идиотизма) нашей действительности и провоцирует не всегда здоровый смех. Приведу два примера.
Истинная причина московских пробок и президент Республики Ангола еще со времен Леонида Брежнева и телепрограммы “Международная панорама”. Посетил Москву с официальным визитом 31 октября – в день, когда транспортные потоки города, как обычно, были парализованы. В тот же вечер футбольная команда “Спартак” решила (как это делают в последнее время многие) добираться на игру с “Интером” на метро. “Спартак” проиграл, за этим разразился скандал, в качестве одного из главных объяснений транспортных заторов города был назван старик Д. С. [44] и его кортеж. Теперь это имя накрепко связано не с социализмом, Индирой Ганди и Бабраком Кармалем, а с системными заторами на транспортных артериях Москвы”.
Часть тела, которую поцеловал президент России. Инцидент произошел во время пешей прогулки президента по Соборной площади Кремля: увидев совершенно незнакомого 5-летнего мальчика Никиту, президент наклонился, задрал ему футболку и подарил животу поцелуй…
42
Журнал “Большой город” выпускал номера-словари и в последующие годы. Но в качестве примера я взял декабрьский номер 2006 года, тем более что в этом же году номер-словарь выпустил и другой журнал – “Афиша”.
43
Это же замечание касается и книг Кати Метелицы, и журнала “Афиша”, которые, правда, прямо словарями не называются.
44
Замечательное столкновение разговорного «старик» и стандартной энциклопедической подачи в тексте заглавного слова.
Удачны и отдельные примеры употреблений тех или иных слов и выражений. Так, в словаре встречается выражение Конечно, Катя!:
Ставшая крылатой реплика из фильма “Меченосец”. Неожиданно произносится героиней Чулпан Хаматовой ближе к концу фильма, когда возлюбленный в очередной раз интересуется ее именем. Готовый девиз новейшего российского кинематографа – бессмысленного, по-своему прекрасного и особенно смешного именно в те редкие моменты, когда он хочет казаться лиричным. В связи с тотальным отсутствием каких-либо коннотаций подходит для любого случая жизни. Например: “Сколько времени?” – “Конечно, Катя!”.