Русско-японская война 1904-1905 гг.
Шрифт:
Корпусную организацию царской армии надо признать слишком громоздкой для горной и бедной путями Манчжурии. Так же малоприспособленными оказались громоздкие тыловые учреждения. Дивизионная и бригадная организация японской армии, ее полковой вьючный транспорт и штатные носильщики были более приспособлены к условиям Манчжурского театра.
Как показал опыт, организация царской армии давала слишком мало бойцов для боя. Было много «едоков», но мало бойцов. Отсутствие особых формирований для обслуживания тыла и тылового строительства требовало больших нарядов на организацию тыла армии и самообслуживание частей. Даже в тех случаях, когда в предвидении боя прекращались наряды, Манчжурская армия могла собрать не более 75 % своего состава. В некоторых случаях боевой
Слабость русского флота на Тихом океане определила возможность беспрепятственной высадки японского десанта на азиатский материк. Слабость флота не была возмещена целесообразностью его использования: сосредоточение флота во Владивостоке представлялось более выгодным как в отношении предоставления ему свободы маневрирования, так и в отношении преимуществ в базировании. В Порт-Артуре флот оказался запертым, и господство на море было достигнуто японцами без большого напряжения.
Слабость провозоспособности Сибирской железнодорожной магистрали и КВЖД сыграла значительную роль в поражении России на Дальнем Востоке. Медленность сосредоточения сил царской армии на театре войны давала возможность японцам наносить русским поражения по частям.
Под Ляояном к началу сражения русское командование сумело сосредоточить только 160 000 человек против 125 000 японцев, в то время как людские ресурсы русской армии были огромны. Слабость железнодорожных путей не была предусмотрена, и не были приняты меры к постепенному накапливанию крупных сил на Дальнем Востоке после подавления боксерского восстания в Китае, когда отношения между Японией и Россией обострились и война уже стала неизбежной. Тогда же не приняты были меры к поднятию провозоспособности железной дороги. В апреле 1904 г. провозоспособность Сибирской магистрали довели до 6 пар поездов, а Южноманчжурской ветви — до 7 пар. Слабость дороги не позволила перебросить на театр войны к Ляоянскому сражению 1-й армейский и 6-й Сибирский корпуса, что увеличило бы русские войска на 60 батальонов.
В своем «всеподданнейшем» докладе Николаю II Куропаткин доказывал необходимость прокладки второй колеи по всей Сибирской магистрали и КВЖД, считая, что нормальная связь театра войны с центром должна поддерживаться 48 парами поездов в сутки, однако осуществить его пожелание не удалось.
Переброска на Дальний Восток войсковых соединений в свою очередь задерживала переброску укомплектований на пополнение убыли. Например, с 1 мая по 1 октября 1904 г. Манчжурская армия потеряла убитыми, ранеными и больными около 100 000 человек, а прибыло на укомплектование за эти 5 месяцев только 21 000 человек. Таким образом, почти весь период войны русские войсковые соединения находились в некомплекте. Только ко времени заключения мира Россия сумела сосредоточить на Дальнем Востоке и снабдить всем необходимым миллионную [59] армию, однако разрастающееся революционное движение в России заставило поторопиться с заключением мира.
59
С тыловыми войсками и учреждениями, войсками Южно-Уссурийского края и Приамурского военного округа.
Японцы не знали некомплекта: убыль в войсках немедленно пополнялась из особых резервов укомплектований, которые сосредоточены были на театре войны.
Многие генералы и офицеры, прибывшие на Манчжурский фронт даже с блестящими аттестациями, оказались совершенно негодными в боевой службе, что заставило главнокомандующего ходатайствовать перед центром об отзыве ряда лиц в Европейскую Россию.
«Почти безошибочно можно сказать, что главным свойством нашего высшего командного элемента, особенно в первый период кампании, было отсутствие инициативы, неумение вести наступательный бой и недостаток настойчивости. Результатом
60
«Отчет Куропаткина».
Работу полковых командиров Куропаткин ставил в боевом отношении несколько выше, однако он отмечал их неумение ориентироваться как в обстановке вообще, так и на местности. Офицеры Генерального штаба не имели практических знаний и не в состоянии были судить, насколько отдаваемое приказание выполнимо в той или другой обстановке.
Генералы, которые даже успешно командовали частями в мирное время, на поле сражения боялись брать на себя ответственность за сколько-нибудь серьезное решение.
В русско-японскую войну командный состав царской армии обнаружил крайне слабую тактическую подготовку и отсутствие навыков в вождении войск. Еще в Крымскую кампанию и последнюю русско-турецкую войну русское командование не проявило умения сочетать боевую деятельность различных родов войск для достижения общей цели. Уже тогда было обнаружено неумение разрешить вопрос о направлении главного удара, чему способствовало также отсутствие достаточных разведывательных данных.
Командный состав всех степеней обнаружил незнакомство даже с существующими учебниками тактики. В некоторых приказах и наставлениях давались «новые» указания в отношения использования различных родов оружия на основе опыта войны с Японией, в действительности же все эти выводы давно уже были сделаны в старых учебниках тактики, но их не усвоили даже руководящие генералы.
Вождение конными массами также было неудовлетворительно. Конницу использовали преимущественно в оперативном масштабе, оставляя зачастую пехоту без конной разведки. Теоретически эта стратегическая конница должна была искать конницу противника, для того чтобы вступить с ней в единоборство, однако на практике за все время войны этого не произошло, а между тем старшие войсковые начальники оставались без конницы и были слишком мало осведомлены о противнике.
Крайне слабым оказался русский полководец, обнаруживший отсталость от современного состояния военного искусства. Буржуазные историки склонны приписывать ответственность за поражение русской армии исключительно Куропаткину. Вполне понятно, что известная доля вины за поражения в Манчжурии лежит на нем, но основная причина поражения заключается не в бездарности русского полководца, а во внутренних противоречиях самодержавия и в общей системе, которая господствовала в царской армии на рубеже XX столетия.
Следует отметить также техническую отсталость царской армии, что выразилось в недостатке технических войск и средств: телефонно-телеграфных, саперных и прочих. Недостаточно имелось средств для устройства подъездных путей в целях организации тыла. Армия не была полностью обеспечена полевыми железными дорогами, инструментом, колючей проволокой, подрывным имуществом.
Также слаба была техника русской артиллерии, несмотря на превосходство русского орудия над японским. Единственный вид снаряда — шрапнель не давала разрушительного действия, в то время как японцы разрушали русские укрепления своим огнем.
На продолжении длительного времени русские не имели горной артиллерии, которую ни в какой мере не могла заменить полевая артиллерия в горной и бездорожной местности. Большое количество горной артиллерии у японцев давало им серьезное преимущество. Только к Мукденскому сражению русская армия была снабжена небольшим числом горных батарей. Точно так же Россия выступила на войну без гаубиц. Единственная гаубичная батарея прибыла на театр войны перед заключением мира.
Соотношение сил в пулеметах тоже было далеко не в пользу русских. Только ко времени заключения мира русская армия насчитывала у себя 374 пулемета.