Русско-японская война. В начале всех бед
Шрифт:
Японцы оставили на Мотиене лишь один батальон своих войск, и Куропаткин соблазнился этим, организовав ночную контратаку. Но небольшой русский отряд не смог превозмочь оседлавших горную дорогу японцев и днем русские уже стремительно отступали по «дороге Мандаринов».
Система русского командования была очень далека от совершенства. Куропаткин не мог полностью игнорировать мнение адмирала Алексееве — наместника края. Тот торопил с контрдействиями. В результате Куропаткин перестал следовать собственной стратегической схеме и при этом не изменил суть своего замысла. Куропаткин всегда считал, что сбор войск у Ляояна займет шесть месяцев. Сложности продвижения по Транссибирской дороге сделали и полгода излишне оптимистическим сроком. В текущий момент он, стойкий сторонник концентрации войск, вопреки своим убеждениям, стал их рассредоточивать.
Глядя на ситуацию в целом, следует сказать, что японцы уже осуществили многое из задуманного: высадились на континенте в разных местах, преодолели первоначальное сопротивление русских, сумели скоординировать свои силы — три армии — и в конечном счете объединить их на пути к центру русских позиций — Ляояну. Если Куропаткин с наибольшим вниманием и надеждой смотрел на листки календаря, моля о времени и подкреплениях, то все три японских генерала упорно и планомерно, агрессивно и сосредоточенно шли вперед и решали конкретные задачи увода русских от побережья. Куроки оставался лишь трехдневный марш до выхода к железной дороге, ведущей к Ляояну. Генерал Оку шел на юге прямо по железной дороге, отсекая боковые ее ветки. Севернее Нозу прошел опасный горный перевал Феншуи и теперь готов был устремиться в направлении Ляояна. А в Японии хладнокровно калькулировали свои действия генералы Кодама и Ойяма.
Нет сомнения в том, что русским было сложно ориентироваться в системе феодальных взаимоотношений военной верхушки Японии. Жестокое соперничество кланов Сацума и Гошу непосредственно сказывалось на системе военного командования. Сацума брали верх. Их теперь представляли генералы Ойяма, Куроки, Нозу, Кавамура. Жена Ноги была из клана Сацума, начальник его штаба был из клана Сацума. Оку происходил из соседних с кланом Сацума мест. Ойяма был назначен главнокомандующим японскими войсками в Маньчжурии с более или менее независимым Кодамой в качестве начальника штаба. Именно последний становился теперь «мозгом» японского стратегического и оперативного планирования.
Самым слабым звеном командного мыслительного процесса было определение судьбы Порт-Артура. Эта проблема была сложна и для японцев. Здесь русские части отошли к более чем двадцатикилометровой линии обороны, идущей от Шиопингтао на восточном от Порт-Артура побережье — к к Аншишану на западном от него побережье. Это была первая линия обороны Порт-Артура. Помогала местность: невысокие горы, занимая верховья которых, можно было надеяться на отражение противника.
Свою первую атаку на эти позиции Третья армия начала 26 июня. В Дальний к японцам прибывали подкрепления. К середине июля у Ноги было уже более 60000 штыков. И 26 июля Ноги предпринял первую серьезную попытку преодолеть русские укрепления на подходах к Порт-Артуру. Русские части сражались исключительно удачно, японцы несли потери. Но. Третьяков пишет, что утром 31 июля он узнал, что «наши люди в Фенхуаншане быстро отступили в крепость без какого бы то ни было серьезного сопротивления. Это была очень горестная весть, ибо теперь мы противостояли противнику непосредственно у стен самой крепости».
В то время как революционные слои в России с ненавистью воспринимали армию — как воплощение оплота самодержавия, в Японии был подлинно национальный праздник, когда генералы Ойяма и Кодама 6 июля 1904 г. отправились на боевые позиции в Маньчжурии.
В Маньчжурии
Генерал Ойяма разместил свой штаб при Второй армии генерала Оку. Ветер явно дул в японские паруса. Теперь «опомнившийся» Куропаткин решил поручить своему другу — графу Федору Келлеру (заменившему Засулича на посту командования Восточным направлением) выбить войска Куроки из горного перевала Мотиен. Келлер, свой человек и в Берлине и в Париже, долгие годы руководил пажеским корпусом. 17 июля 1904 г. он возглавил 6 полков пехоты, взятых из 3-й и 6-й Восточносибирских дивизий и 9-й Европейской дивизии, артиллерийскую батарею и небольшой кавалерийский отряд. С этими силами Келлер атаковал Вторую японскую дивизию, охранявшую перевал. В Ляояне питали в отношении этого маневра большие надежды.
Густой туман помог Келлеру в 4 часа утра пройти незамеченным значительную часть пути. Они прошли передовые части японцев, и яркое солнце застало их строящими полевые укрепления. Позади огромные обозы подвозили орудия и амуницию. Именно эти обозы и стали превосходной целью японской артиллерии. Японская шрапнель залила горную дорогу обильной русской кровью. Погиб и генерал Келлер. При этом ни одно русское орудие не отозвалось в этом бою. Печальна судьба тех, кто, собственно, не успел и вступить в бой, став довольно легкой мишенью обосновавшихся на перевале японцев. Кровавая и печальная страница русской истории.
Генералы Зарубаев и Засулич отступили на Хайченские позиции. Начался период страшной трехнедельной жары, повлиявшей на пыл обоих сторон. У Ляояна продолжалось строительство долговременных укреплений на большой площади — до 75 км между авангардными и арьергардными позициями.
Теперь вперед выступает 10-я японская дивизия, взявшая горный проход Фэншуй в условиях удушающей летней жары и тяжелой для похода горной местности. Это была самая слабая японская часть, движущаяся к Ляояну, но и она в сложных условиях выполнила поставленную перед нею задачу. Теперь перед японским командованием стояла задача хотя бы приблизительно понять стратегический замысел русской стороны, проникнуть в ход рассуждений генерала Куропаткина — как он намерен распорядиться растущими русскими силами после поражений Штакельберга у Телису и Келлера у Мотиена? Большим разочарованием для русских была сибирская казачья кавалерия — на маленьких лошадях (англичане пишут о пони) она была занята в основном добычей пропитания. Рухнули надежды на их разведывательные функции, на типичные для казаков выносливость и стойкость. Их командиры — вчерашние петербургские кадеты — не имели опыта и авторитета. Всегда столь надежные и эффективные фланговые атаки были словно забыты.
Свою войну русская сторона начала, рассчитывая на дружественность местного маньчжурского населения, на благоприятное отношение китайского имперского руководства. Иллюзия. Многие китайцы испытывали подлинную симпатию к японской стороне; китайские агенты оказывались перекупленными японцами. Русская сторона рассматривала хунхузов просто как бандитов, не осознавая, сколь велика в их деятельности направляющая японская рука. Отходя к Ляояну, русские воинские части все более ощутимо испытывали удары хунхузов, ставших частью японской военной машины.
Японским стратегическим решением было не давать Куропаткину собраться и постоянно диктовать свои условия боев, свой выбор места битвы. Первая японская армия двигалась со стороны Ялу на северо-восток, на Ляоян. Вторая армия, высадившаяся в Пицуво, захватила Наншань и город Дальний. Десятая дивизия — ядро создаваемой Четвертой японской армии — высадилась в Такушане, а Третья армия только еще нацеливалась на Порт-Артур. Как пишет в воспоминаниях Куропаткин, «мы должны были действовать с величайшей осторожностью, держать наши силы как можно удаленнее и концентрированными, чтобы быть готовыми отразить атаку двух или даже трех армий». (Более того, Куропаткин уже размышляет над тем, чтобы перевести штаб из Ляояна значительно севернее — в Харбин. И только сугубо политические соображения — нежелание ставить Россию в положение отступающей державы — остановили его).
В то же время начальник штаба Алексеева — генерал Жалинский предложил Куропаткину два образа действий: сдерживание Второй японской армии при одновременном ударе по Первой и Четвертой японским армиям в направлении Ялу; наступление против Второй армии вплоть до Порт-Артура с одновременным блокированием армии Куроки. Наместник Алексеев стоял за второй вариант, он хотел прежде всего сохранить флот — средство контроля над регионом в целом.
Куропаткин боялся оставить открытым свой правый фланг. Туда могла направиться еще не определившаяся Третья армия Японии. Кропоткин в мемуарах: «Ввиду возможности того, что Куроки превосходящими силами может предпринять наступление (после укрепления своих войск высадившимися в Такушане) против наших кордонов, которые растянулись вдоль хребта Феншуйлинг на более чем сто километров, и, учитывая возможность японской высадки с заходом в наш тыл, продвижение на 200 км вперед рассматривалось как рискованная и тяжелая операция». У Куропаткина явно не было наполеоновских смелости и амбиций.