Русское масонство в царствование Екатерины II

Предлагаемая книга — очерк не из истории религии или философии, а из истории развития духовной культуры общества. Это следует иметь в

виду с самого начала, чтобы не предъявлять книге вопросов, ответить на которые она не может. Ни «тайны» масонских «работ», ни религиозные достижения мистиков не служат предметом рассмотрения по существу, а лишь постольку и в том виде, поскольку и как они преломились, войдя в сознание более или менее широких кругов русского дворянско-чиновничьего общества XVIII века.

Задача историка сводится к тому, чтобы определить только главные связующие нити религиозного или философского движения и выяснить, что именно и как они связывали — как на их основе создавались те или иные черты психологии определенного круга лиц данного общества. В изучении таких психологических типов, их взаимоотношений и их смены скорее всего может быть найден ключ к пониманию развития целого общества.

Элементарные сведения об устройстве лож, равно как и описание масонского ритуала, в эту книгу не вошли; интересующиеся могут обратиться к изданной под моей редакцией книге А. Н. Пыпина «Русское Масонство» (Пг., 1916) и к статьям Т. О. Соколовской во II томе сборника «Масонство в его прошлом и настоящем» (М., 1915).

Не могу не отметить с благодарностью встреченную мною с разных сторон помощь и поддержку, столь много облегчившую мою задачу. Высокоценны были для меня дружеские советы и научные указания Я. Л. Барскова, отца моего акад. В. И. Вернадского, М. М. Карповича, Н. П. Киселева, акад. А. С. Лаппо-Данилевского, Б.Л. Модзалевского, В. И. Сайтова, В. П. Семенникова, кн. Д. И. Шаховского; дорого теплое участие, с которым меня, воспитанника Московского университета (тогда, в 1911 году, разгромленного), встретили в Петербурге профессора С. Ф. Платонов и С. В. Рождественский.

Предоставлением некоторых масонских книг и рукописей и копий с них — или посредничеством при этом — я обязан Б. К. Алексееву, А. Г. Вульфиусу, О. И. Гильдебрандт, кн. Н. В. Голицыну, А. И. Кузнецову, Н. П. Лихачеву, М. Д. Приселкову, В. А. Пыпиной-Ляцкой, В.А. Черепнину. Сердечно благодарю всех способствовавших моим занятиям в Публичной библиотеке, Государственном архиве, Библиотеке, рукописном ее отделении и Архиве конференции Академии наук, Обществе любителей древней письменности, Морском архиве, Историческом музее, Румянцевском музее, Тверской Ученой архивной комиссии.

Искренняя признательность Третьему отделению Академии наук, которое, по представлению акад. А.С.Лаппо-Данилевского, выписывало нужные мне рукописи из собрания гр. А. С. Уварова, и Историко-филологическому факультету Петроградского университета, который принял настоящее исследование на страницы своих «Записок».

Апрель 1917 г., Петроград

Тайные общества, подобные масонским организациям, всегда стремятся оставлять как можно менее следов своей деятельности. Кроме того, некоторые из документов этой деятельности могут быть непонятны внешне (писаны шифром) или внутренне (скрыты в символическом значении отдельных слов или целых выражений). Является вопрос, можно ли при таких условиях ставить своей задачей историческое изображение жизни этих организаций.

Я считаю препятствия, стоящие на пути к осуществлению такой задачи, преодолимыми. Смысл и значение подлежащих исследованию документов — в таких пределах, которые вполне достаточны историку русского общества, — открываются понемногу, по мере того как исследователь вчитывается и вглядывается в эти документы, сопоставляет данные и показания различно настроенных лиц и кругов; процесс освоения этого рода источников в конечном счете не отличается от освоения всяких других исторических источников. Наличность и доступность самих документов, несмотря на некоторые трудности, также дает возможность исследовательской работы.

Покров тайны, окутывавший масонство и масонские организации, наполовину совлечен был еще в первой половине XVIII века. В настоящее время, например, нельзя назвать «тайными» в непосредственном смысле этого слова широко распространенные (на Западе и в Америке) масонские общества, насчитывающие своих членов десятками тысяч, печатающие подробные отчеты и сведения о внешней своей организации и деятельности. «Тайна» — в большинстве этих обществ — ограждается лишь формальными и притом не всегда соблюдаемыми правилами. То же было временами и в России; организации фармазоновделались подчас почти явными: так было в семидесятых годах XVIII и десятых годах XIX века. Эти годы благоденствия сменялись, однако, для масонов десятилетиями преследования или, по крайней мере, подозрительного отношения.

Такое отношение вызывало в свою очередь соответствующие усилия самих «братьев» оградить тайны своей организации: в конце XVIII века и в двадцатых годах XIX члены масонских обществ или их родственники уничтожали, жгли (в редких случаях — прятали) все или казавшиеся наиболее важными орденские знаки, бумаги и книги. Многое было также уничтожено властями при закрытии лож.

Благодаря всему этому нельзя считать полным подбор документов, которыми может располагать исследователь истории русского масонства. Многие пробелы и пропуски, конечно, никогда не могут быть восстановлены; другие заполняются лишь случайными открытиями. Тем не менее количество сохранившихся масонских вещей, книг и бумаг очень велико, хотя они отнюдь не всегда представляют материал первостепенной ценности для историка русского общества. Большая часть их относится к первой четверти XIX века, но и в них нередко заключаются сведения, касающиеся XVIII века.

Полный перечень документальных источников, на которых должно основываться исследование по истории русского масонства XVIII века, требовал бы поэтому особой книги. В настоящем введении можно ограничиться лишь существеннейшими их группами. Это, во-первых, официальные правительственные документы, касающиеся масонов; во-вторых, официальные масонские документы; в-третьих, литература, печатная и рукописная, читавшаяся масонами, в том числе и записи речей, произнесенных в ложах; в-четвертых, интимные документы масонов — частные письма, дневники, воспоминания и пр.

В первую группу — официальных правительственных документов о масонстве — входят указы, предписания и следственные дела о масонах.

Вопрос о масонском ордене был поставлен гр. Н. Н. Головину, в числе других пунктов, в 1747 году. Хотя Головин отвечал очень кратким признанием, объяснение его, по-видимому, сочтено было достаточным.

Около 1756 года к гр. А. И. Шувалову [1] поступило донесение о масонах М. Олсуфьева, рисующее ложу гр. P. Л. Воронцова.