Рутения
Шрифт:
Зазвенел хрусталь рюмок. Выпили, закусили конфетами из коробки. Митяев и Подопригора пошли к двери, а Ледовской тяжело опустился в кресло. У него была самая трудная обязанность ждать информации и принимать решения.
То же самое можно было сказать и о Митяеве, но его ожидание и решения носили сугубо профессиональный характер. Вернувшись в свой кабинет, он вызвал на связь Авдеева.
– Похоже, собрались "оторваться" в кабаке на Олимпийском, - сказал Авдеев. "Обмывают" убийство, падлы!
– Они твои, Гена, - негромко сказал Митяев.
– Шварцман подъедет, подожди
– Какие дела, Александр Петрович!
– довольно сказал Авдеев.
– Первый раз замужем, что ли?
– О результате доложишь. Без надобности не светись. Конец связи.
Откинувшись на спинку кресла, Митяев с облегчением вздохнул. Решение принято. И, похоже, незнакомый пока что босс не переиграл его. А кто стоит за ним? Ну, с этим нужно разбираться. Олег спец по банкам, принесет данные на руководство "Ина-банка", там видно бует, кто есть кто...
Несмотря на розовые плафоны, светившиеся в полумраке, и томное пение рослой девицы, ресторан казался довольно-таки вульгарным и грязноватым. Может, потому, что время наигранной вежливости и натужного благородства закончилось, и посетили, как следует расслабившись, могли себе позволить выглядеть естественно.
Томный голос певицы то и дело заглушали громкие крики, отборная матерщина, звон разбитой посуды и грохот молодецких стычек между столами, которые едва успевали гасить охранники ресторана.
Однако, даже в такой "непринужденной" обстановке компания из четверых мужчин и троих девушек в коротких юбчонках выглядела солидно и уверенно. Официанты быстро исполняли их заказы, посетители не осмеливались приглашать девушек этого стола на танец.
Круглый недовольно морщился, когда девушка, сидящая рядом, пыталась обнять его. Снова недобрые предчувствия захлестнули его. Никак не укладывалось в голове - зачем нужно было сегодня "брать" фирмача? Если уж занялись одним делом, так надо продолжать. Но босс решил по-другому. И что все это значит?
Время от времени Круглый поглядывал на Брюника, на лице которого не было и тени сомнения - пил водку, закусывал жюльеном и тискал свою девицу. Сарай доедал вторую порцию шашлыка. Доел, махнул рукой, подзывая официанта.
– Шеф, тащи-ка ещё шашлычку, что-то жрать захотелось! Да и шашлычок у вас клевый, в натуре!
– Зубы не болят, кореш?
– ехидно поинтересовался Брюник.
– А я их водярой полощу, нормалек.
Круглому показалось, что Брюник мельком взглянул на него как-то странно. Знал что-то особенное, или думал, что он перетрухал? Судя по настроению, Брюник никакой тревоги не чувствовал. Почему? Он же не дурак, на Шершня работает! С Сараем все ясно, он тупой. Дорвался до классной жратвы и доволен. Про то, что человека замочил уже и не вспоминает. А ведь договаривались - без "мокрухи"... С ним был Брюник, может, специально так устроил, что Сарай пальнул? Хрен его знает, только чует душа - паскудный расклад. А телки тоже не жалуются на аппетит, жрут, пьют, аж челюсти скрипят!
– Может, харе жрать, погнали отсюда?
– сказал Круглый.
– Аппетиту нет?
– так же ехидно поинтересовался Брюник.
Клинт молчаливо попивал "Кровавую Мэри", у него не было подруги, и он готов был уйти. Но Сарай возмутился. Официант поставил перед ним очередную порцию шашлыков.
– Ты чё, Круглый? Мне только притащили... Не, ну ещё полчаса. Да куда спешить, в натуре?
Брюник ухмыльнулся и пошел танцевать. Клинт хлебнул "Кровавой Мэри", а Сарай набросился на шашлыки, забыв про свои больные зубы. Никто особо не переживал... Что же его черви изнутри гложут? Круглый выпил рюмку водку, закусил кусочком черного хлеба. Его баба тоже хотела танцевать, но в ответ на её приглашение он так двинул локтем в бок, что девица ахнула и больше не упоминала о танцах. Знала, что этих ребяток лучше не злить.
Круглый подумал, что привезет её на квартиру, которую снимает, и вряд ли сможет... Был он москвичом, а квартиру снимал потому, что родители так и не смогли вылезти из коммуналки. Туда ни корешей, ни телок не приведешь, а свою купить пока что нет таких бабок. Вот и приходилось снимать.
– Ты чё, Круглый, в натуре потерял аппетит?
– громко чавкая, спросил Сарай.
– А у меня прямо жуть... Я доем твой жюльен, не пропадать же добру?
Он придвинул к себе стальную формочку с ручкой, бросил на стол ложечку, и принялся пальцем выгребать содержимое формочки, отправляя его в рот и облизывая палец. Его девица брезгливо поморщилась, но ничего не сказала.
– Закругляйся!
– жестко приказал Круглый.
– Шашлык ещё остался. Дожру - и голяк.
К столу вернулся Брюник и его девушка. Довольные, раскрасневшиеся. Танцевали... Ни хрена они не танцевали, Брюник лапал телку, а та хихикала и послушно раздвигала ноги, чтоб всю ладонь можно было просунуть. Теперь Круглого почему-то раздражало это.
– Брюник, ты доволен?
– спросил он, уставившись немигающим взглядом на подельника.
– Я вполне. А ты хочешь мою? Да не возражаю, - усмехнулся Брюник, наполняя водкой свою рюмку. Посмотрел на свою девицу, она согласно кивнула. Налил и ей.
– Время, - сказал Авдеев.
– Напоминаю расклад. Швейцар мой. Вошли. Охранника у двери нейтралицует Андрей. Руками и ногами. Одного, двух, десять, сколько будет. Ты наш тыл.
– Сергиенко кивнул.
– А мы с Мишкой делаем дело. Вопросы есть?
– Мишка Шварцман башковит...
– усмехнулся Шварцман.
– А главное стрелять умеет.
– Телки не должны пострадать. Я не говорю о других посетителях. Точечный удар.
– Две кобры, каждая по два броска - и четыре говнюка, которым не место на этой земле - и не занимают это место. Нет вопросов, Гена, - сказал Шварцман, проверяя обойму своего пистолета с глушителем.
То же самое сделали и Сергиенко с Авдееввм.
– Пошли, философ!
– сказал Авдеев.
Они вышли из "Рено", стоявшего метрах в двадцати за рестораном и неторопливо пошли к освещенному входу. Рослый пожилой швейцар в фирменной фуражке и не менее фирменном плаще, уверенно преградил вход в ресторан.
– Все уже, нету свободных мест.
– А если надо вмазать, отец?
– вежливо спросил Авдеев.
– Это дело сложное, - многозначительно ответил швейцар.
– Надо дать? Ну какие проблемы...
– сказал Авдеев.