Ружемант
Шрифт:
Увидев меня, потомок легионеров горько ухмыльнулся, едва не заплакал. Везучий, сукин сын. Чуть не спросил: не величают ли его случаем Джоном Макклейном? Удача подарила ему жизнь уже второй раз за сегодняшнее утро. В глазах несчастного вскоре проскочил испуг. Он успокоился лишь тогда, когда увидел, что Влады нет среди нас. Спокойно выдохнул и тут же получил от меня прикладом по зубам. Рухнул на колени, чудом удержался на них, поспешил заложить руки за голову.
Белка прошмыгнула мимо меня. Все, что походило на оружие,
— Сам расскажешь, что искали?
Он все еще обдумывал и кивнул то ли мне, то ли собственным мыслям…
— Скарлуччи желает убить ведьму Темзы.
— А что-то поновее?
Новоявленный пленник кивнул на ворох раскиданных бумаг.
— Она ведь не человек. Ее невозможно убить, спустив курок.
— Не замечал, чтобы она боялась беспорядка. Решили прихлопнуть бардаком?
— Нет, варвар! Он заставил нас искать ее сердце. Оно должно быть где-то среди ее вещей.
Я прищурился, одарил его пощечиной.
— Вы размолотили артиллерийским ударом несколько казарменных отделений. В том числе и ее любимый кабинет. Почему не ищете там? Отвечай!
Он сглотнул, но врать не собирался.
— Она не человек. Сердце — нечто, что можно сразу узнать. Магическое. Неразрушимое простыми средствами…
— Но ищете вы здесь, а не разбираете завалы. Ваш командир знал, где искать?
Ответить он не успел: грянувший из ниоткуда выстрел угодил несчастному в лоб. Стекло хрустнуло, разлетаясь мириадами осколков. Я разворачивался по наитию. Палец надавил на спусковой крюк, отдача ударила в плечо. Перед глазами мелькнула красная оболочка гильзы. Броня приняла на себя дробь, проглотила в вязкое чрево заклинания. Скарлуччи самолично явился ответить на мой вопрос.
Автомат в руках Белки заговорил раньше, но тут же заглох: чародей молниеносно оказался рядом с ней. Револьвер в руке, нож сверкает магическим пламенем. Широкий размах рассек оружие в ее руках, обратил в кучу мусора. Не хуже Влады, маг оказался у нее за спиной, стукнул рукоятью по макушке — Белка тотчас же осела.
Ствол револьвера грохнул в сторону Уно — раненая в плечо, она попятилась, завалилась на пол. Очередь Сано он принял на тут же созданный из клинка щит, рывком протаранил девчонку, впечатал в стену.
— А ты настырный, uomo.
Дробовик грохнул еще раз, «ярость ружеманта» закипела в крови. Дробь врезалась в свежий, только что созданный царенатцем лист брони, огласила округу хлопками разрывов.
На поганце ни царапины. Дуло револьвера целилось мне в брюхо, отскочил прочь за прикрытие опрокинутого шкафа.
Вит злодейски гоготал.
— Что с тобой не так, парень? Дважды ты оказывался в моих руках. Triste morte кружила над твоей головой, я видел. Избежав ее объятий, ты вновь пихаешь голову в boccа di leone!
Раненная Уно застонала, теряя кровь и сознание. Ириска маркировала мою павшую троицу как пока еще живых.
«Он почти что живое оружие, оживший танк!» Так оно и было. Вит Скарлуччи стоял передо мной во плоти во второй раз. Но только сейчас обнажил истинную суть. Магическая энергия бурлила грубым, необузданным потоком. Еще мгновение, думалось, и он не хуже трансформера сложится в угловатую, боевую и толстокожую машину.
Он выскочил из укрытия и без единого шага оказался передо мной. Разъяренный великан, в которого я выстрелил в упор. Ствол дробовика разворотило, меня взрывом швырнуло в стену. Ударился головой, осел.
— Давай поговорим, fucilemante. Как uomo. Как равные.
Не спрашивал, утверждал. Рывком поставил на ноги. Стальные вставки на перчатке врезались в щеку увесистой пощечиной. Он швырнул меня сквозь дверь. Боль пробиралась в каждый уголок тела.
Не сдался, перевернулся на живот, пытаясь встать. В брюшную область прилетел носок кованого сапога, выбил остатки дыхания. Плохо.
Почувствовал во рту привкус крови, перед глазами плыло.
— Что ты сделал тогда там, с моими бойцами? Я слышал их последние крики…
Поднял меня за шкирку, словно нашкодившего котенка, поправился.
— Их последние визги. Мне стоило догадаться, что Шарлинн питает к тебе любовь не только из-за своей безмозглой задумки. Что внутри тебя, pistola diavola? Ну, не стесняйся, покажи мне его.
Фамильная реликвия легла в руку, я сдавил рукоять. Трижды выстрелил — пули злыми осами впивались в тугую плоть, отскакивали расплющенными плошками. Вит зарычал: моя выходка пришлась ему не по вкусу. Гигантская ладонь сжала что проекцию, что мою руку. Смердящая дешевым куревом рожа оказалась у моего лица.
— Ну же, не стесняйся, стреляй. Давай посмотрим, что будет.
Боль и ненависть клекотом собрались воедино. Сквозь проступившие слезы сдавил спусковой крюк.
Взрыв. Волна швырнула меня, словно клок бумаги, вырвала из могучей хватки. Пыль вздыбилась столбом, затрещали деревянные перекрытия.
Надо вставать. Как бы ни было больно — вставать. Облокотился на тумбочку общего коридора, вглядываясь в рассеивающийся дым
— Figlio di puttana. — На лице чародея бушевало удивление вперемешку со злобой.
Могучую ладонь пробило насквозь. Сломанные пальцы неестественно торчали в стороны, меж ними бежала густая кровь. На щеках и лице красовались три проступивших синяка — не так уж и неуязвим этот человек-машина. Но все еще грозен. Изодранный в клочья рукав, бешеная ухмылка на лице.
— Я не чувствовал боль около тридцати лет. Нет, ты точно не jabroni. Ты corpo morto…
Уцелевшей рукой он сплетал слова в заклинание. Словно стрела, магический захват метнулся к моей шее.
Я стрелял по наитию. Фамильный револьвер ухнул, сбивая чародейский снаряд, оборачивая его в пыль.