Рваный бег
Шрифт:
Михась согласился:
— Да, подхватил. Его сожгли заживо. Чтобы не заразил всю округу. Следом за ним хочешь?.. Или в психушку, про чужие миры рассказывать?
Девушка без имени насупилась, потом порылась в карманах и выложила на стол несколько мятых бумажек:
— Я знаю, как он умер. Приемный отец рассказал… И знаю, что у вас есть прикормленный доктор, который может «закрыть» ненужного человека в больнице. И про то, какими способами вы долги выбиваете, если кто сдуру платить не хочет… Но я хочу показать копии документов, которые еще Типтоп делал. Вот, описание товаров, цены на услуги
Бармен мельком глянул на бумажки и недобро усмехнулся:
— Крутая? Готова с серьезными парнями в серьезные игры потягаться? И силенок хватит?
Гостья неожиданно всхлипнула, потом смахнула крохотные злые слезинки и прошептала:
— Я у Снежанина Виталия приемная дочка. Они меня из детдома взяли. Типтоп там остался, потом в техникум ушел учиться, а меня взяли. И через три года малой родился, Сашенька. А Виталий с Типтопом торговали по мелочи с чужими. Не знаю, чем, но зарабатывали неплохо, отец даже из оперативников ушел, в ЧОПе подрабатывал… Потом свое дело открыл, бросил торговлю. И когда Топыч к нему пришел в последний раз, разругались по страшному…
— Снежанин? Помню, заходил сюда, — пробормотал Михась, думая о чем-то своем. Здоровый мужик как-то незаметно подобрался, из движений исчезла показушная вальяжность, и напротив нас теперь стоял настоящий, а не фальшивый хозяин бара: стремительный и опасный медведь-шатун, способный ударом лапы убить кого угодно. — И чем вся ругань закончилась?
— Виталий мешок с барахлом в гараже оставил, не выбросил. Какие-то гроши заплатил, чтобы Типтоп отвязался, но уничтожить содержимое пожадничал. А на днях Сашенька мешок нашел. И там коробка была, с такими загогулинами на крышке. Он ее открыть сумел и надышался… Только утром из реанимации выписали. А вся грудь в расчесах, и пятна по ногам… Характерные…
Худой палец изобразил корявые знаки на стойке, обрисовав те самые знаки с коробки. Наполненные слезами глаза уперлись в еще больше помрачневшего Михася, тот лишь неохотно кивнул:
— Крольчатка. Из ее спор наркоту гонят. Если противоядия не принять, малец к лету начнет кишки выхаркивать. Сейчас на поправку пойдет, месяц-другой побегает, а потом резко сгорит, будто и не было… Значит, ты дочка бывшего опера… Как хоть тебя?
— Настя… — Девушка скомкала бумаги обратно в карман и прошептала, вцепившись белыми от напряжения пальцами в полированную деревяшку: — Я как родная в семье. И пусть меня уже взрослой взяли, но любят меня там, как свою… А за Сашеньку я кому угодно горло порву!.. Я… Я по любой тропе до конца дойду, доползу, если надо… Без меня Типтоп не стал бы рядом с отцом ошиваться. А так… Из-за меня брат умрет…
— И без проводников ты отсюда не уйдешь…
— Нет… — Настя так отчаянно замотала косичками, что вокруг головы образовался оранжевый вихрь. — И документы все я на хранение нужному человеку отдала. Если что не так, прямиком в Москву уйдут… А боли я не боюсь, ни за что не расскажу, у кого спрятала…
Я решился приоткрыть рот. Все же девушку было жалко. Плевать Михасю на ее детские игры в шпионов. Надо будет — он шкуру за секунду сменит и всплывет где-нибудь уже в Латинской Америки с новыми документами и новым рестораном. Но…
— Ты же Снежка знаешь, он мужик серьезный. И наши расклады знает, и прижать всю братву из ходоков сможет. За девочку — не подпишусь, а за сына он с нас спросит, мало не покажется. Снежок и завязал с соседями общаться, как только пацан родился…
— Знаю, — поморщился бармен, потом убрал испачканный желтой гущей стакан и неохотно бросил гостье: — Отца твоего знаю. Поэтому расклад простой, как две копейки: приходишь с ним, он дает добро на твою прогулку. Чтобы когда подохнешь, с меня спросу не было. Сможешь это устроить — найду тебе людей. Не сможешь — катись к федералам, вместе с гильзами и макулатурой, мне плевать… И об оплате не забудь.
Настя помолчала, затем узкая ладошка нырнула в другой карман, и на стойку лег изогнутый кусок металла, блеснувшего тусклой зеленью в неярком свете плафонов:
— А так? Устроит как оплата? И чтобы без отца… Я ему письмо напишу, чтобы вас не трогал. Но договариваться с ним бесполезно. Это моя проблема, мой друг Сашеньку так подставил. Поэтому нечего семью и дальше впутывать, и без того по уши вляпались… Так как насчет оплаты?
Михась аккуратно достал снизу крохотный тестер, приложил контакт к бруску и подождал, пока не загорятся голубые цифры на дисплее. Потом что-то посчитал про себя и уточнил:
— Сколько шлама у тебя есть?
— Это образец. Еще пара килограммов и остатки капсулы дымарей в тайнике Типтопа. Он мне координаты рассказал… Пойдем в другие миры, я расплачусь.
— И ты считаешь, что здесь полно идиотов, которые поведут тебя на верную смерть на Полустанок за противоядием, имея на руках двести граммов товара и обещание «расплатиться потом»? Кхе…
— Только за этот кусок можно выручить столько, что хватит на команду боевиков и проводника. А…
— Тебе тонны не хватит, чтобы заплатить за Полустанок. Особенно сейчас, когда на путях Гон, когда война началась на Спорных Землях. Идиотов нет, подохнуть за других… А одной тебе не дойти.
Слезы медленно бежали по щекам, умыв солеными каплями лицо. Но прежде чем хозяин тайного клуба наемников успел сказать последнее слово, свое окончательное «нет», я открыл рот. Потому как был у меня должок к приемному отцу девушки. И очень не хотелось, чтобы маленький карапуз умер в страшных муках от чужой заразы… Не заслужил он, право слово…
— Есть такой идиот, Михась. Я подпишусь. За два кило — запросто. Да еще и ребят найду, чтобы отряд сколотить… Может, еще и не придется к хромоногим тащиться. Противоядие не только у них есть… Как, согласен нас к соседям пропустить?
Пустые глаза долго разглядывали мою мятую рожу, потом усталый голос обронил:
— Со Снежком сам разбирайся. До того, как подыхать двинешь.
— Согласен.
И у Насти появился проводник. Проводник в чужие миры…