Рядом с Зеннором
Шрифт:
Это воспоминание повергло Джеффри в такой ужас, что его стало трясти. Он засунул руки в карманы и нащупал мобильный, карту, ключи от машины и мелочь. Он быстро пошел вперед, глядя прямо перед собой и отчаянно пытаясь разглядеть хоть искорку света, указывающую на выход.
Через некоторое время сердце чуть не выпрыгнуло у него из груди. Он увидел ее — именно такую, как он себе и представлял, — чуть заметный проблеск, далекую звезду.
Но, пробежав несколько метров, он вдруг понял, что ошибся. Это был не выход. Призрачный свет парил в воздухе, как пятно перед подбитым глазом.
Он
— Эй? — нерешительно окликнул Джеффри. Ответа не было.
Он пошел вперед, но уже гораздо медленней, время от времени что-то крича в темноту. Свет постепенно становился ярче. Через несколько минут появился еще один огонек, потом и третий. Странно, они совсем не рассеивали мрак и не отбрасывали тени; Джеффри по-прежнему не видел ни стен, ни потолка, ни силуэтов тех, кто нес эти огни. Три светлых пятна парили в воздухе, метрах в трех над полом, и покачивались вверх-вниз, будто висели на длинных жердях.
Джеффри застыл. Огни были совсем близко, метрах в десяти от него.
— Кто это? — прошептал он.
В ответ раздался тихий шелест, будто из отверстия в шарике выходил воздух. Джеффри закричал, повернулся и побежал назад. Звук его шагов эхом отдавался от стен. Погони за собой он не слышал, но когда обернулся, огни все еще были там и медленно приближались. Он побежал дальше, задыхаясь и чувствуя боль в груди, потом поскользнулся и упал. Когда Джеффри поднимался, его рука нащупала небольшой гладкий предмет; не задумываясь, он сунул его в карман и рванул дальше по туннелю.
Только тогда он вдруг заметил вдалеке еще одну искорку, как будто отблеск света, отраженный паучьим глазом. Он продолжал бежать. Оборачиваясь, он снова и снова видел огни у себя за спиной.
Теперь они были чуть дальше. Джеффри не сомневался, что свет впереди — это выход из фугу, он уже мог различить его очертания, блеск слюды и кварца на гранитных стенах. На последнем дыхании он достиг ступеней, рванул вверх к ослепляющему дневному свету и остановился только наверху, кашляя и закрываясь от солнца рукой. Когда глаза привыкли к яркому свету, он пересек первое поле, потом следующее, продираясь сквозь терновник и обдирая ладони в кровь, пока не выбежал к заросшей вереском и папоротником дороге и не увидел белую сверкающую на солнце крышу арендованной машины.
Подбежав к ней, Джеффри сунул ключ в замок и рухнул на водительское сиденье. Заперев двери, он вздрогнул, когда мимо проехал другой автомобиль, и только тогда посмотрел сквозь стекло на улицу.
С одной стороны были ворота, через которые он прошел, за ними поле, за полем — еще одно. С другой стороны возвышалась вершина Гуннара, ее отрог уходил в море. Солнце висело прямо над Зеннорским холмом. Часы в машине показывали 15:23.
Он затряс головой. Не может быть, чтобы прошел всего час. Он полез в карман за телефоном и нащупал какой-то предмет — тот, что подобрал внизу.
Джеффри достал его. Он держал в руках голубой металлический диск, чуть погнутый от того, что на него наступили. Над маяком золотыми буквами было написано:
«СЛАДОСТИ СЕНТ-ОСТЕЛЛА: ПОМАДКА ИЗ НАТУРАЛЬНЫХ КОРНУЭЛЬСКИХ СЛИВОК»
Он повертел крышку в руках и провел пальцем по выпуклым буквам.
«В тот день, когда мы приехали, тетя Бекка подарила такую каждой из нас. Она думала, что помадки хватит на две недели, но, по-моему, мы все съели в первую же ночь».
Это крышка от такой же коробки, в какой Эвелин хранила свою расческу, а Антея — медальон на цепочке. Он посмотрел на крышку. Ярко-голубая эмаль сияла так, будто ее нанесли только вчера. Жестянка могла принадлежать кому угодно, тем более что это были сладости, которые местная компанией производила для туристов.
Он отложил крышку, достал бумажник и вынул фотографию, которую Эвелин ему отдала: Эвелин и Мойра согнулись от хохота; слегка смущенная Антея неуверенно улыбается и смотрит на них, будто подозревая, что подруги над ней потешаются.
Он долго разглядывал фотографию, потом убрал обратно в бумажник, а крышку сунул в карман. Его телефон по-прежнему находился вне зоны действия сети.
Очень медленно Джеффри поехал в Карду. Его подташнивало от перегрева на солнце и от ужаса, который он испытал под землей. Он знал, что не мог заблудиться по-настоящему — курган, как он помнил, был не таким уж большим.
Но его очень расстроила собственная реакция на темноту и то, как его подвели зрение и воображение, нарисовавшее картины из рассказов Эвелин. Он не испытывал никакого желания оставаться в этой гостинице и вообще в Англии даже еще на одну ночь, и решил узнать, нет ли сегодня ночного поезда в Лондон.
Преодолев длинный подъем, он почувствовал, что успокоился. Томса и Гарри куда-то уехали на машине. Часть стены была отремонтирована, в саду распустилось еще больше нарциссов. Подходя к двери, он чувствовал их сладкий запах.
На кухонном столе он нашел тарелку со свежевыпеченным хлебом и местным сыром, несколько буклетов и записку на желтом листке:
Джеффри,
мы уехали в Пензанс, в театр. Пожалуйста, выключите свет на первом этаже. Я сегодня нашла эти книги и подумала, что они могут вас заинтересовать.
Джеффри просмотрел буклеты: еще одна карта и рекламный проспект о музыкальных вечерах в зеннорском пабе. А еще небольшая книга в зеленой бумажной обложке. Он залез в холодильник и нашел там две бутылки пива. Наверняка в таких гостиницах это не по правилам, но утром он извинится.
Он поднялся к себе в номер, прихватив тарелку и книгу. Скинув кроссовки, застонал от облегчения и усталости, снял порванную ветровку и посмотрел на себя в зеркало. Лицо было исцарапано и испачкано чем-то зеленым.
— Вот черт! — пробормотал он и рухнул на кровать.
Он осушил бутылку пива и съел большую часть хлеба с сыром. Небо за окном постепенно становилось ультрамариновым. Снизу доносился привычный рокот волн. Довольно долго Джеффри сидел в кресле у окна, глядя, как тени на скалах становятся темнее. Потом встал и вытащил из сумки чистую одежду. Прихватив вторую бутылку пива и книгу, которую оставила ему Томса, Джеффри направился в ванную.