Рядом
Шрифт:
Я достал из шкафа машинку для стрижки волос, и через пять минут пол ванной был покрыт клоками длинных тёмных волос. Сквозь короткий ворс на моей голове проглядывали застарелые шрамы, и без волос я казался себе ещё более худым, но так я хотя бы был похож на человека. А после нескольких движений бритвой я даже стал себя узнавать. Хоть и отдалённо, но моё отражение стало похожим на то, что я ежедневно видел менее полугода назад. Жаль только, что не существовало в мире таких инструментов, с помощью которых я мог бы привести в порядок свою душу, срезав словно бритвой с неё все те мерзость, грязь и боль, которые в неё впитались. Теперь они
Я рухнул на кровать, уткнувшись лицом в приторно мягкие подушки, разившие ароматом стиральных средств. Постепенно во мне стала разрастаться злость. Меня раздражало всё: мягкость кровати, мирное тиканье настенных часов, тепло, окружающее меня со всех сторон. Я не понимал, что со мной происходит, почему мне так плохо и неспокойно. Я столько ждал всего этого – комфорта, уюта, безопасности, сытости, почему же сейчас, когда ко мне всё вернулось, я не доволен?
Я метался по кровати, стараясь подобрать для себя удобное положение, но не находил его. Я старался уснуть, но не мог – стоило мне закрыть глаза, как сразу кружилась голова, и передо мной крутились видения: одни и те же болезненные, но такие родные картинки. И тут я осознал, что я хочу обратно в подвал, в клетку. Пусть мне будет холодно, пусть меня бьют, пусть вокруг прутья и серые стены, но я хочу только туда. Я хочу к ней…
Сдёрнув с кровати покрывало, я бросил его на пол к стене и лёг, пальцами сгребая к себе ткань. Жёсткая холодная поверхность несла мне похожие ощущения, и мне были приятны истязания моего тела. Физическое неудобство будто бы отвлекало от неудобства морального. Я закрыл глаза и попытался представить, что я рядом с ней, так же как делал недавно в клетке. Я представлял, что её тёплая рука обхватывает мою ладонь и мысленно гладил её пальцы. Я ощущал на губах шелковистую мягкость её волос, я почти улавливал её запах, и мне даже казалось, что своей грудью я чувствовал её дыхание. Волна горечи накрыла меня, выплеснув все накопившиеся страдания.
— Девочка моя… - я уже не мог сдержать слёзы. – Я так скучаю… Почему ты оставила меня? Как мне без тебя жить?
Мой вой, отражавшийся от стен, казался неестественно громким, отчего тишина и одиночество воспринимались острее. Я не смогу так больше… Я схожу с ума…
***
Меня разбудил негромкий стук за стеной. Я резко вскочил, не понимая, где я и что происходит и мне понадобилось некоторое время, чтобы осознать, что я уже на свободе и нахожусь в своём доме. За окном было пасмурно и ещё достаточно темно. День только начинался. День, который я снова должен буду прожить без неё.
Нестерпимо хотелось лечь и снова погрузиться в забытье. Но я обещал ей… Я должен сделать то, о чём меня просила Ева, прийти в её дом.
Я нехотя поплёлся на кухню и сделал попытку поесть, запихнув в себя еду, вкус которой казался мне неощутимым. Есть совсем не хотелось, но я уговаривал сам себя, что это необходимо мне, что мне нужны силы для осуществления всего, что я задумал.
Закончив мучительную трапезу, я зашёл в ванную, чтобы принять душ. Тёплые струи, стекая по телу, несли некое подобие умиротворения. Вода будто смывала грязь не только с тела, но и с души. Я подставил лицо бьющим потокам и закрыл глаза.
Совсем ещё недавно вот так же под водой передо мною стояла она, запуганная и замёрзшая, а я мыл её. Тогда я ещё был полон надежд, что всё разрешится, что мы выйдем из плена. И те холодные порции воды были единственным, что я мог ей дать, чтобы
Я привёл себя в порядок и, даже нашёл в шкафу вещи, которые были по размеру моему исхудавшему телу. В прежней жизни они были мне безнадёжно малы, и сейчас оказалось очень кстати, что я не успел от них избавиться. Теперь, когда мой образ дикаря остался в прошлом, и о нём напоминали лишь шрамы, я мог показаться её семье.
Уже в дверях, достав из кармана листок с адресом, я обнаружил, что помимо того, на нём ещё записан телефонный номер с пометкой «Следователь попросил позвонить вас, когда сможете». Медсестра оказалась на редкость заботливым человеком.
Подойдя к телефону, я набрал номер. Всё казалось мне таким странным: ощущение кнопок под пальцами, звук гудков в телефонной трубке. Я был просто поражён тем, как быстро отвык от привычного мира и тем, как быстро атмосфера клетки проникла в моё существо, изменив меня.
– Слушаю вас! – голос в трубке раздался неожиданно и громко, сбив меня с толку.
— Вы ведёте моё дело о похищении… Я звоню по вашей просьбе.
— Да, да! Я ждал вашего звонка. Как ваше самочувствие? – я услышал, как на другом конце телефонного провода говоривший лениво выпустил сигаретный дым. Мой собеседник говорил безучастным официальным тоном, и его вопрос был задан скорее из вежливости, чем из интереса.
— Зачем вы меня искали?
— Вам нужно прийти ко мне для дачи показаний, - он продиктовал адрес.
– Вы сможете сегодня?
— Сегодня нет! – резко ответил я. – Я занят.
—Тогда я жду вас завтра в первой половине дня.
Я повесил трубку. Зачем мне теперь всё это? Кто бы ни был признан виновным, какое бы наказание он не получил, Еву мне вернуть уже никто не сможет. Правосудие бессильно и бессмысленно. Мне лишь придётся заново пройти все круги ада, вспоминая при допросе подробности нашего пребывания в плену. Мне придётся рассказать им о ней, передать все её мысли, действия. А я ни с кем не хотел делить её. Даже с законом… Она - моя. И всегда останется уже только моей.
***
На улице было всё так же сумрачно и тоскливо, словно сама погода скорбила вместе со мной, не позволяя солнечной радости нарушить моё горе. Тяжелые серые облака давили непомерным грузом, а резкие порывы ветра, с силой врываясь в ткань одежды, пробирали тело насквозь.
Чем ближе я подъезжал к её дому, тем сильнее разрасталось во мне волнение и дрожь. Было странно признаться самому себе, но я боялся. Боялся увидеть глаза тех людей, для которых Ева была смыслом жизни, и которые потеряли её так же, как и я. Я в уме пытался сформулировать слова, которые мне предстояло сказать им, но не мог. Мысли сбивались, а построенные было фразы вмиг распадались, подобно карточному домику.