Рядом
Шрифт:
Раз в месяц я делал денежный перевод в адрес дома, одно из окон которого было по-прежнему закрыто занавеской цвета апельсина. Я знал это, часто вечерами наблюдая издали за этим окном и так и не решившись придти туда ещё раз. Я не смогу вернуть родителям дочь, но избавить их от нужды было моим маленьким долгом перед ними.
В своих попытках жить я продвинулся настолько, что ночью перебрался в кровать, оставив своё пристанище на полу. Лишь только радужная подушка была моим неизменным спутником, способным бесконечно поглощать ночами мои слова, боль и слёзы.
Ночами я продолжал видеть её во снах. Когда
Солнце припекало мою щеку, проникая в проём опущенного бокового автомобильного стекла. Я не заглушил двигатель, и машина мирно вибрировала подо мной. Обманчивый холодный ветер задувал внутрь, но поднимать стекло я не стал – в салоне должен быть свежий воздух.
Мой взгляд был направлен прямо на дверь родильного дома в тот момент, когда она открылась. Я вышел и открыл заднюю дверь, придерживая её. Кристина прошмыгнула в салон, мимолетно встретившись со мной взглядом. Маленький свёрток в её руках был тих и молчалив. Я аккуратно захлопнул дверь, стараясь не шуметь и сел за руль.
Руки мои уверенно держали руль, но ладони вспотели. Я испытывал странные неведомые чувства – в моей машине новая жизнь… Новая жизнь – это хорошо. Новая жизнь гораздо лучше, чем смерть…
— Макс, - услышал я тихий почти виноватый голос из-за спины,- спасибо тебе! Спасибо, что помогаешь нам…
Я не ответил, только лишь встретился с взглядом Кристины в зеркале заднего обзора. К чему слова?
— Это девочка, - так же тихо сказала Кристина.
Я кивнул, снова глядя в салонное зеркало. Как она изменилась с того времени, когда мы были вместе. Уставший взгляд, обреченность на лице. Мне даже показалось, что я вижу морщину на её лбу – худший её кошмар.
Мы почти не разговаривали всё это время. Я засиживался на работе допоздна, приходя домой почти ночью. А в выходные ни она, ни я не выходили из комнат, лишь изредка случайно сталкиваясь на кухне или около ванной. Всё наше общение сводилось к кивкам головой. Не скажу, что я был в восторге от нашего вынужденного соседства, но выкинуть на улицу женщину, ждущую ребёнка, пусть и предавшую меня, я не смог.
Войдя в квартиру, Кристина тихо прошмыгнула в комнату, закрыв за собой дверь. Я не стал мешать ей, скрывшись в своей.
Следующие дни, возвращаясь поздно с работы, я слышал детский плач. Я не слышал голоса Кристины, не слышал её шагов, только младенца.
Той ночью я, вымотавшись на работе, отключился почти сразу, как только моя голова коснулась подушки. Не знаю, сколько я проспал, только вскоре меня разбудил шум из-за стены. Ребёнок снова плакал, надрывно и горько. Я устало поднялся и пошёл в соседнюю комнату.
Я ожидал увидеть заботливую мать, укачивающую своё кричащее дитя, но меня встретила другая картина. Кристина сидела на кровати, поджав к груди ноги, со скорбным выражением на лице. Ладони её закрывали уши. Глаза плотно зажмурены. Пол вокруг кровати был усыпан использованными салфетками и детской одеждой. Было что-то отвратительное в том, что совсем ещё маленькие кофточки и штанишки,
— Что тут у вас происходит?
— Я не знаю, Макс… Она орёт постоянно. Я с ума скоро сойду!
— Ты кормить её пробовала?
— Да сытая она! Я её накормила, я ей всё поменяла, все её пелёнки. Ей тепло, мягко! – Кристина истерично вскидывала руки. – Я уже не знаю, что её ещё нужно! Девчонка просто издевается надо мной. Использует меня. Так же, как и её папаша!
— Девчонка? - я устало потёр лоб, голова наполнялась пульсирующей болью от недосыпа, а детский плач лишь усугублял её, врываясь в мозг пронзительной трелью. – Ты даже не дала ей имени?
— Я не могу, Макс… Я не готова к этому всему… Это не моё! Почему я должна в одиночку тащить на себе ребёнка? Мне даже представить трудно, что теперь всю оставшуюся жизнь, я буду подтирать чужие сопли, слюни…
— А может быть, ты для начала просто укачаешь её? Песенку споёшь, ну или … не знаю, что там матери делают …
— Песенку????!!! – Кристина смотрела на меня с таким видом, будто только что я предложил станцевать ей канкан голышом на людной площади. – Я не хочу такой вот жизни, Макс! Я думала, что будет всё по-другому. Что он будет помогать мне, будет всегда рядом, а он просто сбежал.
— Когда-то и я думал, что ты всегда будешь рядом, – усмехнулся я. – Но, знаешь, иногда планы меняются. И поверь мне, перемены в твоей жизни не самые худшие!
— Вот только не надо давить на жалость! – она вскочила с кровати, убрав с лица растрепавшиеся волосы. – Может ты у нас и герой – прошёл через многое, помогаешь всем… Я не такая! Я просто человек! И я пока не готова жертвовать своей жизнью.
Я тяжело опустился на диван. Как же мне хотелось быть далеко от всего происходящего кошмара, не слышать криков, истерик, не видеть людей. Людей, которые живут, но не понимают до конца, что в этом их счастье. Если бы была возможность, я бы выбрал просто лежать сейчас на полу, на грязном тонком матрасе, окружённом серыми стенами, и слушать при этом тихое ровное дыхание на своей груди. Вот просто лежать так всю оставшуюся мне жизнь. Больше ничего не надо… Ничего!
Громкий хлопок двери вырвал меня из мыслей. Она ушла… Я выругался.
Писк из кроватки раздался с новой силой. Он уже не был возмущенным и призывным. Ребёнок плакал тоскливо и обречённо. Я подошёл к кроватке.
Она была настолько маленькая, что небольшая детская кровать казалась футбольным полем под ней. Совсем маленькая девочка, одинокая, на неуютном пустом матрасе. Я раньше никогда так близко не сталкивался с младенцами. Конечно, у моих знакомых были дети. Но моё общение с ними ограничивалось лишь подарками, отданными для них их родителям, и пожеланиями долгой здоровой жизни. Я никогда не держал на руках младенцев – слишком хрупкими и незнакомыми они мне казались. И вот сейчас, подняв её на руки, я был поражен тем, какая она: лёгкая, как пушинка, с невероятно маленькими пальчиками, сжимающимися в такие же маленькие кулачки. На её маленьких щеках были слёзы – настоящие человеческие слёзы на таком невинном детском личике.