Рыбалка на другой планете
Шрифт:
Не мог Коля допустить того, чтобы с его другом совершили акт эвтаназии и закопали в землю как отходы жизнедеятельности человека. Втайне Коля надеялся, что вылечит Боба. Боб снова вернется в институт, потому что он выполнял важную задачу по апробации медпрепаратов для лечения людей.
А так ли гуманна эта процедура апробации? В концлагерях наших военнопленных перевели в разряд обезьян и делали над ними медицинские опыты, чтобы сохранять жизни гитлеровских солдат в различных условиях боя. Вроде бы конечная задача гуманная и не противоречащая канонам того же Гиппократа, но средства достижения целей ни в коем случае нельзя назвать гуманными.
Вечером Коля перевез Боба к себе домой, а расторопный начальник лаборатории оформил документы о гибели инвентарного номера 125891/36 и передачи его в городской биоутилизатор. Клетка свободна, бумаги в порядке. Нет примата и нет проблемы.
В маленькой квартирке Коли мы отделили Бобу уголок, поставили деревянную кроватку, столик для лекарств. Принесли судно и утку, которыми Боб легко научился пользоваться, виновато глядя нас за то, что он сам не может делать то, что тысячелетиями делали его предки.
Коля частенько сидел в институтской библиотеке, штудируя литературу по мозговым заболеваниям. Профилирующие специалисты прямо сказали:
– Молодой человек, не забивайте себе голову абсурдными идеями. У нас достаточно проблем с человеческим мозгом. И, честно, говоря, если бы ваша фамилия была хотя бы Пирогов или Иванов, то вы уже давно были светилом нашей медицинской науки.
Что же, они правы. Если бы не было того злополучного детского фильма, то и судьба Николая Васечкина была бы совершенно иной и его вряд ли бы интересовали проблемы молодого примата по кличке Боб.
Для ухода за Бобом Коле Васечкину дали отпуск по уходу за родственником. Боб действительно стал родственником Коли. Так как Боб был снят с довольствия в институте, то вся тяжесть его содержания легла на Колины плечи. Ну, и мы так, по-дружески, кое в чем помогали им.
Бобу очень нравилось смотреть мультфильмы, особенно серию мультфильмов про Шрэка. Он достаточно активно реагировал на происходящие события. Что сделаешь, если эти мультфильмы в основном рассчитаны на приматов.
Однажды, когда Коля готовил на кухне обед, он вдруг услышал интересный диалог двух телевизионных героев. Шел фильм по рассказу Михаила Булгакова «Собачье сердце».
– Да что вы все… То не плевать. То не кури. Туда не ходи… Что ж это на самом деле. Чисто как в трамвае. Что вы мне жить не даете?! И насчет «папаши» – это вы напрасно. Разве я вас просил мне операцию делать? Хорошенькое дело! Ухватили животную, исполосовали ножиком голову, а теперь гнушаются. Я, может, своего разрешения на операцию не давал. А равно (человечек завел глаза к потолку, как бы вспоминая некую формулу), а равно и мои родные. Я иск, может, имею права предъявить! Уж, конечно, как же, мы понимаем-с. Какие уж мы вам товарищи! Где уж! Мы в университетах не обучались…
Боб очень заинтересованно смотрел на экран телевизора и довольно хмыкал, когда Шариков пил водку, произносил тосты и ерошил рукой свои волосы.
– А что, если и Бобу попробовать сделать трепанацию черепа и приживить вытяжку гипофиза какого-нибудь умершего человека, – пронеслось в мыслях у Коли Васечкина. – В принципе, такая операция всего лишь фантазия господина Булгакова, но как часто гениальные открытия делали люди, совершенно не сведущие в той отрасли, в какой они прославились. Даже порох был случайно открыт монахом Бертольдом Шварцем. Конечно, есть опасность в том, что операция будет неудачной, но даже в этом случае Боб не перестанет быть обезьяной. Пусть он вылечится, а, если и станет человек, то будет не самым худшим представителем шестимиллиардного человечества.
В этот же день Николай прибежал ко мне изложить суть своей задумки. Мы оба врачи, изучали курс полевой хирургии и поэтому мы не видели ничего необычного в операции в условиях городской квартиры. В настоящую операционную нас никто и не пустит, а если кто-то прослышит о том, что мы задумали, то нам придется менять не только профессию, но менять документы и делать пластическую операцию, чтобы нас никто не узнал.
Крепко подумав за бутылкой водки и селедочной под горчичным соусом закуской, мы скрепили наш союз крепким рукопожатием и подробно расписали, какой инструментарий, медикаменты и какие технические приспособления нам понадобятся. Все это мы написали на бумажке и определили срок операции на вторую половину дня пятницы, когда никакие служебные дела не смогут оторвать нас от задуманного действа.
День операции подошел незаметно. Наше волнение передалось и Бобу, но он вселял в нас уверенность своей готовностью выполнять все наши требования.
Предоперационная подготовка была проведена со всей тщательностью. Боб быстро уснул на развернутом столе-книжке. Хотя он и был привязан, но его сил легко хватило бы на то, чтобы поломать это хлипкое сооружение и свести на нет все наши усилия. Оставалось уповать только на то, что операция пройдет благополучно.
Действительно, у Коли, как говорят, талант от Бога. Зря отказывались от его операций недальновидные люди. Возможно, что он был бы как раз тем чудом, на которое они уповали.
Боб пришел в себя на вторые сутки. Его дыхание не прерывалось ни во время операции, ни в послеоперационный период.
Он открыл глаза и, не двигая головой, скосил глаза в разные стороны. Увидев Колю, Боб постарался улыбнуться или показать движением губами, что он хочет пить.
Выздоровление пациента шло своим чередом. Никаких изменений в его поведении не было. Да и что могло измениться в горилле, перенесшей операцию и идущей на выздоровление.
Боб практически выздоровел и должен был вернуться в свой вольер. Опять какой-то парадокс, умирающей обезьяне предоставляется свобода, а выздоровевшей обезьяне снова предстоит неволя в некоем подобии концлагеря и участие в опытах на выживание. Я все понимаю, но как-то неприязненно отношусь к опытам на живом и человекообразном материале.
С тяжелым сердцем Коля и Боб шли к проректору мединститута по научной работе доложить об излечении Боба и постановке его на полагающееся его довольствие.
Появление их в кабинете проректора было сродни появлению привидений.
– Вы поймите, уважаемый, – говорил проректор Коле, хватая его за рукав пиджака, – куда я дену вашего Боба? Он уже давно списан со счетов, а сейчас вы предлагаете мне доложить руководству, что я практически украл больную обезьяну, совершив подлог в документах и, вероятно, делал приписки в расходных документах по содержанию животных. Да это чисто уголовное дело против самого себя. Взять и самого сдать правоохранительным органам? Идите отсюда и никому не говорите о том, что вылечили списанную обезьяну. Сейчас каждый начнет лечить дохлых кошек, да мы захлебнемся от изобилия бесхозных животных. Идите, идите и не мешайте мне работать.